Глава 20
Скайлер
Трудно сосредоточиться на готовке, когда Ренцо сидит у острова и наблюдает за мной как ястреб.
Я постоянно нахожусь в состоянии страха, и всякий раз, когда мне удается немного успокоиться, Ренцо делает что-то такое, что приводит меня в ужас.
Я никогда не встречала таких, как он, - монстров, лишенных всякой человечности.
Как раз в этот момент я слышу, как открываются двери лифта, и через мгновение на кухню входит привлекательный мужчина со светло-каштановыми волосами и карими глазами цвета растопленного шоколада.
Когда его взгляд падает на меня, он останавливается и, засунув руки в карманы, просто смотрит на меня.
Мой взгляд метался между ним и Ренцо, затем Ренцо пробормотал: — Улыбнись, ублюдок. Наконец-то я буду есть здоровую пищу.
И снова мой взгляд мечется между ними, каждый мускул в моем теле находится в состоянии повышенной готовности, пока я крепко сжимаю нож.
— Да, я не это имел в виду, когда говорил, что тебе нужно питаться здоровее, — говорит мужчина, переводя взгляд с меня на Ренцо. — Ты серьезно привел ее в свой пентхаус?
— Не удивляйся, Дарио. Я же сказал, что приведу, — отвечает Ренцо.
Дарио вздыхает и направляется в мою сторону. Мои глаза расширяются, а сердцебиение опасно учащается, но потом он проходит мимо меня и направляется к холодильнику, где берет банку газировки.
Открыв банку, он прислоняется спиной к стойке и, сделав глоток, говорит: — Надеюсь, она приготовила достаточно на троих. Я умираю от желания попробовать ее стряпню.
— Это она держит нож. — Глаза Ренцо останавливаются на мне. — Тебе лучше спросить у нее.
Дарио отталкивается от стойки, его взгляд переходит на нож в моей руке, затем фиксируется на моем, после чего он говорит: — Привет, bellissima3. Я Дарио Ла Роза, тот, кому посчастливилось называть Ренцо своим другом.
Когда он протягивает руку и ждет, чтобы я ее пожала, я просто смотрю на него.
Если он друг Ренцо, значит, он не менее опасен.
— Дарио - один из глав Коза Ностры, — сообщает мне Ренцо.
Мое предположение оказалось верным.
Я еще крепче сжимаю нож, потому что, когда два безжалостных босса мафии сосредотачивают на мне свое внимание, это вдвойне страшнее.
Губы Дарио расплываются в соблазнительной улыбке с нотками игривости. — Расслабься, bellissima. Я - милашка.
— Перестань называть ее bellissima, — внезапно рычит Ренцо, в его тоне слышится что-то собственническое.
Дарио разражается смехом, отходит от меня и занимает место за островком. Его взгляд останавливается на Ренцо, озорное выражение лица делает его дружелюбным.
— Хм... Ревнуешь? — дразнит он Ренцо.
Я затаила дыхание, с нарастающим опасением наблюдая за их взаимодействием.
— Отвали, — рычит Ренцо, а затем бросает на меня угрожающий взгляд. — Ты, продолжай готовить.
Мой взгляд возвращается к куриной грудке, которую я нарезаю тонкими полосками для куриного салата с медово-горчичной заправкой.
— Ты доведешь эту женщину до сердечного приступа задолго до того, как она умрет от почечной недостаточности, — говорит Дарио так спокойно, будто разговор идет о погоде.
— У тебя есть причина для визита? — Ренцо сердито огрызается.
Господи. Не тыкай в зверя, когда он хочет оторвать мне голову.
Моя рука дрожит, когда я продолжаю нарезать куриную грудку. Не обращая внимания на то, что я делаю, нож задевает палец.
— Ой, — шепчу я, прежде чем успеваю остановить себя, и быстро иду к раковине, чтобы подержать кровоточащий порез под холодной водой.
— А теперь посмотри, что ты наделал, — бормочет Дарио.
Когда я слышу, как он приближается, мое сердце подпрыгивает к горлу, а дыхание превращается в быстрые толчки горячего воздуха.
Он тянется к моей руке, но останавливается, когда Ренцо рявкает: — Если ты ее тронешь, у нас будут проблемы.
— Тогда тебе лучше позаботиться о порезе, — огрызается Дарио. — Или это сделаю я. Она не может получить инфекцию. Это поставит под угрозу трансплантацию.
Воздух напрягается, и я закрываю глаза, ожидая, что бомба вот-вот взорвется.
— Ты испытываешь мое терпение, — бормочет Ренцо.
Я слышу, как его стул заскрежетал по плитке, а мгновение спустя меня хватают за руку и дергают в сторону. От резкого движения я чуть не теряю равновесие, глаза широко раскрываются.
Ренцо тащит меня вверх по лестнице, его шаги намного шире моих.
От напряжения и страха слезы жгут глаза и грозят пролиться, но я сдерживаю их, помня, что он сказал, что заставит отца заплатить за каждую пролитую мной слезу.
Когда он затаскивает меня в спальню, которая, как я полагаю, принадлежит ему, я на секунду замираю от приступа паники.
Если моя комната оформлена в светло-серых и кремовых тонах, то у Ренцо она полностью черная.
Как и его сердце.
Меня втаскивают в ванную комнату, которая в два раза больше той, что в моей спальне, и я резко останавливаюсь у стойки.
Запах его лесного одеколона в ванной гораздо сильнее, и я слишком хорошо понимаю этого сильного мужчину, когда он сует мою руку под холодную струю воды.
Пока моя кровь стекает по спирали, Ренцо достает из шкафа аптечку и открывает ее.
Он вытирает мою руку, высушивая порез и протирая его антисептической салфеткой. Мои глаза задерживаются на его пальцах, когда он извлекает пластырь из упаковки.
Я теряю рассудок, потому что замечать, что у него привлекательные руки, - это определенно не то, чем я должна сейчас заниматься.
Он обматывает пластырь вокруг кончика моего пальца, затем его взгляд переходит на мое лицо, и я чувствую удар по нутру от того, что он смотрит на меня, между нами так мало пространства.
— Замедли дыхание, — приказывает он язвительным тоном.
Только тогда я понимаю, что практически задыхаюсь.
От невыносимого напряжения у меня помутнело зрение, и я с трудом пытаюсь успокоиться.
Он раздраженно вздыхает, затем его пальцы обхватывают мою шею, и я прижимаюсь к его груди.
Я настолько ошеломлена актом доброты, что это выбивает из меня всю душу. И это ничуть не помогает мне успокоиться, а наоборот, оказывает на меня обратное воздействие.
Ты не можешь плакать! Он обидит папу.
Мои глаза горят, а тело содрогается от усилий, затрачиваемых на то, чтобы сдержать слезы.
Когда я чувствую, как его большой палец касается моей кожи, по мне пробегают мурашки. Я пытаюсь отстраниться, но он лишь обхватывает меня сзади другой рукой, и я оказываюсь прижатой к его груди.
Он опускает рот к моему уху и шепчет: — Успокой свое дыхание, Скайлер.
Я отчаянно втягиваю воздух и, зажмурив глаза, изо всех сил стараюсь успокоиться, чтобы он отпустил меня.
Это совсем не успокаивает. Я бы хотела, чтобы он отпустил.
Боже, лучше бы я никогда не делала пересадку. Я лучше умру, чем буду жить каждый день с такими мучениями.
— Шшш..., — дышит он мне в ухо.
По моей коже пробегают мурашки.
Каким-то образом мне удается восстановить контроль над дыханием, несмотря на то, что мои эмоции устремляются в безнадежную яму, полную отчаяния.
Когда Ренцо, кажется, убеждается, что я успокоилась, он отстраняется, но тут его пальцы хватают меня за подбородок, и я откидываю голову назад, чтобы посмотреть на него.
Наши глаза встречаются, и в его хищном взгляде я вижу ноль сострадания и доброты. — У тебя часто бывают приступы паники?
Нет, это особый эффект, который ты на меня оказываешь, придурок.
Я качаю головой, вырывая подбородок из его рук.
Он кивает в сторону дверного проема. — Заканчивай с готовкой, чтобы ты могла поесть и немного отдохнуть.
Не говоря ни слова, я разворачиваюсь и выбегаю из ванной. Не заглядывая в спальню Ренцо, я спешу в коридор. Спускаясь по лестнице, я вспоминаю, что в квартире находится Дарио, и не уверена, что хочу оставаться с ним наедине.
Вдруг мимо меня проносится Ренцо, снова напугав меня до смерти, потому что я не слышала его приближения.
Я быстро спускаюсь за ним по лестнице и иду на кухню, где Дарио что-то читает на своем телефоне. Он снова сидит у острова, и его голова поднимается, когда он слышит нас.
— Доволен? — Ренцо рычит на него.
Глаза Дарио останавливаются на пластыре вокруг моего пальца, прежде чем он улыбается. — Да. Это было не так уж сложно, правда?
— Заткнись, — бормочет Ренцо, но жестокость, которой он отличался, когда говорил со мной, исчезла из его тона. — Давай посидим в гостиной. Я не хочу, чтобы Скайлер потеряла хоть один палец.
Когда мужчины покидают кухню, я глубоко вдыхаю и, закрыв глаза, кладу руку на напряженный клубок нервов, который раньше был моим желудком.
Господи. Как я переживу этот кошмар?