— Что ты делал сегодня вечером? — спросила она.

— Читал лекцию о сексе.

Это привлекло ее внимание. Она, наконец, перевела свои прекрасные глаза на меня.

— Надеюсь, не кому-то из твоих игроков.

— Нет, — усмехнулся я. — Моему кузену Беку. Ему тринадцать.

— И как все прошло?

— Это, э-э… прошло.

— Что ты ему сказал?

Я пожал плечами.

— Я рассказал ему об этом научным языком.

— Научным языком? О мой бог. Что именно ты сказал?

Мое лицо вспыхнуло.

— Сейчас я не хочу тебе ничего говорить.

— Пожалуйста. — Она сжала руки. — Я умоляю тебя. Расскажи мне об этом научном языке.

Понимала ли она, насколько для меня было невозможно сказать ей «нет»?

— Я сказал ему, что мужской член входит в женскую вагину, а когда он кончает, его сперма попадает в тело женщины и пытается оплодотворить яйцеклетку. И что, если он не хочет, чтобы женщина забеременела, или чтобы у него отвалился член, ему нужно всегда носить презерватив.

Дженнсин уставилась на меня широко раскрытыми глазами, потом запрокинула голову и рассмеялась. Смех был таким громким, беззаботным и настоящим, что у меня защемило в груди.

Точно так же она смеялась в ту ночь на вечеринке. В ту ночь, когда украла частичку моего сердца.

Мне правда было нужно, чтобы она вернула ее.

— Боже мой. — Она обхватила себя за живот и наклонилась вперед, как будто смеялась так сильно, что у нее заболел бок.

Я усмехнулся, и усталость, которую чувствовал ранее, исчезла.

— Как бы ты об этом рассказала?

— Не знаю. — Она покачала головой, и ослепительная улыбка озарила ее лицо. — Но программа полового воспитания моей матери была такова.

Дженнсин подняла руки, вытянув указательный палец левой руки и образовав круг большим и средним пальцами правой руки. Затем она просунула палец в отверстие.

— Серьезно?

Она кивнула, все еще смеясь.

— Серьезно.

— Мое объяснение было…

— Научным, — закончила она за меня.

— Но я воздержался от жестикуляции.

— Отличное решение.

Мы рассмеялись вместе, и звук растворился в ночи. Было слишком темно, чтобы разглядеть синеву в ее глазах, но городские огни и звезды танцевали в ее радужках. Смотреть на нее было все равно, что быть раздетым догола.

Никакой лжи. Никаких претензий. Никаких титулов. Только мы.

Все, что мне нужно было сделать, это наклониться, и мои губы оказались бы на ее губах. Я вцепился в траву, чтобы удержаться и не взять ее за руку.

Еще одна ночь. Я хотел еще одну ночь. Тогда я бы выбросил ее из головы. Я бы нашел способ подавить это влечение раз и навсегда.

Я наклонился, оказавшись в дюйме от ее губ.

Вспыхнули фары, когда на подъездную дорожку въехала машина. Ее соседки.

Дженнсин вскочила на ноги и попятилась так быстро, что чуть не упала.

Блять. Я чуть не поцеловал ее. Что, черт возьми, со мной было не так?

Я закрыл лицо обеими руками. Может, нам нужен был еще месяц. Или два. Или три.

— Прощай, Дженнсин, — сказал я, твердо удерживая свою задницу на газоне.

Она отступила еще на шаг.

— Прощай, Торен.