Таким образом, наметившийся в середине 1960-х годов советский курс на улучшение отношений между Востоком и Западом полностью совпал с интересами венгерского руководства. Явная цель кампании советского блока заключалась во всеохватывающем стремлении привести в движение одну из важнейших стратегических целей того периода - проведение конференции по европейской безопасности и, таким образом, утверждение европейского статус-кво после Второй мировой войны. Тем временем в ходе интенсивных двусторонних переговоров восточно-центральноевропейские государства, включая Венгрию, смогли "легально" расширить свои связи с Западом и приобрели переговорную компетенцию, которой раньше у них не было. С этого момента, по мере того как советское руководство пыталось повысить роль своих союзников в мировой политике, Москва сама стала рассматривать их как партнеров, хотя и в ограниченном смысле. Такое развитие событий привело к беспрецедентной международной активности некоторых стран Восточно-Центральной Европы - особенно Польши, Венгрии и Румынии, - что, в свою очередь, способствовало их эмансипации как внутри собственного союза, так и в отношениях между Востоком и Западом в целом.
Это событие также повысило роль Венгрии в Восточном блоке. Если в начале своего существования Венгрия находилась в невыгодном положении из-за событий 1956 года, то к середине 1960-х годов это отставание практически исчезло, и страна стала образцовым государством для Запада в условиях десталинизации и относительного внутреннего либерализма в коммунистической стране. Помимо Советского Союза, Польши и Румынии, венгерская дипломатия также стала играть важную роль в международной политике, и эта позиция еще больше укрепилась, когда Венгрия стала непостоянным членом Совета Безопасности ООН на два года, начиная с января 1968 года. Несмотря на участие Венгрии во вторжении в Чехословакию, Запад оценивал ее по результатам деятельности до августа 1968 года. Таким образом, Венгрия постепенно заняла важное место наряду с Румынией и Польшей в контексте развития отношений между Востоком и Западом и продвижения идеи европейской конференции по безопасности - и, кроме того, к этому времени с некоторым преимуществом: венгерская экономическая реформа, начатая в январе 1968 года, была воспринята на Западе как переход к рыночной экономике и поэтому оценивалась положительно. В то же время антисемитская кампания, развернувшаяся в Польше после войны 1967 года на Ближнем Востоке, несомненно, нанесла ущерб международному авторитету варшавского руководства, а проблемы безопасности страны по отношению к Западной Германии также серьезно ограничивали ее международное пространство для маневра.
Упущенная возможность: Проблема установления дипломатических отношений с ФРГ, 1966-1967 гг.
Когда вопрос о решении германского вопроса встал на заседаниях ПКК Варшавского договора в январе 1965 и июле 1966 года, венгерское руководство лояльно приняло советскую позицию, а также полностью поддержало начатую борьбу за международное признание ГДР. Однако совместная позиция ЗП, выработанная на Бухарестской конференции ПКК, была истолкована в Будапеште как стимул для борьбы против доктрины Халльштейна, что в конечном итоге укрепило бы позиции и ГДР, поэтому в то время она была поддержана восточными немцами.
Поэтому, когда в декабре 1966 года новое западногерманское правительство Большой коалиции, в которую теперь входили социал-демократы, начало тайные предварительные переговоры с Чехословакией, Венгрией, Румынией и Болгарией с целью установления дипломатических отношений с этими государствами, венгерское руководство с готовностью откликнулось на этот вызов. Этот шаг означал коренной перелом во внешней политике ФРГ, поскольку он явно означал добровольный отказ от доктрины Халльштайна, что было бы расценено как победа над советским блоком. В обмен на эту значительную уступку они попросили рассматривать "московскую модель" в качестве основы урегулирования отношений, что означало, что ни одна из сторон не могла выдвигать предварительных условий. Таким образом, восточно-центральноевропейские партнеры должны были молчаливо принять давно представленную позицию ФРГ по германскому вопросу. В связи с этим, казалось бы, настало время созвать консультативную встречу, как это предлагал Гомулка в октябре в Москве, но румынская оппозиция помешала этому. Таким образом, заинтересованные страны, согласовывая свои позиции с Москвой, принимали решения самостоятельно. Помимо Советов, Венгрия проинформировала о переговорах и все остальные страны-члены WP, но получила неоднозначные ответы, если таковые вообще были. Тем не менее, ни от одной из сторон не было получено отказа. Венгерское руководство расценило это как одобрение, и поэтому на сессии ПК ВСВП 10 января 1967 года была принята резолюция о начале официальных переговоров с ФРГ. На основании этого разрешения 23-26 января 1967 года Рольф Лар, ведущий сотрудник западногерманского МИДа, провел переговоры в Венгрии. В результате венгерское руководство было готово к установлению дипломатических отношений.
В то время советское руководство также считало желательным урегулировать отношения на основе московской модели. Однако восточногерманское и польское руководство истерически отреагировало на такую возможность и немедленно начало лоббировать с советскими руководителями, чтобы заблокировать этот план. В конце января 1967 года на встрече в восточной Польше Гомулка попытался шантажировать Брежнева, угрожая, что такой шаг приведет к распаду Варшавского договора. Более того, он призвал советского лидера созвать заседание ПКК Варшавского договора, если Москва не сможет предотвратить запланированные шаги союзников. В конце концов Брежнев уступил и пообещал, что в течение нескольких дней будет созвана встреча министров иностранных дел стран Варшавского договора.
В этот момент совершенно неожиданный шаг нарушил процесс урегулирования кризиса: 31 января 1967 года, без каких-либо консультаций со странами-членами ЗП, было неожиданно публично объявлено, что Румыния договорилась с ФРГ об установлении дипломатических отношений. Что еще хуже, румынское решение было открыто раскритиковано в прессе ГДР, что вызвало публичный спор между Восточным Берлином и Бухарестом - беспрецедентная акция в рамках Варшавского договора. Поэтому, чтобы справиться с назревающим серьезным внутриблоковым кризисом, в Варшаве была созвана чрезвычайная встреча министров иностранных дел.²⁶ Янош Петер, министр иностранных дел Венгрии, принял участие в конференции с мандатом, согласно которому по тактическим соображениям установление дипломатических отношений с ФРГ может быть временно отложено вследствие одностороннего шага Румынии, но в то же время члены WP должны достичь соглашения о том, как другие страны-члены могут вступить в дипломатические отношения позднее, возможно, через несколько месяцев. Вместо того чтобы принять это гибкое тактическое предложение, под жестким давлением ГДР и Польши (при советской поддержке) и без предварительной информации участникам был предъявлен ультиматум, вынуждающий их принять секретный протокол, который можно назвать "варшавским диктатом".
В этом протоколе говорилось, что в случае восточно-центральноевропейских стран, которые до сих пор не имеют дипломатических отношений с ФРГ, условия не подходят для установления таких отношений. Предпосылки для ФРГ сводились к шести пунктам:
1. Отказ от принципа единоличного представительства немецкой нации
2. Признание ГДР
3. Признание существующих границ - включая линию Одер-Нейсе
4. Признание особого статуса Западного Берлина и того, что он не принадлежит ФРГ
5. Отказ от обладания ядерным оружием
6. Признание недействительности Мюнхенского соглашения с самого начала²⁷
Согласно восточногерманской и польской точке зрения, при должном упорстве ФРГ можно было бы заставить в течение нескольких лет признать ГДР, отказаться от претензий на единственное представительство немецкого народа и принять европейские границы, установленные после Второй мировой войны.
Венгерское руководство было шокировано, когда осознало, что их планам помешали союзники. На заседании ПК ВСВП 13 февраля 1967 года развернулась бурная дискуссия по поводу варшавского диктата и возможной реакции на эту унизительную ситуацию.²⁹ Они привыкли к тому, что их заставляли следовать определенным шагам советского руководства, даже если они не были с ними согласны, но это был первый случай, когда столь серьезная жертва стала результатом давления не Кремля, а союзников, которые были подвластны Москве так же, как и Венгрия. Не будет преувеличением сказать, что для венгерского руководства это был самый серьезный кризис в отношении альянса с 1956 года.³¹ В ходе последовавших дебатов в Политбюро стало очевидно, что никто из его членов не считал шесть пунктов Варшавского диктата реалистичными. В конце концов ПК ВСРП решил, что для сохранения единства Варшавского договора соответствующие стороны должны быть проинформированы об особой венгерской позиции: они будут лояльно выполнять совместную резолюцию, принятую в Варшаве, но ВСРП не соглашался с основным тезисом протокола, поскольку консультации по вопросу установления дипломатических отношений с ФРГ должны были оставаться открытыми. В любом случае, все это существенно не меняло ситуацию, поэтому венгерский план нормализации отношений с Бонном был принесен в жертву общим интересам советского блока.