В кабинете висели картины; большой рабочий стол завален был бумагами и разными канцелярскими принадлежностями.
Лаконтр представил археологу Туо, сказав только, что «этот юноша интересуется археологией и выдвигает оригинальные идеи». Хозяин приветливо посмотрел на Туо и предложил сесть. Ему тоже любопытно было послушать энтузиаста потому, что, по его словам, теперь редко встречается в их науке что-либо новое, свежее.
Расположились у круглого столика между двумя высокими стрельчатыми окнами — археолог и Туо визави, Лаконтр — между ними.
— Так что же у вас интересного, юноша? — хозяин положил на стол руки со скрещенными пальцами.
Туо не знал, с чего начать, и взглянул на Лаконтра, словно ожидал его совета.
— Я не специалист, — сказал Лаконтр, обращаясь к археологу, — но то, что предлагает мой друг, заслуживает внимания.
— Что же именно?
Туо посмотрел в окно: справа — красная черепичная крыша, слева, поодаль от дома, — пологий скат горы и сосны на нем.
— Я хотел бы организовать раскопки в Сахаре, — сказал Туо. — С вашим авторитетом и вашими возможностями это, вероятно, можно сделать.
— Сахара велика, что именно вы имеете в виду?
— Я полагаю, по всей Сахаре, на каждом шагу, можно найти свидетельства высокой древней культуры. Но лучше начать где-то в центре.
Археолог встал, взял свернутую в трубку карту и расстелил ее на столе. Карта была так велика, что края ее свисали едва ли не до пола. На ней была изображена огромная пустыня. Вся карта была испещрена какими-то пометками, нанесены были на нее и пунктиры караванных путей, и зеленые пятнышки оазисов, и горные хребты.
— Речь идет не о той высокой культуре, о которой вы, археологи, говорите в связи с бронзовым или железным веком, продолжал Туо. — Культура, погребенная в Сахаре, гораздо выше современной цивилизации.
Археолог бросил на него вопросительный взгляд и промолчал.
— Если эта гипотеза… — начал Лаконтр, но Туо не дал ему закончить.
— Поймите, это не гипотеза, а совершенно достоверные сведения! — повысил он голос. — Сахара — это площадка, на которой был возведен Центрум, город-государство.
— Ничего себе площадка, — улыбнулся археолог, — три миллиона квадратных миль.
— Так ведь и город тоже был «ничего себе» — достигал стратосферы, и жило в нем около миллиарда человек. Трудно представить себе, что даже после взрывов кварковых бомб не осталось там ничего. Но допустим, что так оно и произошло температура не ниже той, которая возникает в недрах звезд, за несколько секунд расплавила и выпарила грандиознейшее сооружение, но ведь кратера-то нет! Выходит, то, что находилось в глубине коры, должно было остаться. Бункер «Археоскрипт» несомненно уцелел…
— Простите, — вставил археолог. — Я просил бы вас объяснить… Впервые слышу о городе… как вы его назвали?
— Центрум.
— Троя, Библос, Вавилон, Сидон, Баальбек — эти названия мне о чем-то говорят. Но Центрум… Простите, ни в каких источниках…
— Источники есть. Имеются даже изображения и планы.
— Быть может, вы имеете в виду Вавилонскую башню? Многие художники ее рисовали, естественно, прибегая к своему воображению.
— Я видел репродукции, — произнес Туо еле слышно. — Вавилонская башня — это детская игрушка в сравнении с Центрумом. Хотя, если вдуматься, не исключено, что навеяна она именно воспоминаниями о Центруме, что она подобие гигантского города, о котором последующие поколения помнили, как о давнем сне. Это возможно. Иначе на какой же почве могла возникнуть легенда о башне, которая касалась неба! Только темные люди, не зная истинной причины, акт разрушения приписали богу.
Туо рассказал археологу о своей планете Филии, о снимках Центрума, которые по сей день хранятся в тамошних музеях. И особенно детально — об Археоскрипте — своеобразном послании поколениям потомков.
Археолог слушал как-то напряженно, нервно. По всему было видно, что он не верит Туо, но делает вид, что его все это интересует.
Когда Туо умолк, хозяин забарабанил пальцами по карте.
— Центрум… Центрум… А что вы думаете, это таки интересно… — и он бросил многозначительный взгляд на Лаконтра.
— Интересная выдумка? — улыбнулся Туо, и археолог вздрогнул, ибо это была его мысль. — Говорите, пожалуйста, то, что думаете, я не обижусь.
— Ну что ж, — замялся археолог, — все это, право, интересно, и, если бы не было у меня сейчас срочной работы…
Туо встал: стройный, красивый, как лотос.
— Не верите вы мне, не верите ни на йоту. А ведь то, что Центрум существовал, да еще и долгие тысячелетия, совершенно точно — так же, как то, что у вас в кармане — приглашение на симпозиум африканистов и что мысль о нем не давала вам покоя последние минуты.
Археолог покраснел, хотел что-то сказать, но только заморгал. Черт возьми, ведь действительно у него в кармане такое приглашение, и на самом деле думал он о нем. Кого это привел Робер? Как сверкают глаза у этого юноши! Гений или умалишенный?
— Необычное, невероятное может показаться сумасбродством или какой-то мистикой, — сказал Туо, и археолог почувствовал, что у него заболела голова. — Но все-таки Центрум существовал!
— Вы — как Галилей, — попытался пошутить археолог. — «А все-таки она вертится!» Робер, передайте, пожалуйста, привет Луизе, — поспешил он попрощаться. — И Марте.
Лаконтр поблагодарил. Он и Туо пожали археологу руку и ушли.
— Что с ним случилось? — вслух рассуждал Лаконтр. — Он ведь был таким увлекающимся студентом, влюбленным в науку, романтиком, можно сказать. Если бы ему тогда сказали, что в центре Земли можно найти этрусский саркофаг, начал бы копать, ни минуты не колеблясь.
— Между людьми — стены, перегородки, — мрачно произнес Туо. — Недоверие и страх. А топор уже отточен и готов к действию.
На вечере Филии Робер Лаконтр, наливая Туо рому из початой бутылки, сказал:
— Вы мне напоминаете пловца, который гребет против течения. Выпьем за ваш успех. Вперед, наперекор всему!
Туо улыбнулся. Употребление спиртных напитков было для него совершенно непонятным явлением, какой-то бессмыслицей. Он был уверен, что Лаконтр все время пьет из одной и той же бутылки, так что получается немного. Невдомек было наивному инопланетянину, что хитрый Робер все время доливает в эту бутылку из других, и все до половины, чтобы обмануть бдительность Луизы.
— А я представляю себе песчаную гору, — сказала Анита. Большую такую, и песок меленький-меленький. Хочешь взойти на нее, а ухватиться не за что, ноги вязнут, песок осыпается и тащит назад.
— И все-таки не засыпать нас песком! — Марта сверкнула глазами. — Выше голову, у меня появилась еще одна идея!
Все с интересом посмотрели на нее, на ее улыбающееся лицо, на руки, гладившие полосатого тигренка.
— Ну скажи, скажи, деточка, что ты там придумала? — подмигнул Лаконтр, отодвигая пустую рюмку.
— Я вспоминала того историка, который написал книгу об Атлантиде… как же его…
— Леон Мендоса, деточка!
— Да-да, Леон Мендоса! Он собрал все об Атлантиде, начиная с диалогов Платона. Это целая атлантидеология. Часто пишет он на эту тему в журналах, в газетах. Производит впечатление человека энергичного и целеустремленного. Может быть, он поддержит?..
Леон Мендоса принял ранних посетителей в библиотеке. Книжные шкафы, вмонтированные в стены, были забиты книгами. За широким окном с тонкими рамами вырисовывался вдали силуэт собора. Атлантолог был человек пожилой, но, несмотря на это, подвижный, с быстрыми и непрерывно жестикулирующими руками, напоминавшими руки гимнаста, проделывающего какие-то комические упражнения. Лицо его с орлиным носом испещрено было морщинами.
— Это я подала мысль нашему уважаемому гостю — познакомиться с вами, — сказала Марта, опускаясь на стул. — Ваши исследования, связанные со всем, что касается Атлантиды, оригинальные предположения и гипотезы очень заинтересовали нас.