11

Сиенна

М не не хватало места. Может быть, это было грубо, но я не могла больше находиться рядом с Адрианом. Я не доверяла тому, что вылетало из его уст, и уж точно не доверяла себе. Мне нужно было отдохнуть от напряженного разговора. Он стал слишком реальным, слишком близким к раскрытию чувств и истин, с которыми я не была готова столкнуться. Тихие коридоры таунхауса в Виндзоре стали временным убежищем, пока я пыталась собраться с мыслями и успокоить свое бешено колотящееся сердце.

Возможность того, что Адриан может быть прав, не давала мне покоя. Его резкая оценка поведения Донована, его вызов моему выбору - все это было слишком сложно переварить в данный момент. Я пошла быстрее, стараясь опередить свои мысли.

Больше всего меня беспокоила моя реакция на слова Адриана. Меня должны были оскорбить, даже возмутить его грубые, собственнические высказывания. Но, к моему удивлению, я не обиделась. Напротив, какая-то часть меня, которую я не до конца понимала, была заинтригована, даже привлечена его прямотой. Это было поразительное осознание, которое противоречило всему, что я думала о себе и своих чувствах к Адриану.

Я оказалась в своей комнате и закрыла за собой дверь. Знакомое и уютное пространство не могло укрыть меня от внутреннего смятения. Сидя на краю кровати, я пыталась разобраться в своих эмоциях, в усложняющихся отношениях с Донованом и Адрианом.

Чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что нахожусь на перепутье, перед лицом решений и осознаний, которые могут изменить ход моей жизни. Однако сейчас мне хотелось лишь отогнать эти мысли, найти момент покоя среди хаоса. Но даже в одиночестве моей комнаты слова Адриана звучали эхом, напоминая о неотвратимой истине, которая постепенно раскрывалась.

Ведь он был прав.

Если Донован наказывал меня за дом с привидениями, то я предпочла бы поговорить об этом, а не иметь дело с этим странным застоем между нами. Мне не нравилась концепция борьбы; мне не нравился риск того, что Донован воспользуется любой конфронтацией как поводом для разрыва. Но и то, что я чувствовала сейчас, тоже не сулило ничего хорошего.

Я встала.

Мне нужно было поговорить с Донованом о том, что произошло. Возможно, у него было какое-то объяснение, какая-то законная причина, по которой он не мог мне помочь и почему не мог позвонить. Меньшее, что я могла сделать, - это предложить ему это, дать ему преимущество сомнения.

Но как только я оказалась возле его комнаты, меня охватило чувство тревоги. Но я все равно заставила себя постучать, потому что мне нужно было понять, и я просто хотела, чтобы все снова было хорошо. Он открыл дверь, выражение его лица было непостижимым. Между нами потянулось мгновение, наполненное ожиданием. Я надеялась на извинения или хотя бы на приглашение войти. Вместо этого он просто уставился на меня, слегка нахмурив брови, словно ожидая, что я объясню свое присутствие.

Я не так представляла себе эту встречу. Я чувствовала себя чужой, стоя на пороге его комнаты, и расстояние между нами было не просто физическим. Я ожидала, что Донован проявит хоть какой-то знак заботы, хоть как-то признает свое отсутствие ранее. Но его молчание только усилило мой дискомфорт.

"Привет, - сказала я, заставив себя заговорить. В коридоре мой голос звучал негромко, но я продолжала. "Ты так и не пришел сегодня на каток. В три. Помнишь?" Мои слова повисли в воздухе, и я затаила дыхание.

"О, да", - сказал он небрежно. Его реакция или ее отсутствие были подобны брызгам холодной воды. "Наверное, я забыл".

Отсутствие извинений или намека на раскаяние в его голосе было шокирующим.

Переместив вес с одной ноги на другую, я попыталась сохранить самообладание. "Ну, я звонила и писала тебе кучу раз", - напомнила я ему, мой голос был напряженным.

"Наверное, я забыл включить звонок на телефоне после уроков", - пожал он плечами.

Я стиснула зубы, внутри меня закипало разочарование. Мне хотелось ему верить, но в глубине души я знала, что так будет лучше. Донован никогда не следил за настройками своего телефона, а если и следил, то постоянно был на связи. Он мог не слышать смс и звонков, но уведомления он бы уже увидел.

"Ты меня не дождался", - сказала я, и в моих словах прозвучало обвинение. "После занятий. Чтобы отвезти меня домой. Ты не дождался".

"Ты так и не появилась", - бесстрастно ответил он. "Я подумал, что у тебя есть какое-то важное дело, и уехал. Если бы я был тебе нужен, ты бы позвонила".

Его безразличие было как пощечина, и я не смогла сдержать разочарования.

Больше не могу.

"Ну, ты мне был нужен, и я позвонила, но ты так и не перезвонил", - огрызнулась я, теряя контроль над своим самообладанием. "А я занималась чем-то важным, о чем упоминала сегодня утром. У меня было ледяное время для работы над курсовым проектом, и я надеялась, что ты поможешь мне с ним, как и обещал. Я ждала тебя, Донован. Сорок пять минут я ждала тебя. На льду я прибыла всего пятнадцать минут. Я не сделала ничего, кроме разминки".

Слова вырвались наружу каскадом сдерживаемых эмоций и разочарования. Я стояла на месте, сердце бешено колотилось, я чувствовала себя одновременно уязвимым и разъяренным.

"Что ты хочешь, чтобы я сказал?" - спросил он. И он искренне это сказал. Он понятия не имел, что сказать, чтобы между нами все наладилось. И это осознание обрушилось на меня как ледяная волна. Он мог бы нанести меньший ущерб, ударив меня по лицу.

Донован, казалось, был совершенно не обеспокоен моей вспышкой. Он прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди, словно я зря тратила его время на свои переживания. Мне было неприятно, что мы ведем эту конфронтацию в коридоре, в общественном месте, лишенном интимности и уединения, необходимых для такого разговора. Казалось, он держит меня на расстоянии, обращаясь со мной так, будто я для него ничто.

"Было бы неплохо извиниться", - сумела сказать я, цепляясь за клочок надежды, что он поймет. Что я все еще могу достучаться до него.

Донован нахмурил брови, и на его лице появилось выражение искренней растерянности. "Ты хочешь, чтобы я извинился за ошибку, которую не совершал намеренно?" - спросил он. "С чего бы мне это делать? Я же не специально все это делаю".

Я не мог поверить в то, что слышал. "Я не знаю, Донован", - огрызнулась я. "Если ты случайно хлопнул дверью по моим пальцам, ты, может, и не хотел этого делать, но все равно сделал это. Ты все равно должен извиниться и признать, что причинил боль".

"Да ладно, Сиенна", - сказал он, закатив глаза. "Не нужно драматизировать. Это была ошибка. Вот и все".

"Если это ошибка, возьми на себя ответственность за нее и извинись", - настаивала я, чувствуя, как контроль над собой ускользает. Мой голос стал громче, щеки раскраснелись от гнева, все тело раскалилось от разочарования.

"Ого", - сказал он с ноткой сарказма. "Это очень низко. Даже для тебя". Он вздохнул, а потом добавил: "Ладно. Мне жаль. Вот так. Тебе стало легче?"

"Нет".

"Нет?" Он был удивлен.

По крайней мере, это было хоть что-то.

"Речь идет о доме с привидениями, не так ли?" Я надавила. "Ты не хотел, чтобы я шла туда с Адрианом".

"Ну, не знаю", - ответил он с язвительным сарказмом. "Кто захочет смотреть, как его девушка идет в дом с привидениями, чтобы целоваться или делать кто знает что еще с моим братом?"

"Тогда зачем играть в эту игру? Почему бы не сказать мне, чтобы я не шла?" спросила я, моя досада росла.

"Ты думаешь, я должен контролировать твои решения?" - ответил он. "Ты взрослая женщина. Ты могла бы сказать "нет"".

"Как ты отказал той девушке?" возразила я. "Кстати, ты так и не сказал мне, случилось ли с ней что-нибудь".

Донован отшатнулся, ошеломленный. "Откуда это?" - спросил он. "Все из-за того, что я забыл встретиться с тобой для выполнения курсового проекта? Боже, ладно, я приду завтра". Меня раздражало его пренебрежительное отношение. "Меньше всего я хочу, чтобы ты разбрасывалась обвинениями, чтобы почувствовать себя лучше после своей ошибки. И разве не ты должна извиняться? Ты вошла туда с Адрианом".

"Ничего не было", - твердо сказала я, чувствуя необходимость защищаться.

"Это не имеет значения", - сказал он. "Люди говорят. Это ты начала. Мне нужно было спасти твою репутацию, пойдя с той девушкой. Чтобы убедиться, что они думают, что со мной все в порядке, что ничего страшного не произошло. Но это было так. И если честно? Я думал, ты достаточно умна, чтобы понять это".

Я сделала глубокий вдох, потом еще один, пытаясь сдержать свои эмоции. "Ты был мне очень нужен сегодня", - сказала я, мой голос был низким, но твердым. "Ты сказал мне, что будешь там".

"Да, и я забыл", - ответил Донован с нотками раздражения в голосе. "Я уже извинился. Что, ты хочешь, чтобы я стоял на коленях, умоляя о прощении? Тебе от этого станет легче? Я ничего не требовал от тебя после того, как ты пошла в тот дом с привидениями с Адрианом".

"Ты почти не разговаривал со мной", - заметила я, и в моем тоне отчетливо прозвучала обида. "Вместо того чтобы поговорить со мной об этом".

"А о чем тут говорить?" ответил Донован. "Ты приняла решение".

Я стиснул зубы, разочарование нарастало. "Значит, ты был не против не разговаривать со мной? Тебя устраивало напряжение между нами?"

"Неважно, что я чувствую", - пренебрежительно сказал он. "Очевидно, тебя это устраивало. Это не помешало тебе поужинать с моим братом. Думаешь, я не слышал, как ты вошла?"

"Почему бы тебе не поужинать с нами?" спросила я, искренне любопытствуя.

"Мой брат, возможно, и вырастил меня после смерти наших родителей, но это не значит, что мне нужно, чтобы он обо мне заботился", - ответил он. "Учитывая твое происхождение, я ожидал, что ты будешь чувствовать то же самое. Ты знаешь, каково это - делать все самому, потому что не можешь себе этого позволить. Это одна из тех вещей, которые мне в тебе нравились. Но, похоже, ты предпочитаешь, чтобы тебя баловали. Что... разочаровывает".