Глава 27

Экран телефона Николая освещает темную комнату, когда он получает сообщение. Я прищуриваюсь, пытаясь прочитать через его плечо.

«Привези Амелию на склад» - вот и все, что там написано. Мое сердце колотится быстрее, а желудок сжимается от волнения.

— Он написал? — спрашиваю я. Николай не отвечает. — Ну давай, пойдем, — без колебаний говорю я, уже направляясь к лифту.

— Подожди. — Николай хватает меня за руку, останавливая на полпути. Выражение его лица - смесь беспокойства и подозрения.

— Почему? Ты сказал, что он напишет, когда будет безопасно. Нам нужно идти.

— Ты сама так сказала. Мы не знаем, написал ли ему отец, чтобы он пришел на склад. А если, это не Алекс? — спрашивает Николай.

— О, так теперь ты решил прислушаться ко мне? Мне все равно, кто, черт возьми, прислал это сообщение. Я хочу, чтобы ты отвез меня на этот склад, немедленно! — кричу я, мое терпение лопается. Опасность не имеет для меня никакого значения. Все, что имеет значение для меня сейчас - это быть рядом с Алексом.

— Амелия, черт возьми, ты можешь просто остановиться и подумать? Если бы это был Алексей, ты не думаешь, что он убедился бы, что мы не попадем в какую-нибудь дерьмовую ситуацию? — спрашивает Николай. Я вижу беспокойство на его лице, но мне все равно.

— Мы должны доверять ему. Разве ты не это сказал?

Его глаза изучают мои, ища любой признак того, что я понимаю серьезность положения. Я не могу думать не о чем сейчас, кроме Алекса.

— Пожалуйста. Отвези меня к нему, Николай, — прошу я.

— Если с тобой что-нибудь случится, он никогда меня не простит.

— Тогда пусть со мной ничего не случится, — отвечаю я, не позволяя страху или сомнению затуманить мой разум.

Николай колеблется, и я вижу, что какая-то часть его хочет быть на этом складе вместе со своим другом, чтобы помочь ему в любой ситуации. Однако обещание, которое он дал Алексею, обеспечить мою безопасность, его тяготит. Наконец, он идет на уступку.

— Давай я сначала попробую позвонить ему, чтобы убедиться, что сообщение действительно от него.

— Отлично, — говорю я. — Тогда поторопись и позвони ему.

Николай ставит звонок на громкую связь, и тот сразу же попадает на голосовую почту. Мой желудок опускается, когда я понимаю, что Николай, скорее всего, прав, и это ловушка.

— Нам все равно нужно идти, — говорю я. — Ты же знаешь. Мы нужны ему.

Николай тяжело вздыхает, проводя рукой по волосам.

— Да, я знаю.

— Я не боюсь, — говорю я, пытаясь успокоить его.

—А стоило бы, — говорит Николай, его голос смягчается.

Ева врывается в комнату, ее темные волны подпрыгивают при каждом шаге. Я инстинктивно выпрямляюсь, мое сердцебиение учащается при виде ее взволнованного выражения лица.

— Амелия, — выдохнув говорит она, прислонившись к дверному косяку. — Я думала о том, как быть со смертью твоего отца.

Я киваю, призывая ее продолжать, пытаясь подавить тревогу, которая угрожает захлестнуть меня из-за Алекса. Ева проводит рукой по волосам, ее теплые карие глаза ищут в моих поддержки.

— Я заметила, когда вернулась из Испании, что твой отец, ну, он просто был не похож на себя, — нерешительно говорит она, прикусывая губу. Она не ошиблась в своем утверждении. Я заметила, что он стал медленнее, и в нем появилась хрупкость, которой я раньше не замечала. Полагаю, он тоже это почувствовал, учитывая наши разговоры о том, что я стану управлять семьей.

— Продолжай, — отвечаю я.

— Я тут подумала, а что, если мы скажем всем, что у него рак? — предлагает Ева.

— Уверен, что пулевое ранение в его голове создаст некоторые проблемы в вашей истории, — вставляет Николай.

Ева качает головой.

— Нет, в этом-то и прелесть этой идеи. Мы можем сказать, что он знал, что болен, а когда узнал, что смертельно болен, решил, что не позволит какой-то болезни свалить его, и назвал преемника, прежде чем покончить с собой. Мы скажем всем, что он был полон решимости уйти на своих условиях.

Я поджимаю губы, обдумывая идею Евы. Однако мои мысли разделились между разговором и осознанием того, что Алекс, скорее всего, в беде.

— Может быть, но как насчет Изабеллы? Как ты объяснишь её смерть?

Ева делает паузу, затем продолжает.

— Можно сказать, что когда Изабелла нашла его, она была так расстроена, что тоже покончила с собой.

— Любой, кто знает Изабеллу, знает, что она никогда бы не сделала ничего, чтобы навредить себе, — отмечаю я.

Взгляд Николая напряженно сужается, его глаза перебегают с Евы на меня, пока мы обсуждаем выдуманную историю. Его пальцы ритмично постукивают по ноге, указывая на то, что он глубоко погружен в размышления.

— Если ты или твой брат станете главой семьи, единственный способ удержать власть - это требовать повиновения, — говорит он властным тоном.

— О чем ты говоришь? — нетерпеливо хмыкаю я.

— Ты боишься, что никто не поверит в твою историю об Изабелле, но они не обязаны в нее верить. Они просто должны принять ее. Последствия должны быть серьезными, если кто-то посмеет усомниться в правде, которую вы расскажете, — объясняет он.

От его слов у меня по спине пробежал холодок, но я знаю, что он прав. Сила и безжалостность - вот что помогает нам выжить в этом извращенном мире. Я киваю, позволяя обдумать себе совет Николая. Я представляла, что, когда сменю отца, буду управлять делами по-другому, но теперь сомневаюсь, что это вообще возможно. У моего отца была причина, по которой он так долго управлял делами, и Николай прав. Если я хочу, чтобы наша семья сохранила то, что он построил, мне, скорее всего, придется править так же, как он.

Ева потирает подбородок, на мгновение задумавшись.

— Единственное, что я еще не придумала - как убедить полицию, что произошло именно так, — признается она, беспокойно морща лоб.

Я не могу удержаться от смеха: он горький и пустой.

— Не думаю, что это будет проблемой, — говорю я, качая головой. — У нас в штате достаточно детективов, чтобы обеспечить их сотрудничество.

— Тогда решено, — заявляет Ева.

Винсент входит, его темные глаза сужаются, оценивая разговор, который он услышал.

— Что решено? — спрашивает он, в его голосе звучит подозрение.

— У нас есть план, как справиться с последствиями смерти отца и Изабеллы, — отвечаю я, решительно встречая его взгляд.

— Вот как? — Винсент скрещивает руки на широкой груди и поднимает бровь. — Может быть, вам стоило бы обсудить это со мной?

— Сейчас не время обижаться из-за того, что мы не сказали тебе первым, старший братец.

Ева не стала дожидаться ответа Винсента, прежде чем приступить к объяснениям.

— Мы устроим все так, как будто у Эдварда был рак, и вместо того, чтобы скончаться, он назвал преемника, прежде чем покончить с собой. Изабелла была так расстроена, что последовала ее примеру.

Винсент сжимает челюсть, мышцы его лица напрягаются.

— Ты что, блядь, издеваешься? Это твоя грандиозная идея? Эдвард Кинг, самый влиятельный человек в Нью-Йорке, покончил с собой? Ты собираешься выставить его гребаным трусом.

— А ты бы предпочел, чтобы люди узнали, как все было на самом деле? — я бросаю вызов, мой голос становится тверже. — Ты хоть понимаешь, каким слабаком он будет выглядеть из-за того, что его жена пыталась устроить захват власти? По крайней мере, так мы сможем сказать людям, что он покинул мир на своих условиях.

Он мгновение обдумывает это, переводя взгляд с Евы на меня.

— Хорошо, — наконец соглашается он, явно недовольный, но понимая необходимость нашего плана.

Ева, никогда не уклонявшаяся от обсуждения щекотливых тем, сразу переходит к делу.

— Возникнут вопросы о том, кому он передал корону. Вы двое разобрались с этой частью?

Сердце колотится в груди, когда я встречаюсь взглядом с братом.

— Я не откажусь от Алекса, — утверждаю я, мой голос не дрогнул. — И если это означает, что ты возьмешь на себя ответственность, то так тому и быть.

Глаза Винсента впиваются в мои. Напряженное молчание затягивается, и я практически чувствую, как тяжесть наших решений давит на нас.

— Я должен править, но мы оба знаем, что отец считал, что ты лучше справишься с ролью главы семьи, — наконец говорит Винсент твердым голосом. — Ты знаешь, что не можешь управлять нашей семьей, когда ты одной ногой в его семье. Ты хочешь сказать, что готова поставить свои желания выше того, что лучше для семьи? Выше того, чего хотел наш отец.

Я качаю головой.

— К черту это! Мне так надоело, что все говорят мне, что делать и на что я способна. Я знаю лишь одно, что никогда не буду счастлива без Алекса. Винсент, ты защищал меня все эти годы. Наш отец, возможно, и не видел, каким лидером ты способен быть, но я вижу. Я знаю, что ты можешь руководить семьей Кинг так же хорошо, как и я.

Винсент мгновение изучает меня, выражение его лица задумчивое.

— Может быть… но что, если мы будем вести дела вместе? — предлагает он с ноткой оптимизма в голосе.

— Что? Как это вообще возможно?

Он пожимает плечами.

— Ты же сама сказала. К черту всех, кто говорит нам, как поступать. Мы разделим обязанности в зависимости от наших сильных сторон и будем работать вместе над всем, что пересекается.

Я обдумываю его предложение, взволнованная идеей править вместе с братом.

— Я думаю, это отличная идея, — вмешивается Ева.

— Но я предупреждаю тебя, — продолжает Винсент. — Если мне покажется, что из-за отношений с Алексеем ты ставишь под угрозу то, что лучше для семьи, я без колебаний возьму все под свой контроль. Даже если это будет означать применение силы. — В его словах чувствуется ответственность.

— Понятно, — отвечаю я, кивая в знак согласия.

— Хорошо, — говорит он, не сводя с меня взгляда.

Я вздыхаю, и реальность ситуации с Алексом снова оседает в моем сознании.

— Мы с Николаем собирались встретиться с Алексом в надежде заключить перемирие с Ивановыми и вернуть Марко и Максима, — говорю я ему, готовясь к любым возражениям с его стороны.

Брови Винсента сдвинулись вместе, его беспокойство было очевидным.