Глава 31

— Аланна?

Мое сердце чуть не остановилось, когда меня охватило дурное предчувствие.

— Я в гостиной.

Я перевела взгляд с окна на Дэмиена, когда он вошел в комнату, и мне потребовалась вся сила воли, чтобы не подбежать к нему. Я скучаю по нему так сильно, что это причиняет боль, но прежде чем появилась возможность примирения, нам нужно поговорить.

— Садись.

Он сел на диван лицом ко мне.

— Спасибо, что согласилась поговорить со мной, — сказал он, сложив руки вместе и положив локти на колени. — Я знаю, как это тяжело для тебя.

— Говорить с тобой не сложно, — сказала я. — Это одна из самых простых вещей. Самое трудное — это услышать то, что ты хочешь сказать.

— Я знаю, детка.

Мое сердце затосковало по нему в ту секунду, когда он назвал меня деткой.

— Я собираюсь непредвзято выслушать все, что ты хочешь сказать, так что ничего не умаляй.

— Я не буду, — ответил Дэмиен. — Я сказал тебе, когда ты будешь готова, я расскажу тебе все, и я собираюсь это сделать.

Я кивнула и стала ждать.

Мое сердце бешено колотилось в груди.

— Моих родителей убил человек по имени Марко Майлз, — сказал Дэмиен, не сводя с меня глаз. — Мой отец был лучшим другом Марко с тех пор, как они были детьми. Они основали свою империю с нуля и вырастили ее. У них были связи, скорее всего, с каждой мафиозной семьей в Штатах и за их пределами, со всеми известными человечеству наркокартелями и теми, кто не был известен, и закон десятилетиями был у них в кармане.

«Дыши, — сказала я себе. — Просто дыши».

— Мы с братьями выросли в обстановке, которая совсем не была похожа на твою. С нами обращались как с принцами, и мы получали все, чего желали наши сердца, благодаря тому, кем был наш отец. Эскорт-услуги обслуживали нас с Домиником с тех пор, как нам исполнилось тринадцать; первая эскорт встреча на самом деле была подарком на день рождения от наших братьев. Наша жизнь была словно в тумане до тех пор, пока наших родителей не убили сразу после нашего с Домиником пятнадцатилетия.

Нога Дэмиена начала подергиваться, пока он говорил.

— Мой отец перешел дорогу Марко, желая подзаработать на сделке с наркотиками, поэтому Марко убил моих родителей. Они были лучшими друзьями, знали друг друга всю свою жизнь, но жадность моего отца к деньгам и власти изменила его, сделала пустым... злым. Мама была не лучше; единственное, что она любила — это деньги и материальные вещи. Я не лгал тебе об этом; они с моим отцом были холодны к нам с братьями.

Мое сердце болело за него.

— Мне очень жаль, — сказала я. — Мне жаль, что тебя вырастили родители без любви; мне больно, что ты это знаешь.

Дэмиен прочистил горло.

— Спасибо.

Я откинулась на спинку и стала ждать.

— Долгое время после смерти родителей, — вздохнул он, — я убеждал себя, что не люблю своих братьев.

Мои губы приоткрылись в шоке.

— Я всегда был любящим братом, — продолжил он. — Я всегда был тем, кто жаждал любви и внимания своих родителей, и когда они не давали мне этого, я совершал безумные поступки, чтобы привлечь их внимание. После того как их убили, я был настолько погружен в горе, что боялся потерять кого-либо из своих братьев, поэтому я притворялся, что не люблю их. Таким образом, если я на самом деле потеряю их, это не ранит. Я говорил себе, что терплю их, потому что они моя плоть и кровь. Иногда из-за этого я становился противным сукиным сыном. Из-за этого я никогда никого не подпускал близко. У меня был секс со множеством разных женщин, потому что это была единственная связь, которую я мог контролировать. Я был пуст внутри... пока не встретил тебя.

Я сглотнула.

— Вернувшись на территорию комплекса, мы выросли с племянниками Марко, Трентом и Картером. Картер часто был рядом с нами, но он был полной противоположностью Трента. Он был одиночкой и, казалось, никогда не интересовался тем, что происходит в комплексе. Доминик, Трент и я когда-то были практически лучшими друзьями. Единственная разница между нами заключалась в том, что ему нравилось, когда людей избивают и пытают. Когда наш папа и его дядя заставляли нас участвовать в наказании кого-то, ему это нравилось, он говорил, что это помогает закалить характер.

Я скривила губы в отвращении.

— Нам это тоже не понравилось, — сказал Дэмиен, заметив мою реакцию. — Мы не хотели той жизни, которую обеспечил нам наш отец, если она сопровождалась вещами, которые мы ненавидели. В тот день, когда убили наших родителей, мы с Домиником собирались сказать, что хотим уехать, но после их смерти я отказался уезжать. Я чувствовал связь с тем местом, поскольку их у меня больше не было.

Я понимала это. Горе заставило его зациклиться на том, что больше всего заботило его родителей — на отвратительном и ужасном образе жизни.

— Мне было неприятно находиться рядом с Трентом, я был в таком состоянии, что не хотел чувствовать боли, единственным человеком, который обратил на меня внимание, была Нала.

Я выдохнула.

— Нала?

— Моя тогдашняя девушка, — сказал Дэмиен, затем быстро добавил. — Я не хочу причинять тебе боль, рассказывая о ней, но тебе нужно услышать это, чтобы все понять. Чтобы понять меня.

В тот момент я была благодарна, что не дала Барбаре имя Нала.

— Я же сказала тебе, ничего не преуменьшай.

Дэмиен кивнул.

— Я познакомился с Налой, когда нам было по десять. Она только что переехала в комплекс со своим отцом, и мы сразу же поладили. Она повсюду следовала за нами с Домиником, и я никогда не возражал, потому что был в нее влюблен. Я предложил ей встречаться, когда нам было по тринадцать, она согласилась, и мы были вместе до тех пор, пока ее не убили.

Я прикрыла рот рукой.

— О, Дэ... Дэмиен, — пробормотала я, запинаясь. — Мне так жаль.

Он крепче сжал руки.

— До того как это случилось, мы были неразлучны, но после смерти моих родителей я начал отдаляться и от нее. Я любил ее, по крайней мере, настолько сильно, насколько может кого-то любить тринадцатилетний подросток. Она тяжело восприняла мое отстранение, а Трент был рядом, подставив ей плечо, на которое она могла опереться. Через две недели после смерти моих родителей у меня был действительно плохой день, и Трент совершил ошибку, поцеловав Налу. Я напал на него и выбил из него все дерьмо. Он стал враждебным и во время драки сказал, что мои родители действительно заслуживают смерти за то, что сделали. Он хотел, чтобы я умер вместе с ними, и это заставило Доминика сорваться. Я впервые видел, как он дерется, и меня напугало, насколько сильно и быстро он может ударить другого человека.

Мой желудок трепетал от волнения.

— Я был зол на Доминика за то, что он встал на мою защиту, когда я мог сделать это сам, поэтому я оттащил его от Трента и намеревался ударить его сам, но тот вытащил пистолет. Если бы Нала не запрыгнула Тренту на спину, чтобы отвлечь его, он бы застрелил меня. Я видел это по его глазам, он собирался это сделать. Я забрал у него пистолет, благодаря Нале.

Он стиснул зубы.

— Когда я думаю о той ночи, я все еще слышу, как Доминик умоляет и плачет, чтобы я выбросил пистолет, потому что мы не наш отец, и я жалею, что не послушал его. Потому что то, что я сделал, разрушило жизни моих братьев. Я выстрелил в Трента, он упал на пол и перестал двигаться. Кровь была повсюду, и после этого все пронеслось как в тумане.

Я начала грызть свои ногти.

— Я знал, за то что я сделал мне придется умереть. Это так работает — жизнь за жизнь. В то время я был готов с этим смириться. Я чувствовал себя настолько разбитым из-за своих родителей, из-за того факта, что я стал таким же, как мой отец, что был готов умереть, только чтобы избежать всего этого. Райдер встретился с Марко, и я понимал, о чем идет речь. Если Марко убьет меня, он знал, что мои братья отомстят, поэтому они обсуждали это, пока не пришли к решению.

— Долг за жизнь, — заключила я. — Морган сказал, что твои братья начали работать на Марко, чтобы расплатиться с долгом за твою жизнь.

— Да, — ответил Дэмиен. — Они исключили меня из сделки, чтобы защитить.

Негодование в его тоне удивило меня.

— Ты разочарован, что не смог устроиться на опасную работу?

— Нет, — ответил он. — Я был разочарован тем, что мои братья рисковали своими жизнями, чтобы защитить меня, и не дали мне шанса самому расплатиться с долгом, который я навлек на нас. Это был день, когда я перестал быть братом.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась я. — Ты один из братьев Слэйтер.

— Номинально — да, — ответил он, — но внутри я таковым себя не ощущаю.

— Почему?

— Потому что они не относятся ко мне, как к равному, — ответил Дэмиен. — Они обращаются со мной, как с ребенком, которого им пришлось воспитывать. Я ненавижу это; всегда ненавидел. Доминик на четыре минуты старше меня, и он был в курсе всего, потому что он работал на Марко.

Я не знала, что сказать, поэтому молчала.

— В любом случае, — он прочистил горло, — я не знал, что Нала мертва, пока мы не переехали в Ирландию, и мои братья не захотели расторгнуть сделку с Марко, потому что они выплатили долг за жизнь и заработали для Марко больше денег, чем когда-либо смог бы Трент. Марко хотел держать мою семью под контролем, поэтому той ночью во «Тьме», когда мы были вместе, на меня напали и я потерял сознание. Тебя тоже вырубили. Марко использовал нас, как приманку, чтобы заманить моих братьев в ловушку. Для него все вышло боком. Трент признался, что изнасиловал и убил Налу на следующий день после того, как я выстрелил в него. Она пришла в поисках меня и наткнулась на Трента, которого осматривал врач. Марко не мог оставить ее в живых после того, что она увидела, поэтому он позволил Тренту убить ее. Он изнасиловал ее, убил, а затем похоронил в могиле, предназначенной для него самого. В то время она была на десятой неделе беременности; она рассказала мне за несколько дней до этого, и потому я начал отдаляться от нее. Я был в ужасе от того, что у меня будет ребенок, но еще больше меня пугало то, что я буду любить его.