Глава 27

Скайлер

Я все еще оправляюсь от сердечного приступа, который только что устроил мне Ренцо, как вдруг он снова бросается вперед. Меня отбрасывает назад, и прежде чем я успеваю понять, что происходит, его рот впивается в мой.

Мое сознание обрывается, и я даже не могу вздохнуть.

Я хотела заставить его заботиться обо мне, но не ожидала, что мой план сработает так быстро. Черт, все, что я сделала, - это улыбнулась ему и проявила немного интереса.

Его губы жадно прижимаются к моим, и это невероятно приятно.

Черт. Никаких чувств, женщина. Это не романтика. Это твой билет на свободу.

Мне требуется чертовски много усилий, чтобы вспомнить свой план, и, продолжая действовать, я обвиваю его шею руками.

Ренцо наклоняет голову, и, когда его зубы касаются моей нижней губы, поцелуй превращается в дикую силу, которая грозит захлестнуть меня.

Святое дерьмо. Сосредоточься.

Его язык проносится по моему рту, и мой живот сильно сжимается, а в животе вспыхивает калейдоскоп бабочек.

Вместо того чтобы приложить усилия, чтобы ответить на поцелуй, он просто случается, и не успеваю я опомниться, как теряюсь. Его тело прижимается к моему, и от этого во мне нарастают предвкушение и потребность.

Этот мужчина - как яблоко в Эдемском саду, и, подобно Еве, я испытываю искушение откусить кусочек.

Мои зубы прикусывают его нижнюю губу, а мой язык вступает в борьбу с его языком.

Его притягательный аромат наполняет воздух, которым я дышу.

Его твердый член прижимается к моему бедру.

Его рот околдовывает меня до тех пор, пока мой план не исчезает из виду, и я сосредотачиваюсь только на том, как хорошо мне с ним целоваться.

Обхватив одной рукой мою шею, другой он движется вниз по правой стороне моего тела, пока не достигает обнаженной кожи внешней стороны бедра.

От его прикосновения по мне пробегают мурашки, и я перемещаю руки по бокам его челюсти. Наши губы сжимаются, а языки соприкасаются, создавая такое сильное трение, что я не уверена, что смогу сейчас вспомнить свое имя.

Его рука движется вверх, и когда его пальцы касаются шрама от операции, он отстраняется, как будто я только что обожгла его.

Все происходит так быстро. В одну секунду он поглощает меня, а в следующую встает и уходит.

Я остаюсь лежать на полу балкона и моргать, как идиотка.

Что это было, черт возьми?

Я говорю не о том, что он ушел. Я говорю о том, как я ответила на его поцелуй. То, как мне это чертовски сильно понравилось.

Святое дерьмо. Нет.

Ренцо - убийца. Преступник. Чертов босс мафии.

Он похитил меня и ранил папу.

Он убил доктора Бенталла.

Прижав руку к животу, я отчаянно вдыхаю.

Ренцо - твой враг. Никогда не забывай об этом. Ты просто заставляешь его заботиться, чтобы он отпустил тебя. Это все часть плана.

Чувствуя себя спокойнее, я поднимаюсь с пола и направляюсь в дом. Я закрываю раздвижную дверь и, проходя мимо гостиной, застаю Ренцо за глотком виски.

Я останавливаюсь и смотрю на мужчину, который только что поцеловал меня. Мой взгляд скользит по его мускулистому телу, безупречному костюму-тройке и взъерошенным волосам, которые обычно идеально уложены.

Черты его лица напряжены, и воздух вокруг него кажется напряженным.

Глаза Ренцо перебегают на меня, и я подумываю о том, чтобы убежать в безопасное место в своей спальне.

Но это не поможет. Оставайтесь там, где ты находишься.

Его взгляд не отрывается от меня, пока он делает глоток своего напитка, и это зрелище возбуждает и немного нервирует.

Черт, этот мужчина душераздирающе привлекателен.

И он только что поцеловал меня.

Придерживайся плана. Неважно, насколько он горяч.

Он наклоняет голову, его глаза сужаются, словно он знает, что я что-то замышляю.

Я делаю шаг вперед и, жестикулируя в направлении столовой, говорю: — Спасибо за это. — Понимая, что это звучит так, будто я благодарю его за поцелуй, я быстро добавляю: — За то, что спас меня, хотя я и не собиралась прыгать.

Его голос звучит низко и глубоко, когда он бормочет: — Двадцать семь желтых такси?

Я пожимаю плечами и делаю еще один шаг к нему. — Мне здесь нечего делать. Я просто коротаю время.

Когда я делаю еще один шаг, уголок его рта приподнимается, как будто его это забавляет. — Что ты делаешь, topolina?

Я качаю головой и притворяюсь невинной. — Что ты имеешь в виду?

Он делает еще один глоток своего напитка и просто смотрит на меня, пока я медленно приближаюсь к нему, как будто подхожу к дикому животному.

В животе у меня бурлит, но я не останавливаюсь, пока не оказываюсь прямо перед ним.

Кокетка из меня никудышная, но тут уж ничего не поделаешь.

Потянувшись к бокалу в его руке, я беру его и делаю глоток, прежде чем вернуть бокал. Мне нужен алкоголь, чтобы быть смелой.

Сделав более провокационное выражение лица, я говорю: — Ты меня поцеловал.

Он все еще наблюдает за мной с весельем, пробормотав: — Да.

Подняв руку, я провела пальцем по пуговицам его жилета. — Хочешь продолжить начатое?

Внезапно он разражается смехом и отставляет стаканчик, а затем засовывает руки в карманы брюк.

— Мне интересно посмотреть, как далеко ты зайдешь, — говорит он, снова глядя на меня.

Черт. Он не поддается на уловки.

Сменив тактику, я вздыхаю и, скрестив руки на груди, заставляю себя думать о папе и о том, в каком он был состоянии, чтобы воспоминания вызвали слезы на глазах.

С дрожащим подбородком я говорю: — Ты не можешь винить меня, Ренцо. Я одинока. Неужели так трудно поверить, что я жажду человеческого общения?

Веселье исчезает с его лица, а дыхание учащается.

Неужели угроза слез действительно сработала?

Он смотрит на меня какое-то время, а потом шепчет: — Ты впервые произнесла мое имя.

Правда?

— Уверена, я уже произносил его раньше.

Он качает головой. — Нет, не произносила.

Я замечаю его сильную реакцию на то, что он услышал свое имя, и задаюсь вопросом, почему это имеет значение.

— Ренцо, — повторяю я. — Ренцо Торризи.

Его выражение лица становится серьезным, а глаза устремлены на меня. — На сегодня хватит этих игр разума.

Я поднимаю подбородок и говорю: — Я не играю в игры. — Когда он проходит мимо меня, я спешу добавить: — Я застряла здесь навсегда. Самое меньшее, что ты можешь сделать, - это позволить мне узнать тебя получше.

Он останавливается и, стоя ко мне спиной, спрашивает: — Что ты хочешь узнать?

— Все, что угодно.

— Мне тридцать пять, я не умею готовить, и люблю долгие прогулки по пляжу. — Повернувшись, он одаривает меня насмешливой улыбкой. — Мой любимый цвет - синий.

Вздохнув, я поднимаю руку и убираю волосы за ухо. — Ты просто невозможен.

Выражение его лица темнеет, когда он делает шаг назад ко мне. — Что ты хочешь услышать, topolina? Я убил восемьдесят семь человек. Некоторых быстрее, чем других. — Он делает еще один шаг, и мне кажется, что за мной охотятся. — Я занимаюсь контрабандой нелегального оружия и имею дело с людьми, встреча с которыми травмировала бы тебя на всю жизнь.

Еще один шаг - и он оказывается почти вплотную ко мне.

Он слегка наклоняется. — И прямо сейчас я думаю о том, чтобы заставить тебя выйти за меня замуж, чтобы ты могла подарить мне наследника, которого я потерял. В конце концов, я застрял с тобой на всю жизнь. Я мог бы получить хоть что-то от этого.

Господи.

Я настолько потрясена, что единственное, что могу сказать в свое оправдание: — Мне нужно подождать год, прежде чем я смогу иметь детей.

Второй раз за сегодняшний день он разражается смехом, а потом говорит: — Спасибо, что предупредила. Я обязательно куплю презервативы, когда снова пойду в магазин, чтобы ты не забеременела раньше, чем закончится год.

Я не смогу выиграть эту игру с этим человеком, и гнев начинает бурлить в моей груди, делая меня по-дурацки храброй.

— Хорошо. Не забудь купить побольше. У меня уже несколько лет не было секса, — огрызаюсь я.

Мужчина заставляет меня вздрогнуть, когда выражение его лица снова становится серьезным. — Сколько?

Нахмурившись, я бормочу: — Серьезно?

— Сколько долбаных лет? — рявкает он.

— Пять.

Его бровь приподнимается. — Хочешь, чтобы я исправил эту проблему прямо сейчас?

Что?

Я отхожу назад, пока не оказываюсь вне пределов его досягаемости. — Это не проблема, и нет, спасибо, я пас.

Когда он подходит ближе, желание напрягает его черты, и пока я ошеломлена внезапной переменой его настроения, он поднимает руку к моему лицу. Наклонившись ближе, он проводит большим пальцем по моей нижней губе, и я задерживаю дыхание.

Вместо того чтобы поцеловать меня, он проводит губами по моей челюсти, пока не добирается до уха. — Осторожно, моя маленькая мышка. В эту игру могут играть двое, и у меня это получается гораздо лучше, чем у тебя.

— Я не играю, — шепчу я, упираясь руками в его бока.

Он отступает назад, пока наши глаза не встречаются. — Я ежедневно имею дело с ворами и убийцами. Я чую ложь за милю.

Черт.

Уголок его рта приподнимается. — Ты не хочешь узнавать меня получше.

Черт, а он хорош.

Я тяжело сглатываю, потому что у меня закончились идеи.

Что же мне теперь делать?

Он наклоняет голову, и на этот раз, когда он наклоняется вперед, его рот прижимается к моему. — Но я хочу узнать тебя получше.

Это значит, что я ему определенно нравлюсь. Я просто должна найти способ использовать это в своих интересах.

— Что ты хочешь узнать? — спрашиваю я.

Его тон становится откровенно хищным, когда он шепчет: — Все.

Я говорю: — Мне тридцать, я отлично готовлю, а пляжный песок вызывает у меня зуд. Мой любимый цвет - зеленый.

По его лицу расплывается искренняя улыбка, и у меня перехватывает дыхание, потому что он выглядит чертовски сексуально, чтобы я могла с ним справиться.

— А рыжий - это твой натуральный цвет?

— Да.

Он отодвигается от меня и снимает пиджак. Мой взгляд останавливается на пистолете, спрятанном в поясе его брюк, прежде чем он занимает место на одном из диванов. Он опирается рукой на спинку дивана, а затем жестом указывает мне на место.