Но вместо того, чтобы покачать головой или отмахнуться от Шмидта, он кивает и говорит через толпу смеющихся, ещё раз поднимая бокал в сторону своего партнёра. — И не планирую, мужик. Всё так и будет, и надолго.

Если бы два месяца назад, вы сказали мне, что этот обмен произойдёт, и попросили бы меня предсказать мой следующий шаг, как бы я отреагировала и чтобы ответила, я бы сказала вам, что я ни за что не перевела бы взгляд в тут часть зала, где Ричард сидит с Мисти, и не записывала бы каждое выражение его лица.

Я так не делаю.

Я улыбаюсь.

Я наклоняю голову, моё плечо зажато между рукой и грудью Дэмиена, и улыбаюсь ему.

Полной, искренней, до глубины души улыбкой, забыв о яме, которую я сама себе вырыла, забывая, что сегодня мне придётся признаться, забывая, что мой бывший следит за каждым моим шагом.

И пока я улыбаюсь и купаюсь в лучах солнца, которым является Дэмиен, гнев Ричарда начинает закипать.

Но я слишком поглощена блеском этих новых отношений, чтобы заметить это.

Саймон Шмидт тратит добрых тридцать минут на то, чтобы отметить достижения сотрудников на рабочем месте, поздравить их со знаменательными событиями вне работы, и даже упомянуть некоторые важные моменты для своих гостей: кажется, сын Джоани выиграл СЦИ¹⁰ своей команды в малой лиге, а дочь Генри поступила в Нью-Йоркский университет.

Это место – семья, как сказал мне Дэмиен. Это то, что удерживает его здесь, даже когда он не всегда согласен с делами.

Это также то, чем Ричард никогда не делился со мной об этом месте – насколько все были близки в офисе.

И когда Саймон заканчивает свою речь с повышениями и похвалами, наступает неловкая тишина.

Ожидающая тишина.

Одного повышения не хватает.

Не хватает одного очень важного повышения, одного объявления.

Ричарда в качестве партнёра.

Тишина затягивается, настолько густая, что её можно почувствовать на вкус, прежде чем Саймон наклоняет голову к ди-джею в задней части зала. — Хочешь поставить несколько песен, друг мой? – говорит он с вынужденной улыбкой, не оглядывая комнату с теплотой, как это было во время его речи. — Я готов к буги! – С началом музыки раздаётся общий вздох облегчения, что всё закончилось.

Но я наблюдаю за Саймоном, когда он сходит того с места, где выступал, с мини-подиума, который они собрали для него, и смотрю, как Ричард встаёт, его густо покраснело от злости, что я вижу даже отсюда.

Более того, кое-что, чего я не замечала раньше – выглядит он ужасно.

Его одежда плохо сидит. Брюки слишком узкие, пуговицы на рубашке натянуты. Волосы у него сальные, но, если я не ошибаюсь, кажутся тоньше.

Он разваливается без меня.

Странное чувство жалости проходит через меня.

Неожиданное.

Не та жалость, которая вызывает желание что-то изменить, не та жалость, которая вызывает желание помочь собрать осколки, а та, которая вызывает грусть от того, что этот человек дышит с тобой одним воздухом.

Начинаются тихие крики, и мне требуется всё, чтобы отвести глаза, перестать наблюдать за происходящим. Я наклоняюсь к Дэмиену, задавая вопрос, ответ на который я знаю.

— Что там происходит? – спрашиваю я, глядя на него. Глаза Дэмиена тёмные и прикованы к спору. Прежде чем он успевает ответить, Ричарда вместе с Саймоном уводят в другую комнату, и дверь захлопывается за ним.

Дэмиен вздыхает, проводя рукой по волосам. — Ричард думал, что сегодня его повысят до партнёра. Он внук Саймона, но он не справляется со своими обязанностями, а я не потерплю кумовства.

Ричард уже несколько месяцев предполагал, что это будет его день. Сегодня был бы день, когда он стал бы партнёром.

Но Ричард также считал себя хорошим адвокатом.

Ричард винил в любых проигрышах всех, кроме себя: присяжных, судью, душещипательную историю истца, некомпетентного клиента. Это никогда не было его собственной ошибкой.

— Тебе стоит пойти проверить? – спрашиваю я, глядя от Дэмиена к двери и обратно. Он вздыхает и качает головой.

— Нет. Они сами разберутся и позовут меня, если понадобится. Давай наслаждаться нашей ночью, пока можем, – говорит он, а затем встаёт, протягивая мне руку.

— Потанцуем? – спрашивает он.

— С удовольствием, – говорю я, хватаю его за руку и встаю, позволяя ему увести меня на танцпол, подальше от моих ужасных решений.

По крайней мере, на данный момент.