Глава 23

Скайлер

Сидя на балконе, я смотрю на городские огни.

На мне только шорты и футболка, а уже становится прохладно.

Потирая руки вверх и вниз, я думаю о последних пяти днях.

Я начинаю привыкать к новому распорядку дня. Я готовлю три раза в день, даже если Ренцо нет дома. Когда я остаюсь одна, я смотрю прямую трансляцию из моего дома, используя любую возможность увидеть папу.

У него не все в порядке. Он давно не брился и много времени проводит в моей спальне, просто уставившись в пол.

Мое сердце разрывается, когда я вижу его таким, но часть меня все еще злится, потому что он купил почку на черном рынке, и теперь я в плену у сумасшедшего босса мафии.

Я понимаю, почему отец так поступил, но все равно чувствую, что это был мой выбор, а не его. Трудно смириться с тем, что кто-то умер из-за меня.

Если бы я могла повернуть время вспять, я бы выбрала смерть, а не операцию, потому что мучения, которые я вынуждена терпеть в этом пентхаусе, - ужасны.

Приходит тяжелое осознание того, что все мои надежды и мечты снова недостижимы.

Гораздо тяжелее, чем в первый раз, когда мне пришлось от них отказаться.

Кожа на затылке покрывается мурашками, а тело мгновенно напрягается.

С тех пор как я переехала сюда, Ренцо ни разу не заходил в мою комнату. От его взгляда сердцебиение учащается, и я с трудом сглатываю страх, сжимающий горло.

После того как он внезапно набросился на меня две ночи назад, он не сказал мне ни слова, и я видела его только за ужином.

Капля дождя брызгает мне на колено, и я смотрю на темное небо. Вдалеке сверкает молния, и еще одна капля падает мне на лоб.

Понимая, что не могу позволить себе заболеть, я неохотно встаю и иду обратно в спальню. Когда я захлопываю раздвижную дверь, я все еще чувствую на себе взгляд Ренцо.

Глубоко вздохнув, я оборачиваюсь и вижу, что он прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди.

У меня нет ни малейшего желания говорить первой, и, копируя его позу, я прислоняюсь к стене и скрещиваю руки.

Это противостояние длится долгие минуты, прежде чем он бормочет: — Я удивлен, что ты не попыталась сбежать.

Я пожимаю плечами. — Я не собираюсь рисковать жизнью отца. Ты ясно дал понять, что убьешь его, если я попытаюсь что-то сделать.

— Значит, ты просто сдашься и будешь терпеть? — спросил он. — У меня сложилось впечатление, что ты боец, а не тот, кто так легко сдается.

От его слов гнев взрывается в моей груди, и, оттолкнувшись от стены, я иду в сторону ванной, чтобы уйти от него, пока я не сказала что-нибудь, из-за чего папа и я погибнем.

Не успеваю я пройти мимо кровати, как Ренцо хватает меня за руку и притягивает ближе, пока мое плечо не прижимается к его твердой груди.

Он спрашивает низким тоном: — Ты считаешь себя невиновной в смерти моего младшего брата?

Я закрываю глаза, чувствуя, как в сердце поднимается чувство вины.

Не глядя на Ренцо, я отвечаю: — Это был не мой выбор.

— А что бы ты выбрала?

Я глубоко вдыхаю воздух, вспоминая дни перед операцией.

Я говорю мягким голосом: — Я примирилась со смертью. Я бы не согласилась на операцию, если бы знала, что они убьют кого-то ради почки. — Повернув голову, я встречаюсь с ним взглядом. Не знаю, откуда взялась храбрость, когда я прошептала: — В этой комнате только один убийца, и это не я.

Его губы кривятся в опасной улыбке, и он разражается смехом.

Отпустив мою руку, он поднимает ладонь к моему лицу, и когда он пытается коснуться моей челюсти, я отдергиваю голову.

Его бровь приподнимается. — Ты сегодня неожиданно храбрая, моя маленькая мышка.

Прямо за окнами вспыхивает молния и на долю секунды освещает комнату. Я вижу холодный и неумолимый взгляд Ренцо и вспоминаю, на что он способен.

Он убил доктора Бенталла, не выказав никаких эмоций.

Небеса разверзаются, и дождь льет густым потоком, наполняя комнату.

— Может быть, ты невиновна, — бормочет Ренцо. На мгновение я задумываюсь, правильно ли я расслышала, но затем он продолжает: — Я думал о том, чтобы убить тебя и положить конец этой... ситуации.

Мое сердце сжимается в груди, а глаза возвращаются к его лицу.

— Но некоторые из моих друзей выступают за твою жизнь.

Дарио?

Он сказал «друзей», значит, их больше, чем один. Верно?

На этот раз, когда он поднимает руку к моему лицу, я не шевелюсь. Его пальцы проводят по моей челюсти и шее, оставляя за собой дорожку мурашек.

Я ненавижу, что его прикосновения влияют на меня, и игнорирую дрожь в животе.

— Ты уже не так сильно боишься, — замечает он. — Это значит, что ты привыкаешь к жизни здесь, и скоро это перестанет быть пыткой.

Я сомневаюсь в этом. Это место никогда не станет моим домом.

Я продолжаю просто смотреть на него, отказываясь играть в его игры разума.

— Мне придется придумать креативный способ для заполучения моей почки. Может, Франко все-таки был прав.

Я начинаю хмуриться, потому что не понимаю, что он имеет в виду.

Внезапно Ренцо отходит в сторону, а через секунду включает свет. Стоя возле двери, он окидывает взглядом мое тело, а затем ухмыляется.

— Да, я начинаю думать, что Франко может быть прав.

Что?

Ничего не объяснив, он выходит из комнаты, оставляя меня в полном замешательстве.

Качая головой, я вспоминаю наш разговор, пока иду к шкафу и натягиваю свитер.

Это первый раз, когда Ренцо потрудился спросить меня о том, что я чувствую.

Странно.

Кто такой Франко и в чем он прав?

Идя к дверному проему, я сжимаю зубами нижнюю губу. Мне незачем покидать свою спальню. Мы уже поужинали.

Тем не менее Ренцо выглядит спокойным и готовым к разговору.

Может быть, мне удастся его образумить, а если нет, то я смогу посеять в нем сомнения, добавив к тому, что Дарио сказал ему на прошлой неделе. Очевидно, что это его беспокоит, иначе он не стал бы спрашивать меня, считаю ли я себя невиновной.

Выходя из своей комнаты, я бросаю взгляд на закрытую дверь в конце коридора, прежде чем направиться к лестнице.

На полпути вниз по лестнице раздается громкий раскат грома, после чего пентхаус погружается в темноту.

У меня вырывается писк, и я дергаюсь от испуга. — Проклятье!

Я не слышу ничего, кроме дождя, и жду мгновения, пока мои глаза привыкнут к темноте.

Жуткое ощущение пробегает по позвоночнику, и я оглядываюсь через плечо. Увидев силуэт Ренцо, я говорю: — Я здесь. Просто на случай, если ты меня не видишь.

Его тон - низкий шепот, от которого по моему телу пробегают мурашки. — Я прекрасно тебя вижу, topolina.

Мои мышцы инстинктивно напрягаются, как будто они распознают хищный тон раньше, чем мой мозг.

Когда Ренцо приближается ко мне, я делаю еще один шаг вниз и едва не теряю равновесие от того, что ни черта не вижу. Его рука обхватывает меня за бок, и я остаюсь на месте, пока он двигается передо мной.

Ренцо прав. Я начинаю привыкать к новым обстоятельствам, потому что мое сердце больше не колотится как сумасшедшее от страха. Даже если дыхание учащается, мне не грозит гипервентиляция.

Вместо этого я слишком остро ощущаю его мощное присутствие, когда запах его лесного одеколона наполняет воздух, которым я дышу.

Я начинаю думать, что у этого человека отличное ночное зрение, потому что он захватывает мою челюсть и откидывает голову назад без каких-либо усилий с его стороны. В его глазах блестит свет, отчего он выглядит еще более хищным.

Он прижимается ко мне ближе и, держа свое лицо в дюйме от моего, говорит: — Меньше всего нам нужно, чтобы ты сломала себе шею на лестнице.

В момент, последовавший за его словами, воздух вокруг нас наполняется странным напряжением. Он шипит от электричества, как будто вот-вот ударит молния.

Его голова начинает опускаться, и я втягиваю шокированный вздох, прежде чем задержать его.

Что он собирается делать?

Конечно... нет, не собирается.

Неужели?

Его теплое дыхание обдувает мои губы, заставляя их покалывать. Мой желудок делает кувырок, а мозг пытается придумать, как мне реагировать.

Воздух вокруг нас начинает искрить еще больше. Его рука, прижимающая меня к себе, напрягается. Его тело прижимается ближе к моему.

Святое дерьмо.

Внезапно включается свет, и, увидев, как близко к моему лицу находится лицо Ренцо, мое сердце мгновенно забилось, как у дикой лошади, пытающейся выбраться из горящего сарая.

Не прошло и секунды, как Ренцо отпускает меня и спускается по лестнице, а затем идет в гостиную.

Ошеломленная до глубины души, я остаюсь стоять на середине лестницы.

Я кладу руку на свой вздрагивающий живот и глубоко вдыхаю воздух.

Неужели это только что произошло?

Неужели он собирался поцеловать меня?

Но почему?

Я должна быть в ужасе, если это действительно так.

Повернув голову, я смотрю на Ренцо, который наливает себе виски.

Может...

Может быть...

Может, Дарио достучался до него, и он смягчился по отношению ко мне?

Мое сердце начинает биться совсем по другой причине.

Если я смогу заставить Ренцо заботиться обо мне, он, возможно, сохранит жизнь отцу. Может быть, он подарит мне свободу.

Поднимая и опуская грудь, я наблюдаю за тем, как горячий босс мафии делает глоток виски, глядя на огни города за окном.