Глава 45

Катарина

Суббота, 13 января 2024 года

Теплый пар из душа помог мне расслабиться и снять боль в мышцах. Я была так туго натянута, словно струна, готовая порваться от чрезмерного напряжения.

Закутавшись в свой любимый светло-зеленый пушистый халат, который Кас подарил мне на Рождество, я иду по полу спальни, направляясь к тумбочке, чтобы взять с зарядки свой телефон.

Когда я перезагружаю его, мне требуется мгновение, чтобы загрузить уведомления, но когда это происходит... все напряжение снова просачивается в мои мышцы, челюсть сжимается, а сердце бешено колотится.

У меня есть сообщения от коллег, в том числе от доктора Хауэлла, а также электронные письма от репортеров, пытающихся получить от меня заявление, и пропущенные звонки от семьи Алессандро. У меня нет ничего от Але, Каса или Айяны, вероятно, потому что все они еще спят.

Я начинаю с сообщения от доктора Хауэлла, которое гласит: — Мне очень жаль, Кэт. Мы не знаем, как это произошло. Больница неустанно работает над тем, чтобы разобраться с этим, но прошлой ночью хакер отключил нашу систему и выложил файлы пациентов в открытый доступ, требуя крупную плату, если мы хотим, чтобы они прекратили. Одним из этих файлов был файл Алессандро, как вы, я уверен, уже знаете. Пожалуйста, позвоните мне!

Сердце заколотилось в пальцах. Это может разрушить всю карьеру Але. Никто не знает о его болезни, я даже брату не сказала.

За сообщением следует скриншот из статьи, а заголовок гласит: Алессандро Де Лаурентис - хороший парень или эгоистичный приверженец?.

О чем, черт возьми, они говорят?

Я просматриваю статью, и если я думала, что хуже уже быть не может, то я ошибалась. В статье подробно описывается история его здоровья, упоминается его мама и их РС, говорится о его симптомах и о том, как он обращался ко мне за лечением. Его обвиняют в том, что он использует меня, а в другой статье говорится, что я шантажировала его, чтобы он встречался со мной, угрожая выдать информацию о его состоянии, если он не согласится. Другие высказывают предположения о состоянии его здоровья и о том, действительно ли его травмы были вызваны тем, что за ним гнался новичок, или же у него внезапно отказали ноги. Они говорят, что он поступил эгоистично, подвергнув риску своих товарищей по команде, и утверждают, что меня больше волнует возможность встречаться со знаменитым хоккеистом, чем безопасность моего собственного брата.

Мои мысли разбегаются, паника сковывает легкие. Я не могу дышать, и голова раскалывается. Перед глазами темнеет, и я понимаю, что у меня приступ паники.

У меня дрожат руки, когда я шарясь по тумбочке, хватаюсь за ящик и, наконец, открываю его, чтобы обнаружить лекарство, которое я принимаю только в случае крайней необходимости от этих панических атак. Оно вызывает сонливость и неустойчивость, но сейчас оно мне необходимо.

Я кладу одну таблетку на язык, запиваю водой из тумбочки и опускаюсь на пол, слишком слабая, чтобы забраться в постель. Рыдания сотрясают мое тело, глаза опухли от слез, а живот скрутило в узлы.

Я лежу так неизвестно сколько времени, пока не слышу стук в дверь, но не могу расслышать, кто это, из-за своего дрожащего дыхания.

Дверь открывается, хриплые голоса судорожно сбиваются, и вдруг сильные руки обхватывают меня, отрывая от пола, и мое лицо утыкается в теплую, твердую грудь, в которой я сразу узнаю Алессандро по одному только его запаху. Его тепло проникает в меня, мои дрожащие конечности постепенно успокаиваются, а туманный горн, звучащий в ушах, начинает утихать.

Я осторожно поднимаю голову, чтобы не закружиться, и приоткрываю опухшие веки. Передо мной несколько пар глаз - Алессандро, держащий меня на руках, Кас и Айяна, нависшие над нами, и, как ни странно, Данте, прислонившийся к дверной раме.

Я внезапно краснею от смущения, что столько людей стали свидетелями моей панической атаки. Я знаю, что выгляжу ужасно, но у меня нет сил извиняться.

— Кэт, ты можешь с нами поговорить? Скажи нам, что с тобой все в порядке?

Але успокаивающе говорит мне.

— Малышка, хочешь чаю? Я могу сделать тебе "Лондонский туман"? Или ромашку, если хочешь.

Теплые глаза Айяны и сморщенные брови встречают мой взгляд. Теперь я понимаю, что выгляжу неважно, если она называет меня "малышкой" и обращается со мной как с хрупким цветком.

— Чай был бы кстати. Лондонский туман, пожалуйста.

Я пытаюсь улыбнуться ей, чтобы успокоить собственное волнение, но улыбка не достигает моих глаз, и она еще больше нахмуривает брови.

— Кас, пойдем со мной и поможешь мне приготовить ей чай. Давай дадим им время поговорить.

Айяна и Кас отправляются на кухню, пока Але неохотно укладывает меня в постель, присаживаясь на край, когда я устраиваюсь поудобнее. Данте осторожно закрывает дверь и идет ко мне, уверенный в себе. От него исходит безмятежная аура, которая сразу же успокаивает мои нервы.

— Не знаю, говорил ли тебе Але, чем я зарабатываю на жизнь, но я психолог. Он упомянул, что ты искала такого специалиста, и спросил, есть ли у меня какие-нибудь рекомендации. Я хотел принести их тебе, но, учитывая обстоятельства сегодняшнего утра, я также хотел сам проведать тебя и выслушать, если ты считаешь, что тебе это будет полезно. Ничто из того, что ты мне скажешь, не будет повторено, даже моему брату.

Это объясняет, почему он всегда такой спокойный и дружелюбный, но никогда не проявляет себя открыто.

Я улыбаюсь ему, на этот раз более искренне.

— Я очень ценю это. Вообще-то я думаю, что это хорошая идея, но ты не против, если я сначала поговорю с Але?

Он улыбается мне.

— Я рад, Кэт, и конечно же. Я буду ждать в гостиной. Приходи за мной, когда будешь готова.

Он выходит из моей комнаты, чтобы подождать, закрывая за собой дверь.

— Малышка, иди сюда, — говорит Але, протягивая мне руки, чтобы я забралась в них. Я ошеломлена и жажду его комфорта.

— Это правда?

Я не могу больше ждать, чтобы спросить его, мне нужно знать.

— Что правда? — спрашивает он, и на его красивом лице отражается замешательство.

— У тебя появились новые симптомы, а ты не пошел к доктору Хауэллу? Может быть, твоя травма вызвана рассеянным склерозом, а не тем новичком?

Он выглядит так, будто я его ударила, выражение его лица на мгновение ожесточается, а затем снова смягчается, в нем появляется печаль, которую я не узнаю.

— Нет. Я записался на прием к доктору Хауэллу сразу после праздников. Ситуация ухудшилась, и я не сказал тебе, потому что не хотел волновать тебя или портить нашу поездку к родителям, но я был у доктора Хауэлла, и ему просто пришлось увеличить дозу одного из моих лекарств и уменьшить другую. Симптомы, которые я ощущал, на самом деле были побочными эффектами одного из лекарств. Теперь, когда мы поменяли препарат, он работает очень хорошо, и с первой недели приема новых лекарств у меня не было ни боли, ни онемения, ни гиперактивных мышц, ни спазмов, ни головных болей. Мы с доктором Хауэллом общались несколько дней назад, и оба считаем, что на этот раз нашли правильную комбинацию.

Он говорит это с надеждой и уверенностью, и беспокойство и обида, наполнявшие меня несколько минут назад, улетучиваются.

Это все, что мне нужно было знать. Я лежу напротив него, зарывшись головой в его колени. Он инстинктивно гладит меня по волосам, и я слышу его тяжелый вздох.

Мы лежим так еще некоторое время, прежде чем я поднимаюсь, собираю волосы в пучок и закрепляю его резинкой, которую держу на запястье. — Пойду умоюсь. Не мог бы ты прислать Данте?

— Конечно.

Он проводит ладонями по моим щекам, целуя лоб, веки, нос и, наконец, губы. Поцелуй начинается нежно, как бабочка, приземлившаяся на щеку, или тепло солнечных лучей на коже. Он перерастает в нечто пьянящее, полное потребности, и эмоции последних трех дней обрушиваются на нас в этом поцелуе.

Его язык проводит по шву моих губ, умоляя о доступе, но он в отчаянии и не может больше ждать, прикусывая уголок моей губы, достаточно сильно, чтобы пустить кровь, как тогда в отеле в Нью-Йорке. Его язык высунулся, чтобы слизать ее, и металлический привкус затопил мои чувства, когда я оказалась окружена каскадом Але. Его сила, его эмоции, его запах, его губы. Всего этого так много, что мои чувства переполнены потребностью.

Из меня вырывается стон, и словно переключатель щелкает. Грубые руки Але больше не ласкают меня, и он срывается с места. Еще больше углубив поцелуй, он обхватывает мои бедра и швыряет меня в центр кровати. Я все больше осознаю, что на мне нет ничего, кроме халата, пока он нависает надо мной, положив руки мне на колени и раздвигая мои бедра.

Его взгляд останавливается на моем ядре, и он поднимается вверх по моему телу, останавливаясь, чтобы его лицо нависло надо мной. Он наклоняет голову, и я испускаю вздох: его нос проходит по моим влажным складкам.

Мои руки разлетаются в стороны, цепляясь за плед. Его язык выныривает и ласкает меня, уделяя особое внимание моему клитору, точно зная, что мне нравится.

Его взгляд не отрывается от меня, пока он тянет руку вверх, чтобы стянуть завязки с моего халата. Бока распахиваются, и его рука пробирается вверх по животу к моим грудям. Он попеременно разминает их и щиплет мои соски, и я не могу остановить писк и стоны, которые вырываются из моих губ. Мои руки запутались в его волосах, хватаясь за корни и побуждая его к действию. Его одобрительные возгласы действуют на мои самые чувствительные места как вибратор.

Я нахожусь в нескольких мгновениях от того, чтобы кончить, когда он приподнимается надо мной, хватаясь за бока своих джоггеров, когда он спускает их по своим массивным, тонизированным бедрам. Его член вырывается наружу, твердый и толстый, и с него капает сперма.

На этот раз он не спрашивает разрешения, зная, что оно у него есть, еще до того, как он погрузится в меня. Я вскрикиваю от удовольствия, моя пизда впивается в него, пока он без устали долбится в меня. У нас было много видов секса, но этот - нуждающийся и грубый.