На протяжении всего периода польско-венгерские двусторонние отношения были отличными, и оба руководства, как правило, придерживались одинаковых взглядов на международную политику и отношения между Востоком и Западом. Однако во многих случаях их позиции существенно расходились. Так, например, на ранней стадии подготовки к конференции по европейской безопасности венгерская дипломатия объединяла усилия с советской, чтобы сорвать слишком амбициозные усилия Польши.
В случае с Румынией все было наоборот: двусторонние отношения на протяжении всего периода страдали от серьезных проблем - прежде всего от жестокой дискриминации 1,7-миллионного венгерского этнического меньшинства в Румынии, - вследствие чего венгерское руководство проявляло антипатию к Румынии, граничившую с националистическим негодованием, хотя и только в закрытом кругу Политбюро. Тем не менее, в области отношений между Востоком и Западом и в вопросе европейской безопасности, а также, время от времени, во многих областях политического и экономического сотрудничества в рамках советского блока, интересы двух лидеров совпадали или были схожи. Хотя венгерское руководство воздерживалось от открытой поддержки привычной позиции Румынии на многосторонних переговорах, Венгрия, тем не менее, часто использовала тактику благожелательного нейтралитета, замаскированного под пассивность, чтобы облегчить усилия Румынии. В рамках венгеро-советских двусторонних отношений венгерские партнеры по переговорам часто поддерживали предложения, которые служили продвижению таких общих интересов.
Отношения между Венгрией и ГДР также носили своеобразный характер. В отношении экономической и внутренней политики Венгрии на протяжении всего периода наиболее жесткая критика, как правило, исходила от ГДР, наряду с Советским Союзом. В то же время отношения Венгрии с ГДР в экономической сфере были достаточно сбалансированными. Более того, в рамках Восточного блока именно эти отношения оказались наиболее ценными для Венгрии с точки зрения получения (относительно) передовых технологий.
Координация внешней политики в Варшавском договоре и попытки реформ
Как известно, при подписании договора о создании Варшавского договора в мае 1955 г. не было создано никакой структуры военно-политического союза советского блока - за исключением формального учреждения Политического консультативного комитета.³⁴ Хотя будущая функция новой организации должна была проясниться для самих советских руководителей в последующие годы, в течение года "женевского духа" стало очевидно, что в блоке должна быть создана более эффективная модель координации внешней политики.
Поэтому не случайно на первом заседании ПКК Варшавского договора, состоявшемся в Праге 28 января 1956 года, всего через несколько недель после саммита советского блока в Москве в начале января, было принято решение о создании Совета министров иностранных дел и постоянного секретариата в качестве вспомогательного органа ПКК. Как известно, в Варшавском договоре в 1956 году не было создано ни одного подобного органа, да и вообще не было до тех пор, пока не прошло ровно двадцать лет, в 1976 году. Хотя очевидно, что с середины 1960-х годов оппозиция Румынии блокировала подобные планы, необходимы дальнейшие исследования, чтобы показать, почему советское руководство не выполнило эти резолюции в период между 1956 и 1961 годами, когда оно еще было "полномочным" хозяином советского блока. Это тем более интересно, что теперь мы знаем, что в этот же период в советском блоке происходил невиданный ранее интенсивный процесс координации политики.
После кризисного 1956 года в области координации внешней политики в советском блоке произошел переход от многосторонней модели 1953-56 годов к смешанной модели двусторонних и многосторонних консультаций. После неудавшегося переворота в июне 1957 года Хрущев укрепил свою власть и с 1958 года занимал одновременно пост премьер-министра и первого секретаря КПСС. В отличие от Сталина, он любил путешествовать и до своего падения в октябре 1964 года совершил множество визитов в страны Восточного блока. В 1957-1964 годах координация внешней политики на многостороннем уровне становилась все более интенсивной; за эти восемь лет было проведено пять встреч на высшем уровне, пять заседаний ПКК ЗП, пять саммитов Комекона (с участием высших руководителей), одна встреча министров иностранных дел и три встречи министров обороны - всего пятнадцать саммитов плюс четыре консультации на высшем уровне.
На этих встречах не происходило серьезных дебатов - за исключением Комекона. В основном все сводилось к тому, что Хрущев подробно информировал о международной ситуации и позиции Советского Союза. Практика этих лет, однако, задала модель координации политики советского блока, которая стала более интенсивной, включая серьезные внутренние дебаты, начавшиеся сразу после падения Хрущева. Период интенсивной координации политики внутри советского блока в 1956-61 годах, и особенно во время второго Берлинского кризиса 1958-1961 годов, создал иллюзию, что лидеры стран Восточной и Центральной Европы теперь являются важными - пусть и не равноправными - партнерами Москвы. Поэтому советская политика предоставления союзникам нулевой информации о Кубинском ракетном кризисе в 1962 году вызвала настоящий шок в советском блоке.
К середине 1960-х годов стало очевидно, что эффективность функционирования Варшавского договора не устраивает ни советское руководство, ни страны-участницы, поэтому - особенно после Кубинского ракетного кризиса - усилия по реформированию организации проявлялись все более решительно. Таким образом, те страны-участницы Варшавского договора, которые были готовы к модернизации организации и укреплению сотрудничества - особенно Венгрия и Польша - были заинтересованы в создании более эффективной и демократической структуры, в которой страны-участницы получили бы значительно более серьезную роль. Эти страны мыслили в русле полудемократических реформ, к которым Советский Союз проявлял, по крайней мере, некоторую готовность. Идея создания Совета министров иностранных дел в Варшавском договоре теперь предоставляла верным союзникам Москвы возможность регулярных предварительных консультаций по вопросам внешней политики - именно ту практику, которую они лоббировали.
Давление союзников, требовавших регулярных консультаций, в конечном счете оказалось сильнее, чем ожидалось, поэтому спустя всего полгода после вмешательства Кадара, 2 января 1964 года, сославшись на требования о консультациях со стороны "отдельных братских партий", под которыми подразумевались венгерская и польская партии, Хрущев сам выступил с предложением об организации регулярных встреч министров иностранных дел стран Варшавского договора или их заместителей. Это было первое упоминание о возможности установления координации внешней политики в Варшавском договоре на более низком уровне, чем первоначально назначенный Совет министров иностранных дел, то есть на уровне заместителей министров иностранных дел. Первая встреча заместителей министров иностранных дел состоялась в Варшаве в декабре 1964 года, и с тех пор они проводили свои заседания все более и более регулярно, зачастую несколько раз в год. Эти встречи постепенно превратились в важнейший рабочий форум по координации внешней политики в рамках Варшавского договора вплоть до распада союза в 1991 году.
Постепенно развивались и другие форумы для консультаций, и в итоге сложился более или менее отлаженный механизм регулярного информирования Москвой своих восточно-центральноевропейских союзников по важным международным вопросам на заседаниях ПКК ЗП (с 1956 года), Совета министров обороны (с 1969 года) и Совета министров иностранных дел (с 1976 года). Кроме того, начиная с конца 1960-х годов, проводились консультации секретарей ЦК правящих партий по иностранным делам.
Организационные преобразования и институционализация Варшавского договора стояли на повестке дня с самого начала. Уже на первой сессии ПКК в Праге в январе 1956 года было принято решение о создании Комитета министров иностранных дел и постоянного секретариата в качестве вспомогательного органа ПКК.⁴¹ Тем не менее, советские руководители долго не могли понять, для чего можно использовать эту организацию, поскольку первоначальный план Хрущева использовать Варшавский договор для переговоров и торга с Западом провалился. Хотя румынские девиантные тенденции не способствовали активизации сотрудничества, Варшавский договор к середине-концу 1960-х годов - даже в рамках данной организационной структуры - превратился в многостороннюю консультативную, поддерживающую и принимающую решения организацию стран Восточного блока.
Однако вопрос об организационных преобразованиях Варшавского договора был официально поставлен на повестку дня только на заседании ПКК в январе 1965 г. в Варшаве. В результате сопротивления румынских руководителей, выступавших против преобразований без всякого рассмотрения, кроме обсуждения вопроса, никакого реального решения тогда принято не было, хотя все стороны, кроме румын, поддержали советское предложение о создании Комитета министров иностранных дел. Обсуждалась также работа Верховного Главнокомандования объединенных вооруженных сил, и, несмотря на то, что большинство стран-участниц уже давно настаивали на проведении важных организационных изменений в этой области, из-за румынской оппозиции решение по этому вопросу принято не было. Главная стратегическая цель - демонстрация единой позиции Варшавского договора против плана НАТО по созданию многосторонних ядерных сил - создавала благоприятную ситуацию для девиантной румынской политики, и Советы в конце концов отказались от попыток провести организационные изменения в обмен на согласие Румынии.