ГЛАВА 12

МАКСИМ

Я сузил глаза, переваривая обвинение Софии.

— Кайла? — Это имя слетело с моего языка с недоверием. Она меньше всего склонна предавать нас, или я так думал.

Иван неловко сдвигается на кровати рядом с Софией. Его лицо - маска замешательства, отражающая мои собственные чувства. Кайла, с ее, казалось бы, милым нравом, замешана в чем-то настолько коварном? Это трудно переварить.

Голос Софии прорезает скептицизм как нож.

— Это явно Кайла. Должно быть, она сделала это из ревности. — Ее убежденность нервирует.

Комната замирает, каждый из нас обдумывает эту идею.

— Не может быть, — слышу я от себя, и слова получаются автоматически. — Кайла бы так не поступила. — Но даже когда я говорю это, меня начинают грызть сомнения.

В глазах Софии вспыхивает разочарование.

— Да. Да, она бы сделала именно это. После того, как вы ее так уволили. Она бы сделала все, что угодно. Я видела это в ее глазах.

Ее слова повисли в воздухе, отягощенные подтекстом. Мысль о том, что мы, возможно, недооценили Кайлу, что она могла затаить такую обиду, начинает пускать корни.

Виктор, обычно такой спокойный, наконец нарушает молчание.

— И почему, по-твоему, она так поступила?

Слова Софии повисли в воздухе, отягощенные подтекстом.

— Ты заменил ее. Она была донором яйцеклетки. А теперь это я.

Виктор начинает возражать:

— Но она бы не...

Я прерываю его, мой голос тверд.

— Она права. Это возможно. Это может быть она. — Идея о том, что Кайла может действовать из злобы, не надуманная. В нашем мире обида может привести к радикальным действиям.

София обводит глазами комнату, ее страх ощутим.

— Что, если она придет сюда? — Шепчет она, ее голос дрожит.

Иван протягивает руки, нежно обнимая ее лицо.

— Все будет в порядке, — уверяет он ее, — посмотри, сколько у нас теперь дополнительной охраны. Мы ничем не рискуем.

Его слова, кажется, немного успокаивают ее, но ее тело все еще напряжено от беспокойства. Иван продолжает:

— Вероятность этого невелика. Но даже если это она, она никогда не была здесь раньше. Вряд ли она когда-нибудь найдет нас снова.

Слабый румянец окрашивает щеки Софии, когда она смотрит на нас с Виктором, в ее глазах смесь облегчения и неуверенности. Она бормочет, почти про себя:

— Хорошо. И что теперь?

Я внимательно наблюдаю за Софией, оценивая ее реакцию.

— Наша команда проводит расследование, — начинаю я, мой голос звучит авторитетно. — Один из стрелков еще жив, так что нам нужно дать ему немного времени.

Она поднимает взгляд, в ее глазах надежда смешивается со страхом.

— Это значит...?

Я киваю, выражение моего лица становится жестче.

— Мы вытянем из него информацию. — Я говорю это совершенно искренне, не оставляя никаких сомнений в том, что это значит.

София кивает в знак понимания, по ее телу пробегает заметная дрожь. Она слишком хорошо знает, что "получение информации" – это эвфемизм для того, что, несомненно, будет жестоким допросом.

Я наблюдаю за тем, как она тяжело сглатывает, вероятно, представляя себе мрачную сцену, которая развернется перед ней. Несмотря на страх, через минуту-другую ей удается взять себя в руки.

Иван решительно кивает, молчаливо подтверждая свою готовность сделать все, что потребуется. Страдания Софии очевидны, и я не могу просто стоять в стороне. Я сокращаю расстояние между нами, мои движения обдуманны. Я заверяю ее, нежно поглаживая рукой по щеке.

— Люди пытаются получить ответы от стрелка, верно? Так что тебе нужно просто оставаться здесь, — добавляет Иван.

Внезапно руки Софии обхватывают меня в крепких объятиях. Я чувствую, как дрожит ее тело, как переполняют ее эмоции. На ее глаза наворачиваются слезы. Я обнимаю ее, давая ей уверенность, в которой она так отчаянно нуждается.

Я нежно глажу ее по шее, стараясь сделать все возможное, чтобы она почувствовала себя лучше.

Иван, почувствовав тяжелую атмосферу, вступает в разговор более легким тоном, на его губах играет легкая улыбка.

— Эй, давайте не будем забывать о хорошем. У нас есть один из них. Это уже победа, верно?

София слегка отстраняется, ее слезы сменяются слабой, благодарной улыбкой. Слова Ивана словно напомнили ей, что надежда еще есть, что не все потеряно во тьме.

— Да, и кто знает, может, этот парень запоет как птичка. Возможно, завтра к вечеру у нас будет праздничный ужин, — продолжает Иван, пытаясь привнести в ситуацию немного оптимизма.

Я хихикаю, несмотря на всю серьезность ситуации. Иван всегда умел разрядить обстановку.

— Иван прав. Мы уже бывали в более сложных ситуациях. И всегда выходили победителями.

София кивает, в ее глазах мелькает искорка стойкости.

— Хорошо, я постараюсь быть оптимисткой. Просто это трудно, понимаешь?

Стоя так близко к Софии, я чувствую напряжение в ее словах еще до того, как она их произносит. Наши лица находятся всего в нескольких сантиметрах друг от друга.

Иван, как всегда, стратег, нарушает молчание твердым решением.

— Мы останемся здесь на некоторое время, пока не будет стопроцентно безопасно покинуть особняк. Мы должны держаться вместе.

София оглядывает комнату, возможно, желая отвлечься от тяжелой атмосферы. Ее взгляд падает на книжную полку, заставленную различными изданиями. Заинтригованная, она подходит к ней и проводит пальцами по корешкам книг.

— Выбирай, что хочешь, — говорю я, проследив за ее взглядом до полки.

Она достает книгу и удивленно поднимает брови.

— Серьезно? Романтика? Вы, ребята, читаете романтику?

Иван слегка хихикает, качая головой.

— Нет, они обычно только для украшения.

— О... — Голос Софии прерывается, в ее тоне слышится разочарование. Затем, слегка пожав плечами, она добавляет: — ну, мне нужно чем-то занять время здесь, — и протягивает мне книгу.

Лежа на кровати, я не могу удержаться от того, чтобы не бросить взгляд на Софию. Она устроилась рядом со мной с книгой в руках и выглядит просто великолепно. Боже, как бы мне хотелось протянуть руку и прикоснуться к ней прямо сейчас. Она так близко, но кажется такой далекой, погруженной в свой собственный маленький мир с этой книгой. Она просто такая... идеальная.

И тут краем глаза я замечаю, что она прикусила губу. Ее лицо становится еще краснее, и становится ясно, что она реагирует на то, что читает.

Охваченный любопытством, я наклоняюсь ближе.

— Что это? — Спрашиваю я, стараясь говорить непринужденно.

Ее голос слегка дрожит, когда она отвечает:

— Н-ничего.

Но я на это не ведусь. Скорее всего, она увлечена чем-то горячим. Эта мысль забавляет меня, и я не могу удержаться от хихиканья.

Игривое поддразнивание усиливается, когда Иван выхватывает книгу из рук Софии. Она тянется вверх, чтобы попытаться вернуть книгу, но она слишком мала, и ее усилия оказываются недоступными.

Иван, с озорным блеском в глазах, начинает читать вслух, его голос глубокий и дразнящий.

— Он надежно привязал меня к кровати. Убедившись, что я не смогу сбежать.

Лицо Софии краснеет:

— Нет..., — слабо протестует она, пытаясь выхватить книгу обратно, но безуспешно.

Я не могу удержаться от смеха, глядя на ее реакцию. Редко можно увидеть Софию такой застенчивой, такой взволнованной. Иван, явно наслаждаясь моментом, смотрит на нее с игривой ухмылкой.

— Так вот что тебе нравится, принцесса? — Спрашивает он. — Быть связанной?

София запинается, ее слова едва слышны.

— Я... я... я не понимаю, о чем ты говоришь, — защищается она.

Иван продолжает читать отрывок вслух, его голос звучит глубоко и сексуально, когда он подробно описывает сцену. Лицо Софии стало ярко-красным, она тяжело дышит, пытаясь сдержать свое волнение.

— Заткнись, идиот, — бормочет она, но в ее голосе слышится нотка веселья. — Может, тебе стоит почаще читать романтические романы? Ты мог бы кое-чему научиться.

— Ну что ж, принцесса, если ты предпочитаешь вместо этого устроить нам демонстрацию, — предлагает Иван с лукавой ухмылкой. — Мы всегда рады узнать что-то новое.

Ухмылка Ивана становится лукавой, когда он передает ей книгу обратно. София быстро прячет книгу, на ее лице появляется овечья ухмылка. Мое сердце колотится в груди, разрываясь между желанием облегчить ее дискомфорт и стремлением расширить границы этого игривого балагана.

Иван со смехом откидывается назад, явно наслаждаясь реакцией, которую он вызвал у Софии.

— Просто дразню тебя. Мы знаем, что ты не такая уж извращенка.

— Вы обо мне и не догадывались, не так ли?

Виктор, который, должно быть, слушал наш балаган, не может удержаться от хихиканья.

— Да ладно, ребята, хватит с ней возиться.

София, решив доказать свою правоту, не отступает.

— Ладно. Давайте сделаем это. Я докажу вам, что я не такая уж невинная.

Я не могу не поднять бровь в любопытстве.

— Что сделаем? — Спрашиваю я, гадая, к чему это приведет. Неужели она...

— Давайте сыграем в игру, — предлагает София с лукавой ухмылкой.

Виктор, сидящий в углу комнаты, кажется, заинтригован.

— Что за игра?

— Правда или вызов, — озорно усмехается София.

Иван наклоняется вперед, заинтересованный.

— Хорошо, давай сыграем. Кто первый?

Я соглашаюсь, мое любопытство разгорается.

— Я первый, — заявляю я.

София кивает, готовая подыграть мне.

— Ладно, правда.

Я пользуюсь возможностью поддразнить ее, на моих губах играет озорная ухмылка.

— Скажи мне, София, какой твой самый большой перегиб?

Я ожидал, что София покраснеет и отмахнется от вопроса, но, к моему удивлению, она не уклонилась. На мгновение она замешкалась, прежде чем ответить:

— Хорошо, — говорит она, ее щеки окрасились в нежный оттенок красного, — мой самый большой перегиб… это, гм, быть покорной.

Я наклоняюсь ближе, мой голос низкий и хриплый.

— Правда?

Я бы с удовольствием доминировал над ней. Хотел бы видеть ее покорной и жаждущей моих прикосновений. Со связанными руками, корчащейся от удовольствия.