Глава 30

Ренцо

С тех пор как я облажался в ресторане два дня назад, отношения между мной и Скайлер стали напряженными.

У нее снова появились стены, и она говорит только тогда, когда я требую от нее ответа.

В мою защиту скажу, что она могла бы остановить меня, но не сделала этого.

Я нахожусь на складе, потому что решил, что Скайлер не помешает побыть одной.

Элио дремлет на диване, а я проверяю, все ли поставки идут по графику.

Давно не было вестей от Дарио, и, достав из кармана телефон, я набираю его номер.

— Привет, брат, — отвечает он, — Ты еще жив?

— А почему бы и нет?

— Я полагал, что вы со Скайлер уже убили друг друга, — усмехается он.

— Мы были близки к этому, но мы оба еще дышим, — говорю я, и улыбка кривит мои губы.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Я просто проверяю тебя. Ты подозрительно затих.

Он вздыхает. — Я подумал, что тебе не нужно, чтобы я был рядом и усложнял тебе жизнь, поэтому я в Испании, занимаюсь слежкой за Монтесом.

— Ты уехал, не сказав никому из нас? — спросил я, удивленный тем, что он находится на другом конце света.

— Я сказал Дамиано. Остальные в последнее время немного заняты.

— Прости, брат, — говорю я, откидываясь в кресле. — Как бы я ни был занят, у меня всегда есть время для тебя.

— Я знаю. — Я слышу, как он отодвигается, и ветер свистит над линией. — Как дела со Скайлер? Ты не передумал держать ее в плену?

— Нет, не передумал, — отвечаю я и, зная, что это заставит Дарио перестать беспокоиться о ней, признаюсь: — На самом деле я полюбил эту женщину. Она не так уж плоха, когда узнаешь ее получше.

— Что? — резко выдыхает он. Несколько секунд молчания, потом он спрашивает: — Ты что, издеваешься надо мной?

— Вовсе нет. Франко посеял это чертово семя, предложив мне жениться на ней, чтобы она родила мне наследника. С тех пор я начал видеть ее в другом свете.

— А как ко всему этому относится Скайлер?

— Я не знаю, — честно отвечаю я. — Мы узнаем друг друга, но она держит десятифутовую стену вокруг своих эмоций.

— Я ее не виню. Ты заставил эту женщину пройти через весь этот ад.

Взглянув на потолок, я вздохнул. — Я знаю.

— Хочешь мой совет?

— Конечно, почему бы и нет? — пробормотал я, уже зная, что мне это не понравится.

— Отпусти ее. Она не даст тебе ни единого шанса, если ты не отпустишь ее на свободу.

— Не выйдет, — бормочу я.

— Тогда удачи тебе в ее завоевании, — говорит Дарио. — Мне нужно идти. Я свяжусь с тобой, если найду Монтеса.

— Хорошо. Будь осторожен.

Завершив разговор, я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю.

Я абсолютно уверен, что если отпущу Скайлер, то больше никогда ее не увижу. Может, я ей и нравлюсь, но это ни черта не значит. В ее глазах я - злодей.

Я должен как-то изменить ее мнение обо мне. Я должен заставить ее увидеть, что я не просто убийца и капо.

Хрен знает, как я это сделаю.

***

Скайлер

Сидя на диване со скрещенными на груди руками, я смотрю прямую трансляцию из своего дома.

Папа на кухне с Луизой, и они едят мясной рулет, который она приготовила.

Если я когда-нибудь выберусь отсюда, я научу Луизу готовить.

— Еда вкусная. Спасибо, Луиза, — бормочет папа, прежде чем запихнуть в рот кусочек.

По крайней мере, он ест.

Он выглядит гораздо лучше с тех пор, как мы виделись.

— Это не кухня Скайлер, но сойдет, — отвечает Луиза, загружая посуду в посудомоечную машину. — Как думаешь, она сейчас наблюдает за нами?

— Не знаю. — Папа обводит взглядом кухню, смотря куда угодно, только не в сторону камеры.

— Я здесь, папочка, — шепчу я.

— Мы скучаем по тебе, Скайлер, — говорит Луиза, полагая, что я ее слышу. — В доме тихо без тебя, и я случайно могу отравить твоего отца до того, как ты вернешься.

Я хихикаю, и улыбка расплывается по моему лицу.

— Надеюсь, мы скоро снова увидимся, — говорит папа.

Я тоже на это надеюсь.

Может, я попрошу Ренцо? Сейчас все не так плохо, как раньше, и он может разрешить мне видеться с папой раз или два в неделю.

Они перестают разговаривать со мной, и пока папа продолжает есть, Луиза протирает прилавки.

Наблюдая за ними, я думаю о своей проблеме.

Пока Ренцо на свободе, возможно, убивает кого-то, я пытаюсь понять, что мне делать.

Честно говоря, я злюсь на себя. Я была инициатором поцелуя и не остановила его, когда он зашел дальше.

Нет, я расслабилась и наслаждалась оргазмом.

А он даже не кончил.

Я облажалась, и теперь не знаю, что делать. Я чувствую себя дерьмом из-за того, что довела его.

Я просто хотела, чтобы он достаточно заботился, чтобы отпустить меня. Меньше всего я хочу, чтобы он влюбился в меня и пострадал.

Да, давайте не будем обращать внимания на свои эмоции, потому что все это одностороннее со стороны Ренцо, верно?

Я пытаюсь прогнать эту мысль, не желая проверять свои чувства, потому что они не имеют значения. Я не собираюсь быть той безумной пленницей, которая влюбляется в своего похитителя.

Я слышу, как открываются двери лифта, и, когда я встаю, чтобы пойти в свою комнату, Ренцо огрызается: — Сядь на место.

Я делаю, как он говорит, и не отрываю глаз от экрана телевизора.

Когда я слышу, как он поднимается по лестнице, мой взгляд переходит на его спину, и я смотрю ему вслед, пока он не исчезает в коридоре.

В моей груди зарождается непрошеная эмоция, смесь сильного влечения и грусти, но я снова всеми силами игнорирую ее.

— Кто бы это мог быть? — слышу я голос папы, возвращающего мое внимание к телевизору.

Я наблюдаю, как он выходит из кухни и появляется на другой камере с видом на фойе.

Он открывает дверь, и я не узнаю мужчин.

— Могу я помочь? — спрашивает папа.

— Да. — Один из мужчин протискивается в фойе и, оглядевшись по сторонам, спрашивает: — Вы дома один?

— Эй, вы не можете просто так врываться в мой дом, — огрызается отец.

Мужчина подает знак рукой, и двое других мужчин направляются на кухню.

Что, черт возьми, происходит?

Когда мужчина неожиданно ударяет отца, я вскакиваю с дивана и кричу: — Ренцо!

— Мы здесь потому, что ты не умеешь держать язык за зубами, — усмехается мужчина.

— Что? — задыхается папа.

Остальные мужчины затаскивают Луизу в фойе, а четвертый блокирует входную дверь.

Моя рука взлетает вверх, чтобы прикрыть рот, и, когда Ренцо спускается по лестнице, я показываю на телевизор. — Они в моем доме! Люди, которых ты ищешь, причиняют вред моему отцу!

Его глаза перебегают на экран, пока он достает свой телефон, чтобы кому-то позвонить.

Я снова прикрываю рот, когда вижу, как мужчина наносит папе множественные удары.

Боже. Нет!

— Элио, возьми группу людей и тащи свои задницы в особняк Дэвисов. Ублюдки из Жатвы собираются убить Харлана и скрыться. Вперед! — приказывает Ренцо.

Когда мужчина слезает с отца, я облегченно вздыхаю, но тут он достает из-за спины пистолет, и у меня немеют ноги.

— Нет! — кричу я, когда он направляет ствол на Луизу.

— Ты и этот гребаный доктор не смогли держать язык за зубами, и теперь Ренцо Торризи и Дарио Ла Роза рыщут по городу в поисках нас, — говорит мужчина, его тон угрожающий и мрачный. — Где доктор?

— Мертв, — отвечает отец, его голос дрожит. — Ренцо уже убил его.

— Вот что бывает, когда ты, блять, болтаешь, — говорит мужчина, не сводя глаз с Луизы.

— Подождите! Подождите! — кричит папа.

Ренцо хватает меня и, когда из телевизора раздается выстрел, прижимает мое лицо к своей груди.

Нет.

— Господи, мать твою, — рычит Ренцо, прежде чем отпустить меня и схватить за руку.

Меня дергают в сторону лифта, и когда он нажимает на кнопку, чтобы двери открылись, я оглядываюсь через плечо. Я вижу, что Луиза лежит на полу, вокруг ее головы образовалась лужа крови, а тот, кто с пистолетом, стоит перед отцом.

— Я люблю тебя, Скайлер, — кричит отец. — Для меня было честью быть твоим отцом. Я так горжусь тобой, милая.

— Ренцо, — кричу я, и слезы начинают струиться по моим щекам.

— Не смотри, — огрызается Ренцо, поворачиваясь ко мне.

Раздается еще один выстрел, и я вижу, как пуля попадает папе в грудь, а потом смотрю на темно-синий жилет и белую рубашку Ренцо.

Я только что видела, как убивают Луизу и папу.

Они мертвы.

Нет.

Нет, нет, нет, нет.

Мое дыхание то и дело сбивается, воздух не проходит через горло.

— Черт, Скайлер!

Меня заталкивают в лифт, и руки Ренцо обхватывают мое лицо, заставляя посмотреть на него. — Дыши, mia topolina. Давай, дыши.

Я могу только качать головой, пока в моей голове повторяются ужасающие образы убийства отца и Луизы.

Выражение лица Ренцо становится жестоким, что всегда вселяет в меня страх перед Богом, а затем он рычит: — Дыши!

Я дергаюсь, втягивая воздух, и тут травма от того, что я только что увидела, ударяет меня так сильно, что вырывает из меня крик.

Меня снова притягивают к его груди, и в следующее мгновение я слышу, как он говорит: — Элио, я уже еду. Пусть люди разбредутся по району и окрестностям. Я хочу, чтобы их поймали.

Двери лифта открываются, и меня вытаскивают наружу, мучительные рыдания сотрясают меня.

— Эти ублюдки убили Харлана, — сообщает Ренцо Винченцо и Фабрицио.

Меня усаживают в машину, и когда Ренцо садится рядом со мной, я успеваю взглянуть на его телефон. Он держит на паузе запись прямого эфира с человеком, убившим отца и Луизу. Он делает снимок экрана, затем открывает другое приложение, куда вставляет фотографию.

Когда он делает еще один звонок, травма вливается в меня так, что кажется, будто она меня душит.

— Я только что отправил тебе фотографию. Мне нужно имя.

После окончания разговора его пальцы берут меня за подбородок, и я поворачиваюсь к нему лицом.

— Черт, amo, — шепчет он, притягивая меня к себе. Его руки обхватывают меня, и, прижавшись ртом к моим волосам, он говорит: — Я никогда не хотел этого. Мне так чертовски жаль.

Те же люди, что убили Джулио, хладнокровно расправились с папой и Луизой.

Когда невыносимое горе прорывается сквозь меня, я понимаю, что чувствовал Ренцо.

Я понимаю, почему он был так безжалостен в своем стремлении найти тех, кто сыграл роль в смерти его брата.

Та же разрушительная ярость и боль, что питала его жажду мести, проникает в каждую частичку моей души.