Глава 24

Франко

Я влезаю в окно Саманты и не нахожу ее.

Я двигаюсь к спальне и, заглянув внутрь, вижу, как она встает на носочки, чтобы поставить свой багаж на верхнюю полку.

Господи, как же я рад ее видеть.

Я подхожу ближе и, подойдя к ней сзади, беру ее за бедро.

— О, Господи, — выдыхает она и, споткнувшись, отступает назад, ударяясь о мою грудь.

— Добро пожаловать домой, — говорю я мягким тоном. Я наклоняюсь, чтобы мой рот оказался возле ее уха. — Я скучал по тебе.

Она оборачивается и, бросив на меня игривый взгляд с предупреждением, говорит: — Не подкрадывайся ко мне. А то у меня случится сердечный приступ.

— Прости, детка.

Она обхватывает меня за талию и говорит: — Я тоже по тебе скучала.

— Я скучал по тебе больше. — Я поднимаю руки и провожу ладонями по ее обнаженным плечам и рукам. — Ты прекрасно выглядишь в этом платье.

— Я рада, что оно тебе нравится. — Она улыбается мне. — Я купила его в Сиэтле.

Я изучаю глазами ее лицо, прежде чем спросить: — Ты хорошо провела время?

— Лучше всех. — Она поворачивается и закрывает дверцы шкафа, а затем говорит: — Я съела слишком много еды. Каникулы пошли мне на пользу.

— Я рад это слышать.

Она снова встает передо мной. — Как прошла неделя?

Чертовски утомительно.

Я пожимаю плечами. — Я был занят работой. — Я подношу руку к ее лицу и провожу пальцем по ее челюсти. — Чем ты хочешь заняться сегодня вечером?

Она отстраняется от меня и говорит: — Я не знаю, стоит ли продолжать список, потому что это не помогает. Даже если с тобой у меня не возникает приступов паники, я все равно чувствую себя паршиво рядом с другими мужчинами.

— Со всеми другими мужчинами? — спрашиваю я, потому что она не паникует, когда я прикасаюсь к ней как Франко, а не как ее таинственный мужчина.

Она задумывается на мгновение, а потом бормочет: — По какой-то причине я вроде как не боюсь своего босса. По крайней мере, раньше...

Саманте не нужно заканчивать фразу. Я знаю, что она говорит о том, что было до нападения и выяснения, что я - один из глав Коза Ностры.

Желая помочь ей справиться с ее демонами, я говорю: — Думаю, нам стоит продолжить работу над твоим списком. Никогда не знаешь, что может помочь.

Она кивает, затем жестом указывает на кровать. — Я всегда могу попробовать полежать с тобой.

Я смотрю на светло-зеленые покрывала с напечатанным на них узором из листьев. — Как ты хочешь это сделать?

— Сначала я лягу и закрою глаза, а потом ты ляжешь рядом со мной. Ничего не говори. Я просто хочу послушать, как ты двигаешься.

— Хорошо.

Она снимает туфли, и я смотрю, как она забирается на кровать. Она поправляет платье, прежде чем лечь, и, сделав глубокий вдох, закрывает глаза.

Я даю ей минуту, прежде чем придвинуться ближе и положить колено на кровать.

Мои глаза не отрываются от ее лица, и я ищу любой признак того, что она паникует, пока я перехожу в положение лежа.

Саманта делает глубокий вдох и медленно выпускает воздух. Она еще немного держит глаза закрытыми, затем открывает их и поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.

— Я думаю, это пустая трата времени. Мне комфортно с тобой, так что не думаю, что что-то из того, что ты делаешь, заставит меня паниковать.

Повернувшись на бок, я опираюсь головой на руку и говорю: — Может быть, тебе станет лучше, если ты расскажешь о том, что случилось.

Она на мгновение задумывается, а потом признается: — Это сложно. Каждый раз, когда я пытаюсь, меня словно переносит назад.

— Ты была в порядке, пока Данте наносил тебе татуировку, потому что я был там. Попробуй.

Она поворачивается на бок и смотрит мне в глаза. — Хорошо, но ничего не обещаю.

Другой рукой я беру ее за руку и провожу большим пальцем по ее коже. Ее взгляд опускается на наши соединенные руки, и она молчит.

Мои глаза впиваются в ее прекрасное лицо, и я чертовски счастлив, что она вернулась. Это были долгие десять дней без нее.

Я скучал по своей дикой кошке в офисе и по своему ранимому котенку по ночам.

Ее язык высунулся, чтобы снова смочить губы, а потом она говорит: — Домашнее насилие - это не то, что разрушило меня. Это то, что случилось после того, как я с ним рассталась.

Я знаю, что этот ублюдок вырезал на ней свое имя, поэтому готовлюсь к худшему.

Она долго молчит, прежде чем сказать: — Я просыпалась по утрам с ощущением, что у меня похмелье, хотя я не пила никакого алкоголя. Так было несколько недель.

Я хмурюсь, слушая ее.

— Я чувствовала себя странно... как будто не могла соединиться со своим телом.

Ее брови сходятся вместе, а голос дрожит, когда она говорит: — Оказалось, что он накачивал меня наркотиками.

Господи Иисусе.

— Я узнала об этом только потому, что по какой-то причине пришла в себя после того, как он накачал меня наркотиками. — Она делает паузу, и я наблюдаю, как она с трудом выговаривает слова. — Я не могла пошевелиться или открыть глаза. Я не могла говорить.

Неописуемый гнев проникает в меня, пока сердце не начинает колотиться в груди.

Блять, я даже не могу представить, что она чувствовала, будучи пленницей в собственном теле.

— Я так испугалась, — шепчет она, ее голос хриплый. Ее глаза переходят на мои, и я вижу ужас и травму, с которыми она была вынуждена жить, дрожащие в ее зеленых радужках.

Это удар по сердцу, но то, что она говорит мне дальше, перемалывает мою душу в пыль.

***

Саманта

Когда Тодд забирается на кровать, я не могу пошевелиться и издать ни звука.

Я чувствую себя пленницей в собственном теле, и от этого у меня возникает чувство клаустрофобии, а паника и страх проникают в меня.

Между ног у меня липкая субстанция, и от нее у меня сводит живот, потому что я знаю, что это значит.

Тодд занимался со мной сексом, пока я была без сознания.

Он изнасиловал меня.

Мое сердцебиение ускоряется, а разум бешено работает, собирая все кусочки головоломки воедино.

Как долго он пичкал меня наркотиками? С того первого утра, когда я проснулась с ощущением, что меня переехал автобус?

Я думала, что схожу с ума.

Я снова чувствую, как он ползает по моему телу, и это заставляет каждую мою фибру наполняться отвращением.

Сколько раз он меня насиловал?

Его руки блуждают по моим грудям и бокам, и вдруг я чувствую резкую боль, как будто что-то режет мою кожу.

О Боже. Остановитесь!

— Если бы ты не была такой упрямой, мне не пришлось бы тебя клеймить, — шепчет он. — Не волнуйся. Я собираюсь вырезать твое имя и на моих ребрах.

Нет!

Боль усиливается с каждым порезом, а сердцебиение учащается, пока не превращается в ужасающий трепет в груди.

Когда он закончил, и мой бок горит, я чувствую, как его язык проводит по моей коже, слизывая кровь.

— Ммм... ты такая вкусная.

Господи. Он ненормальный.

В то время как мой разум замирает от кошмара, в котором я нахожусь, сильный страх покрывает мою кожу, потому что я не знаю, что он собирается делать дальше.

Тодд оседает на моем теле, и я чувствую его эрекцию между ног, отчего мой живот неистово сворачивается, а душа корчится от отвращения и унижения, которые мне приходится терпеть.

Когда он проникает в меня, кажется, будто моя душа пытается отделиться от тела.

Он издает стон. — Чувствуешь, как мы хорошо подходим друг другу, Сэм?

Меня одолевают гнев, ненависть и разбитое чувство, которое продолжает расти, пока не превращается в зияющую дыру, засасывающую мой разум в мир тьмы.

Мое тело чувствует каждый толчок.

Мои легкие дышат.

Мое сердце бьется.

Мой разум поглощен развратом, которому меня подвергают.

Он снова вонзается в меня, и мой разум кричит, чтобы он остановился. Еще одна слеза вытекает из уголка моего глаза и исчезает в волосах.

— Я никогда не позволю тебе покинуть меня. Если ты попытаешься, я убью нас обоих.

Движения Тодда становятся беспорядочными, и он начинает хрюкать, как свинья, прежде чем войти в меня. Он наваливается на меня всем весом, и его дыхание бьет мне в ухо.

— Ты такая хорошая девочка. Не двигайся, — дразнит он меня.

Кровать опускается, и я слышу, как он идет в туалет. Когда он возвращается, то трогает порезы на моем боку, заставляя их гореть как огонь.

— Моя очередь.

Я слышу его шипение и думаю, что он вырезает мое имя на своей коже.

— Видишь, как сильно я люблю тебя, Сэм? Я заклеймил себя ради тебя.

Уходи! Пожалуйста. Просто оставь меня в покое.

Я чувствую, как кровать снова двигается, и когда он забирается на меня сверху, мой разум кричит. Он начинает целовать меня, его язык и слюна покрывают мои губы, и я чувствую, как безумие овладевает мной, когда он снова насилует меня.