Не только Гибралтар был британским, но и Баллестер тоже. Компания, в которой он работал, была британской, ее владельцы - мистер и миссис Кумс - были британцами, коэффициенты, которые он выставлял в своем магазине, были установлены в Британии и котировались на события, происходившие в Британии. Любые особо крупные ставки он должен был согласовывать со своим боссом в Лондоне, прежде чем соглашаться на них, и клиенты, делавшие ставки, тоже были в подавляющем большинстве британцами. Тем не менее, благодаря магии гибралтарской автономии, он мог конкурировать с британскими конкурентами, предлагая более низкую ставку налога.
За несколько коротких лет он сделал им целое состояние, но мистер и миссис Кумс, похоже, этого не оценили. В 1994 году по указанию своих работодателей Баллестер закрыл оффшорную букмекерскую контору Rock Turf Accountants и вернулся к традиционной работе с клиентами "лицом к лицу". Но благодаря его предложению закон был изменен, семя было посажено, и оно выросло в нечто поистине грандиозное. "Я чувствую, что это мой собственный вклад в историю успеха Гибралтара, мой маленький вклад, не требующий ни медалей, ни MBE, ни OBE", - сказал Баллестер.
Гибралтар позволил игорному бизнесу избежать ограничений, наложенных на него государством, подобно тому как Дживс помог одному из друзей Берти Вустера делать ставки на ипподроме, когда тот попал в трудные времена. План Дживса не очень удался вымышленному девятому графу Роучестеру из романа П. Г. Водхауса, которому пришлось спасаться бегством, преследуемый возмущенным клиентом, но в реальной жизни все прошло гладко - для Гибралтара, чьи клиенты получили впечатляющие прибыли от этой схемы. Чтобы понять, как идея Баллестера изменила сначала Британию, а затем и все большую часть мира, нам нужно понять, как в то время в Британии работали азартные игры. Букмекерские конторы были легальны, причем с 1961 года, после своеобразного и лицемерного периода, когда ставки наличными были незаконны, но ставки по телефону и на ипподромах считались нормальными. Поскольку это была прозрачная и несправедливая попытка лишить людей из рабочего класса возможности играть в азартные игры, освободив от этого всех, кто мог позволить себе телефон или поездку, она была широко проигнорирована. Нелегальные букмекерские конторы были широко распространены, и полиция в основном терпела их. Законодательство 1961 года было просто признанием реальности: букмекерство слишком глубоко укоренилось в сообществах рабочего класса, чтобы его можно было искоренить, и правительство могло бы получать с него некоторые налоговые поступления и попытаться уберечь деньги от организованной преступности.
Правительство относилось к букмекерским конторам терпимо, но не поощряло их. Букмекерским конторам не разрешалось рекламироваться, продавать напитки или предоставлять места для сидения, нельзя было показывать спортивные события по телевизору, а открываться в том или ином районе они могли только в том случае, если могли доказать, что на их услуги уже есть спрос. Это были странные бездушные места, над которыми возвышались большие доски с последними коэффициентами. По радио объявляли результаты забегов, а окна были закрашены, чтобы никто не мог заглянуть внутрь снаружи.
Но букмекерство сохранило свое центральное место в культуре рабочего класса. В отличие от Соединенных Штатов, где азартные игры на спорт были запрещены почти везде, кроме мест, где доминировали казино, таких как Лас-Вегас или Атлантик-Сити, британские игроки не любили азартные игры. Они хотели ставить на лошадь или собаку, где существовал хотя бы теоретический шанс, что они знают больше, чем букмекер, и могут совершить переворот. Дом, как правило, оказывался в выигрыше, но это все равно было состязание умов, в котором букмекер реально рисковал, в отличие от рулетки, которая по замыслу - 0 не бывает ни красным, ни черным, что дает казино каждый тридцать седьмой спин - подстроена в пользу дома.
Если что и вызывало недовольство, так это высокие налоги. Помимо стандартных налогов на бизнес, каждый азартный игрок должен был отчислять фиксированный процент от каждой ставки в пользу государства, а также дополнительный сбор на поддержку скачек.
К 1990-м годам совокупные пошлины и сборы вычитали 9 процентов из каждой ставки еще до того, как она была сделана.
Вторая проблема заключалась в том, что к 1990-м годам в отрасли доминировала горстка очень крупных компаний. Поскольку отрасль в целом не могла расширяться из-за высоких налогов и ограничений на открытие новых магазинов, единственным способом увеличения прибыли для компаний было поглощение более мелких конкурентов и сокращение расходов. Сложилась олигополия, в которой доминировали несколько известных компаний - William Hill, Ladbrokes, Coral. В годы нелегального игорного бизнеса букмекер был индивидуальным предпринимателем или мелким бизнесменом, частью того же сообщества, что и его игроки. Однако легализация отделила азартных игроков от индустрии, которая рассматривала своих клиентов исключительно как источник прибыли. Возможно, когда-то соседский букмекер и следил за тем, чтобы его клиенты играли только на те деньги, которые они могли выделить, а не на всю свою недельную зарплату, но транснациональную корпорацию это не волновало.
Для букмекеров это было комфортное существование - они стабильно получали прибыль от своих клиентов, подчинялись правилам, и все было предсказуемо, но в воздухе витали перемены. В 1994 году правительство создало Национальную лотерею, которая могла рекламироваться. Ее популярность значительно увеличила количество денег, потраченных на азартные игры, а по мере того как улучшались коммуникации и открывался мир, появилась возможность проверить, не может ли идея Фредди Баллестера о переезде в Гибралтар немного увеличить прибыль. Ladbrokes стала первой крупной букмекерской конторой, окунувшейся в оффшорные воды, чтобы воспользоваться преимуществами более низких налогов в колонии, хотя она принимала ставки только от небританских клиентов, так что для Великобритании это не имело никакого значения. Но затем появился Виктор Чандлер, который был совсем другим предложением.
Чендлер - это карикатура на успешного букмекера: расслабленный и загорелый, он говорит со слегка кокнианским наречием, улыбается и поглядывает в сторону. Он - мастер убийственного анекдота, рассказанного без обиняков. Он принадлежит к игорной аристократии, восходящей к его деду, который оставил собачьи бега его дяде, а букмекерскую контору - его отцу. Когда отец умер молодым, Чандлер превратил семейный бизнес в бутик.
"Я всегда считал, что лучший клиент - это тот, кто остается со мной на всю жизнь. Это значит, что кто-то может относиться к азартным играм как к любовницам или женам", - сказал он с легкой улыбкой в интервью на своем канале YouTube. "В 80-е годы экономика изменилась, Сити бурно развивался, бизнес в целом процветал, и в Великобританию хлынул огромный поток иностранцев. Мой бизнес изменился, и мы впервые увидели хайроллеров реального размера... У меня был один араб, который ставил на скачках пятьдесят или сто тысяч".
В отличие от крупных корпораций, несмотря на свою родословную в индустрии, он все еще был аутсайдером, стремящимся завоевать позиции на очень устоявшемся рынке. Это означало, что ему придется либо бороться с крупными компаниями с большими карманами и большим количеством торговых точек, чем у него, либо придумывать что-то новое, до чего они еще не додумались. Момент вдохновения пришелся на начало чемпионата мира по футболу 1994 года, который проходил в США, но за которым следили во всем мире. Он рассказывает эту историю, откинувшись в кресле, приподняв одно колено, в дорогом костюме и с большой сигарой в руках.
Ему позвонил человек, который хотел положить к нему на депозит крупную сумму наличных от имени группы дальневосточных игроков. Они хотели сделать ставки на ипподроме, чтобы он мог предоставить им более низкую налоговую ставку, хотя они ставили на футбол, а не на скачки. "Он оставил 800 000 фунтов наличными и взял с собой 200 в Ньюбери", - рассказывает Чандлер. "Примерно через час после его ухода, минут через сорок, в наш офис ворвалась полиция с оружием, вывела всех на улицу, допросила и конфисковала деньги. Видимо, в банке, где он снял деньги, подумали, что он собирается заняться наркотиками или чем-то в этом роде. Его остановили на автостраде с помощью блокпоста. Все это мне рассказали по телефону, и я вернулся в офис, чтобы взглянуть на 800 000 наличными, что было очень редким зрелищем, особенно в те дни".
Это отличный анекдот, но для бизнеса это было плохо, не в последнюю очередь потому, что он потерял день, принимая ставки, пока разбирался с неразберихой. Разве не было бы лучше для всех заинтересованных сторон, если бы ставки с низким налогообложением можно было бы организовывать без необходимости посещать ипподром и без необходимости переводить количество физической наличности, из-за которого Метрополитен будет преследовать вас с оружием? Он изучил юрисдикции, где можно легально принимать безналоговые ставки в офшорах, и тут узнал о нововведении Фредди Баллестера. "Мне повезло, и я узнал, что в Гибралтаре продается лицензия на казино. В то время парень продал казино, но сохранил лицензию на букмекерскую деятельность", - объясняет Чандлер. Я приехал, заключил с ним сделку за один день и купил лицензию-0001, которую нужно было распечатать на компьютере дочери министра финансов". В то время в правительственном офисе Гибралтара не было компьютеров".