"Вот." Дэмиен направил мое внимание на две фигуры рядом с Коннором Брэдли.

Оба были светловолосыми, но выделялись на фоне пульсирующей толпы. Одна из них была одета в белое платье, другая - в маленькое черное платье и вела жаркую дискуссию с Брэдли.

"Та, что в черном, ведет себя как законченная стерва, - Брук Вествуд", - сказал он. "Дочь декана. Драгоценная дочь, надо сказать. Единственный ребенок, в конце концов". Он указал на другую. "Другая - Минка Мэтерс".

Минка Мэтерс.

Она была одета в безупречно белое платье, которое, казалось, заключало в себе атмосферу чистоты. Ее прямые светлые волосы каскадом рассыпались по плечам, обрамляя лицо, источавшее ауру полной невинности.

Я не мог оторвать от нее взгляда, ее вид притягивал меня, несмотря на хаотичную обстановку. Ее фарфоровый цвет лица, обрамленный пронзительными голубыми глазами, обладал неземным качеством, сущностью, которая казалась одновременно загадочной и притягательной.

Что-то было в Минке - что-то помимо ее внешности, - что интриговало меня, неосязаемый магнетизм, который затягивал в уголки моего сознания. В этот момент она, казалось, существовала в собственном мире, не тронутая окружающим весельем.

Я хотел сломать ее.

Я хотел забрать этот взгляд нетронутой чистоты и запятнать его чем-то грязным и удушающим. Но пока я смотрел на нее, гнев перерос в нечто иное. Это было не просто желание сломать ее, а странная смесь очарования и возбуждения, которая пульсировала в моих венах. Это было извращенно, даже тошнотворно, но это было неоспоримо.

Голос Дэмиена прорвался сквозь мои мысли, возвращая меня в реальность. "Вижу, ты нашёл свою цель", - сказал он, его глаза мерцали от удовольствия. "Сомневаюсь, что она долго продержится. Особенно с учетом того, что ты выбрал последнюю".

Я оторвал взгляд от Минки, пытаясь вернуть себе самообладание. "Может, заткнешься на хрен?" пробормотал я, мой голос был едва слышен из-за грохота музыки и смеха вокруг нас. "Все не так".

Дэмиен недоверчиво фыркнул. "Конечно, Кеннеди. Как скажешь". Он склонил голову набок. "Обычно я не беру девственниц, но она выглядит так чертовски мило... Может, я сделаю исключение".

"Не трогай ее", - прорычал я.

Дэмиен хмыкнул. "Тебе нужно кончить, Кеннеди? Есть много девушек, готовых сделать это без лишних хлопот, которые, как ты знаешь, она тебе доставит".

Мне было все равно.

Дело было не в том, чтобы трахнуть ее, а в том, чтобы испортить ее.

Я хотел уничтожить ее больше всего на свете.

Моя жизнь превратилась в руины из-за неправильного выбора отца, но все это произошло из-за того, что ее дед привел его в пример.

А теперь владелец нагло зазывал меня в ту же команду.

Она заплатит.

Я заставлю ее.

В мои вены просачивалась тьма, подпитывая извращенные желания внутри меня. Насмешки Дэмиена лишь разжигали бушующий внутри ад, доводя мою решимость до предела.

"Держись от нее подальше", - предупредила я, в моем голосе звучал ядовитый укор. В моих словах чувствовалась опасная грань, невысказанное обещание возмездия.

Ухмылка Дэмиена на мгновение ослабла, его глаза сузились, когда он изучал меня. "Что в ней такого особенного? Ты же понимаешь, что она просто еще одна избалованная богачка?"

Но дело было не только в ее привилегированном воспитании или связях с властью. Все было гораздо глубже.

Это было личное.

"Я знаю, кто она такая", - выплюнул я, в каждом слове сквозило ледяное презрение. "И я знаю, что она собой представляет".

В глазах Дэмиена мелькнуло понимание.

"У меня есть право первого выбора", - сказал он. "Что ты за это сделаешь?"

"Чего ты хочешь?" спросил я. Я все еще не сводил с нее глаз.

Не мог.

Даже когда она прятала рот за рукой, смеясь над чем-то, что сказала ее подруга Брэдли.

"Я не знаю", - сказал он. "Но я что-нибудь придумаю. И ты дашь мне это, не так ли?"

Я промолчал.

"А что, если она не пойдет?" спросил я. "На настоящую вечеринку".

"О, она пойдет", - уверенно сказал Дэмиен. "Она захочет сделать что-нибудь бунтарское, а поскольку Генри нигде не видно, у нее будут все возможности". Он ухмыльнулся. "А с учетом того, что Вествуд нездорова, она выглядит созревшей и готовой к захвату".

Хорошо.

Я возьму ее.

Я сломаю ее.

Я заставлю ее пожалеть о том, что она вообще считала себя достойной улыбки, даже если бы она улыбалась как солнце.