Часть вторая

Часть вторая

Традиция дня рождения

Знаю, это странно, но я не чувствую себя одинокой в комнате. Я взрослая женщина, мишка на кровати — всего лишь мягкая игрушка, а я никак не решаюсь раздеться перед ним. Я не хочу вести себя неприлично рядом с ним, и это забавно, поскольку он такой… ну, он не совсем образец скромности со своим достоинством выпирающим в шортах.

Я аккуратно проскальзываю в ванную с пижамой в руке. Мне не потребовалось много времени, прежде чем я вернулась обратно в постель. Осторожно скользнув под одеяло, я располагаюсь так, чтобы не задеть гиганта рядом со мной. Наконец-то поудобнее устроившись на своих сказочных простынях, я готова не нарушать свою давнюю традицию на день рождения. Моя философия заключается в том, что дни рождения – это стремление становится лучше. Что может быть лучше, чем праздник жизни, чем... ну, вы знаете. Кончить.

Это началось еще в колледже, и с тех пор я поддерживаю эту традицию из года в год. Будь то с партнером или в одиночестве, я всегда стараюсь кончить в свой день рождения. В этом году, похоже, мне придется делать это, когда рядом со мной находится гигантская мягкая игрушка. Я стараюсь не обращать внимания на здоровенное существо, лежащее на кровати рядом со мной. Проведя рукой по атласной пижаме, я начинаю ласкать свои изгибы. Мой разум проецирует разные фантазии, пытаясь найти идеальную, которой можно насладиться сегодняшним вечером. Мои пальцы скользят к краю пижамы, приподнимая ее ровно настолько, чтобы обнажить центр. Холодные руки, прижимающиеся к теплу моих складок, вызывают дрожь по всему телу. Я дразню внешнюю часть своей киски, слегка сгибая ноги, чтобы обеспечить себе больше доступа. Или, по крайней мере, стараюсь.

Мои ноги не могут раздвинуться достаточно широко, чтобы дать руке необходимую свободу. Я зажата под одеялом из-за сверху лежавшего медведя. Сколько бы я не толкала, он не смещался ни на дюйм. В раздражении я сбросила одеяло и легла на него сверху. Видимо, мы зря уложили зверя в центр кровати, потому что у меня просто нет места, чтобы пошевелиться, не прикоснувшись к нему. На данный момент я достаточно возбуждена, чтобы с этим бороться.

Перевернувшись на бок, я обхватываю рукой массивную грудь медведя лежащего рядом со мной. Я поднимаю ногу и прижимаюсь к его крепкому телу, ища тепла. Инстинктивно мое тело сжимается, покручивая бедрами, пока мягкая шерсть не ласкает мой чувствительный, набухший клитор. Его пресс восхитительно ощущается под моими пальцами. Каждая мышца, которую я щупаю, такая твердая, как будто дразнит меня, насмехаясь крича: «давай, найди самую твердую». У меня такое ощущение, что я точно знаю, что это будет за мышца. Я пускаю пальцы в ход, следуя по его телу, пока не просовываю руку под пояс его шорт. Моя рука кажется такой маленькой на фоне его налитого медвежьего достоинства. И все же я пытаюсь обхватить его. Кончики моих пальцев находятся на расстоянии нескольких миль друг от друга, его член настолько большой, что они даже не могут соединиться. Моя хватка остается достаточно крепкой, чтобы сжать его член, сразу же желая, чтобы вместо моего кулака, его так же обхватывала моя пульсирующая киска. Каково это - принимать в себя нечто столь впечатляюще большое? Мне любопытно попробовать, поэтому я пытаюсь сесть на него.

Моя рука скользит под его спину, пытаясь притянуть свое тело ближе к нему. Кончики моих пальцев касаются чего-то твердого и пластикового вдоль его позвоночника. Я пытаюсь оторвать руку от чего бы то ни было, но мое движение задевает это и с громким щелчком открывает. Я замираю и единственное, что продолжает двигаться, — это мое сердце, которое бешено колотится, испугавшись этого звука. Моя рука все еще лежит на позвоночнике медведя, край пластика упирается в мои пальцы, пока я осторожно исследую. Мое воображение бурлит, когда я пытаюсь представить, какой формы это могло бы быть. В конце концов я цепляюсь за одну мысль. Это кнопка. Я нажимаю еще раз. И еще раз. Хм. Комната наполняется странными звуками. Повернувшись, я пытаюсь лучше рассмотреть то, что я только что активировала на медведе.

— С Днем Рождения, Миа, — рычит низкий рокочущий голос.

Либо мой разум разыгрывает меня, либо медведь, которого я почти трахнула, только что поздравил меня с днем рождения. Я пытаюсь вытащить руку из-под него, но он чертова стена, и меня прижимают к кровати. Его голова начинает поворачиваться в мою сторону, уголки его рта приподнимаются в улыбке, и он медленно повторяет: — Я сказал: — С Днем Рождения, Миа.

Святое. Чертово. Дерьмо. 

Должно быть, кнопка на спине медведя оживила его. Я еще сильнее дергаю рукой, но его вес удерживает меня. Я не могу вырваться.

Его глаза смотрят вниз, на мою руку, потом снова на меня. Он спрашивает: — Ты пытаешься сбежать?

— Ты правда сейчас со мной разговариваешь? — говорю я, удивляясь тому, что вообще могу произносить слова.

— Конечно я. Ты завела меня. — Он подмигивает мне, прежде чем приподнять спину настолько, чтобы я вытащила руку. — Я здесь не для того, чтобы навредить тебе, Миа. У тебя день рождения. Прости, если я напугал тебя, — говорит он, и в его голосе ощущается нежная искренность.

Обращаясь больше с себе, чем к нему, я, заикаясь, произношу:

— Ты... ты умеешь говорить?

Медведь мягко кивает, его глаза излучают теплоту, которая не поддается границам плюша и меха.

— Я просто хотел поздравить тебя с днем рождения, — говорит он, и его искренние слова пронзают мое затяжное изумление.

Я рассматриваю этого говорящего, движущегося, огромного медведя рядом со мной. Мой взгляд скользит вниз и я вижу, что его шерсть все еще влажная после того мимолетного мгновения, когда я соприкоснулась с его ногой.

— Мы же продолжим твою традицию на день рождения?— спрашивает он.

Я поднимаю голову так быстро, что, кажется, могу напугать его.

— Откуда ты знаешь? — Спрашиваю я.

— Ну, ты была с медведем, когда впервые делала это, не так ли?

Я киваю, потому что он прав. Так и было. Понятия не имею, откуда он знает о моей тайной традиции, но я не злюсь, что он знает.

По комнате проносится низкий рокот, когда его хриплый голос повторяет вопрос: — Так что, мы продолжим традицию?

Предложение не прямое, но заманчивое. Однажды в моей жизни это уже случилось, так почему, черт возьми, это не может повториться снова? Мои ладони болят от того, что я обхватила его толстый член. Если мои руки чувствуют себя так, то я не могу представить, каково будет мое тело, наполненное им. Я закрываю глаза, вспоминая, как вены на его члене были размером с мой мизинец. Мне хочется почувствовать хоть что-то, хоть что-нибудь, и я ерзаю на месте, покусывая нижнюю губу.

Возможно, я мало что знаю о хищных животных, таких как медведи, но где-то в глубине моего сознания есть несколько ключевых фактов. Зарыто знание о том, что у них на самом деле отличное ночное зрение. Давно ушли в прошлое статистические данные и о других их чувствах. Это означает, что я понятия не имею, что он пристально наблюдает за мной. Он видит меня, когда я закрываю глаза, чтобы пофантазировать о нем. Пока я ищу хоть какого-то трения, он выжидает перед атакой. Могу поспорить, он даже чувствует запах моего возбуждения, покрывающего мои бедра.

Я достаточно долго проверяла его выдержку. Одинокий коготь скользит по моей коже, дразня своей остротой ключицу и опускаясь под тонкий ремешок. Он цепляет бретельку и медленно отрывает ее от моей кожи. Ткань не выдерживает остроты его когтя и разрывается надвое. Я задыхаюсь, когда пижама скользит по моему телу, почти обнажая меня перед ним. В ответ он просовывает коготь под другую бретельку и тоже перерезает ее.

— Ты прекрасна, Миа, — хрипит он, обнимая меня. Я чувствую, как его взгляд скользит по моей полной груди.

Его сильные лапы мягко и медленно двигаются вниз, он не торопится, наслаждаясь изгибами моего тела. Когти недолго играют с моими сосками, пощипывая и соблазняя коричнево-розовую плоть до тех пор, пока она не станет бугристой. Удовлетворившись тем, как я напряглась под его прикосновениями, он продолжает двигаться ниже. Огромные лапы проходят мимо моего пупка и достигают сорочки, сбившейся на талии. Подложив коготь под ткань, он ловко растягивает атлас, пока тот не порвется.

Лоскуты моей пижамы — не единственное, что разрывается. Синтетические волокна рвутся там, где его выпуклость натягивает ткань. Мне нравится звук его оживающего члена. Я не вижу его, но слышу, однако на самом деле мне нужно почувствовать его. Массивные мышцы его ног напрягаются от моего прикосновения. Моя рука мягко скользит вниз по его ноге, и он отстраняется от меня, чтобы встать. В комнате раздается гром, и от тяжести его ног, опускающихся на землю, содрогается все вокруг. Мои глаза, чувствительные и человеческие, расширяются, пытаясь впустить хоть каплю света. Я сосредоточиваюсь на том месте, куда он приземлился, и жду, пока зрение адаптируется. Начинает принимать форму изогнутая голова с небольшими бугорками в виде ушей. Он всего лишь силуэт, массивная тень, обещающая поглотить меня в свои глубины и никогда больше не позволившая мне увидеть свет. Я чувствую себя добычей, которой и являюсь особенно в тот момент, когда ко мне в раздражении приближается влажное тепло. Его дыхание окутывает меня, согревая мою открытую кожу. Я чувствую, как мои соски оживают в тот момент, когда его влажный выдох испаряется с моей кожи, оставляя за собой лишь след мурашек. Он снова глубоко дышит, на этот раз его дыхание более размеренное и расслабленное. Воздух витает надо мной, как в летний полдень, слабый запах меда окутывает меня.

Тень смещается, и я вижу, что он движется. Шаги предупреждают меня о его движении. Он кружит вокруг кровати, как хищник, и пробирается ко мне. Комната сотрясается при его движениях, матрас прогибается и вибрации от этого поступают прямо мне в самое сердце. Он не торопится, пересекая пространство. Когда он, наконец, достигает пространства прямо передо мной, и то, как его дикие глаза смотрят в мои, делает меня слабой. Я чувствую себя такой маленькой рядом с этим человеком, с этим медведем, чьи уши нежно касаются потолка.