Пит поймал его взгляд и подозвал к столу:

– Шеф хочет тебя видеть.

– Иду, – сказал Сэм и повернул в коридор, ведущий к кабинету Гиллспи. По дороге он на секунду заглянул в умывальную, пригладил волосы и поправил рубашку. Хотя Сэм не испытывал особого уважения к Гиллспи, являясь к начальнику, он хотел выглядеть полицейским до кончиков ногтей – исполнительным и знающим службу. Он дошел до конца коридора и с должным почтением постучал в закрытую дверь.

Около шести Вирджил Тиббс подвел свой взятый напрокат автомобиль к полицейской стоянке и устало вылез из-за руля. Прежде чем хлопнуть дверцей, он перегнулся через спинку кресла, взял что-то с заднего сиденья и только потом поднялся по ступенькам в участок.

Когда Тиббс поравнялся со столом дежурного, уже заступившего на вечернюю смену, тот поднял глаза от газет.

– Ну как? – спросил он.

– Шеф случайно еще не ушел? – поинтересовался Тиббс.

– Не ушел. Только, по-моему, он вряд ли будет в восторге, если его побеспокоить.

– Он что, не один? – осведомился Тиббс.

– Нет, один. Но лучше не попадаться ему на глаза, если у тебя что-нибудь не очень важное.

– Пожалуйста, доложите ему, что я здесь и мне надо его видеть.

Чтобы протянуть руку и щелкнуть клавишей селектора, дежурному понадобилось изрядное время.

– Тут пришел Вирджил, – наконец доложил он. – Я сказал, что вас лучше не беспокоить, но он настаивает.

– Пусть войдет, – донесся голос Гиллспи.

– Проходи, – сказал дежурный и вернулся к своей газете.

Тиббс прошел по коридору и постучал в закрытую дверь кабинета.

– Я ведь сказал, можешь войти, – раздалось оттуда.

Вирджил открыл дверь и тихо ступил в комнату. Взглянув на Гиллспи, возвышавшегося над столом, он сразу понял: тот чем-то здорово потрясен.

– Ну? Что там случилось, Вирджил? – спросил Гиллспи. Но в его словах не слышалось обычной напористости, это был голос человека, который рискнул на смелый и неожиданный шаг и теперь сомневался, правильно ли он поступил.

Тиббс двинулся к столу и положил перед Гиллспи небольшой деревянный обрубок. Это была грубая суковатая палка около двух дюймов в диаметре и двадцати двух в длину. Гиллспи молча окинул ее взглядом.

– Ну и что? – спросил он.

– Это орудие убийства, – сказал Тиббс. Гилл-спи взял роковой обрубок и с любопытством осмотрел. Отчетливые пятна на одной стороне дубинки служили ужасающим доказательством того, для чего она, по всей вероятности, была использована. Шеф повертел ее в пальцах, а затем вскинул, словно прицеливаясь, и посмотрел, насколько она прямая.

– Как тебе удалось найти это? – спросил он.

– Мне помогли, – сказал Тиббс и умолк в ожидании дальнейших вопросов.

Гиллспи продолжал молча вертеть обрубок. Тогда заговорил Тиббс.

– Вам что-нибудь не нравится? – спросил он.

– Ведь я уже говорил тебе, мы тут и сами умеем управляться со своими делами. Нет, не то что я не ценю, что ты мне принес эту штуку… И твой отчет об осмотре тела вполне удовлетворителен. Но, пожалуй, пора тебе узнать: около часа назад я собственноручно арестовал убийцу Мантоли.

У Тиббса вырвался короткий вздох.

– Можно ли у вас спросить… – начал он.

– Кто он такой? – подсказал Гиллспи.

– ..вы получили признание? – закончил Тиббс.

– Нет. Он, конечно, все отрицает. – Гиллспи остановился и вновь поднял со стола обрубок. – Но это его рук дело, я знаю. – Он продолжал рассматривать смертоносное орудие, а потом взвесил его на ладони. – Ну и что тебе дала эта штуковина? – спросил он.

– Она лишь подтвердила то, что мне уже было известно, мистер Гиллспи, так будет точнее.

– Что же именно?

– Кто совершил убийство, – ответил Тиббс.

Гиллспи вновь отложил обрубок.

– Ну, тут я тебя опередил. А теперь вот что, если хочешь навестить своего дружка Сэма, ты найдешь его в первой камере отсюда.

Вирджил Тиббс обратил на Гиллспи взгляд, полный изумления и недоверия, а затем перевел глаза на окно, собираясь с мыслями.

– Сэма Вуда? – спросил он, словно это было выше его понимания.

– Совершенно верно, – ответил Гиллспи.

Тиббс в молчании опустился на стул.

– Сэр, – наконец произнес он, стараясь не задеть Гиллспи, – я знаю, вам не хочется этого слышать, но мой долг сказать, что я думаю. Невиновность мистера Вуда совершенно очевидна. И вы можете сами создать препятствия вашему продвижению по службе, если оставите его под арестом. – Он выждал паузу и устремил на Гиллспи твердый взгляд темно-коричневых глаз. – Видите ли, сэр, у меня нет никаких сомнений, что вы арестовали не того человека.

Глава 10

Еще мальчиком, с тех пор как он себя помнил, Билл Гиллспи был значительно крупнее своих сверстников – и соседских ребят, и школьных приятелей. Поэтому он мог диктовать правила игры и навязывать свою волю более слабым. К его чести, Гиллспи не превратился из-за этого в драчуна и не задирал тех, кто, по всей видимости, не испытывал к нему расположения. Но привычное первенство лишило его одного из самых необходимых качеств – житейской гибкости. Он и сам понимал, что дипломат из него никудышный, и время от времени бывал этим обеспокоен.

Ночью, после того как он арестовал Сэма Вуда по подозрению в убийстве, эта мысль тревожила его особенно сильно. Гиллспи метался в постели, переворачивался с боку на бок и колотил подушки, остававшиеся молчаливыми и безучастными. Наконец он встал и сварил себе кофе. Перед глазами неотступно стояла сцена, происшедшая днем в его кабинете: еще ни один человек не встречал натиск Билла с такой выдержкой, и он испытывал невольное восхищение Сэмом Вудом. Разумеется, выигрыш, как и всегда, остался за Гиллспи, но теперь его стали одолевать мучительные сомнения; они все надвигались и надвигались, пока не стали казаться ему какими-то бесконечными римскими фалангами. Больше всего его беспокоила настойчивая уверенность Вирджила Тиббса в том, что Сэм Вуд невиновен. Гиллспи не собирался придавать слишком большого значения словам черномазого сыщика и совершенно ясно дал ему это понять, но в то же время помнил, что следователь из Пасадены чересчур часто оказывался прав. Гиллспи чуть ли не молился, выпрашивая у Господа серьезную, бесспорную и прочную улику, поддерживающую его версию. Что скрывать, ему нравился Вуд, хотя он никогда и не думал, будто Сэм классный полицейский, но к убийцам Гиллспи испытывал глубокое отвращение, а Сэм Вуд был убийцей, он в этом уверен.

Правда, Вуд отказывался от всего наотрез, а кроме того, на его стороне был Вирджил. Гиллспи снова лег в постель и забылся тяжким сном человека, чувствующего себя виноватым. Утром его настроение не улучшилось, и он впервые отправился на службу с мыслью, что зря принял назначение, к которому был не совсем подготовлен.

Уже в дежурке ему почудилось, что в воздухе разлита какая-то напряженность. Пит встретил начальника с обычным почтением, но слова приветствия показались Гиллспи пустыми, словно яичные скорлупки. На столе в кабинете его ожидала пачка утренней почты. Напустив на себя деловой вид, Гиллспи уселся и принялся ее просматривать. Он пробегал строчку за строчкой, а тем временем в его голове складывалось решение: он еще раз проверит доказательство, которое у него на руках, и если найдет какое-то другое удовлетворительное объяснение, что же, он подумает, нельзя ли освободить Сэма. В глубине души Гиллспи понимал: при таком повороте он в любом случае многое потеряет в глазах окружающих, но мысль о том, что его поступки будут продиктованы справедливостью, все же принесла ему некоторое облегчение.

Вскоре до его слуха стало доходить, что в дежурке творится нечто необычное. Гиллспи слышал незнакомые голоса, и ему показалось, что он уловил и свое имя. Он был бы не прочь выйти и узнать, в чем дело, но его положение требовало, чтобы он не проявлял интереса, пока его не попросят.

Ждать пришлось недолго. В дверях показался Арнольд и остановился на пороге, стараясь обратить на себя внимание.