12

Райли

В течение следующих двух дней ничего не происходит. У меня нет таинственных полуночных посетителей, больше нет бывших мертвецов, безголовых боссов мафии обнаруживают живыми и невредимыми после пожара на складе, и никто не дарит мне конверт, полный Бенджаминов, в туалете, чтобы попытаться заставить меня бросить мотыжную жизнь и начать все сначала.

Я сижу взаперти в своей спальне, пытаюсь работать и стараюсь не думать о Малеке.

Первое мне удается гораздо лучше, чем второе.

На третий день я спрашиваю Паука, не отвезет ли он меня в город, чтобы я могла поработать в кафе. Я не могу больше ни минуты плавать в огромном пустом аквариуме гостевой спальни, жадно глотая воздух и мечтая еще раз вдохнуть пьянящий аромат сосновых иголок.

Немедленный ответ Паука — категорическое —Нет.

Он поймал меня на кухне, куда я стала пробираться в неурочное время, чтобы стащить еду из холодильника в надежде, что мне не придется сталкиваться с кем-либо из персонала и терпеть их уничтожающие насмешки.

В своей голове я создала целую десятисезонную сагу Netflix о том, что все ирландские телохранители говорили обо мне за моей спиной с тех пор, как ушли Слоан и Деклан.

Это отвратительно. Даже если только два процента из этого правда, я больше никогда не смогу встретиться с ними лицом к лицу.

Я не тревожусь по натуре, но меня легко унизить. Даже незначительная ошибка заставляет меня хотеть умереть от стыда, если она совершена публично.

— Пожалуйста? Говорю я, пытаясь казаться обаятельной и неотразимой. — Я должна выбраться из этого места. Здесь слишком тихо. Я схожу с ума. Мне нужно немного шума и болтающих людей вокруг, чтобы я могла сосредоточиться.

Паук сурово смотрит на меня. — Приказ таков, ты остаешься здесь, девочка.

— Приказ. Правильно. Я делаю паузу, поджимаю губы и изучаю его стальную внешность на предмет трещин.

Он решительно говорит: — Нет.

— Что? Ты даже не знаешь, что я собирался сказать.

— Что бы это ни было, это связано с тем, что я делаю то, чего не должен делать по твоей просьбе.

— Я бы никогда не попросила тебя сделать что-то, из-за чего у тебя могут быть неприятности.

Когда он просто стоит и смотрит на меня свысока, скрестив руки на груди, я говорю правду.

— Ладно, я бы, наверное, так и сделала, но если бы ты попал в беду, обещаю, мне было бы неловко из-за этого. Как насчет того, чтобы мы просто покатались по кварталу с включенным радио? Я уверена, что нам позволено сделать это.

Он хихикает, качая головой. — Ты так похожа на свою сестру.

— Скажи это еще раз, и я врежу тебе по твоему большому черепу.

Он притворяется оскорбленным. — Мой череп невелик!

Я смеюсь над этим. — Да, это так. Он такой же огромный, как и остальное.

Он смотрит на меня, медленно приподнимая брови.

Мое лицо решает, что пора придать ему приятный яркий оттенок томатно-красного. — Я не это имела в виду.

— Нет? Значит, остальная часть меня маленькая?

Он дразнит меня, придурок. Пора сменить тему.

— Как насчет библиотеки? Я уверена, Деклан согласился бы, что в библиотеке я была бы в безопасности, верно?

— Мы никуда не поедем.

— Хорошо. Если ты мне не поможешь, я убегу. Я уверена, что это не доставит тебе никаких неприятностей.

На самом деле я не это имела в виду. Я просто драматизирую, потому что добиваюсь своего. Я разворачиваюсь и ухожу с тарелкой куриных крылышек, которую нашла в холодильнике.

Десять минут спустя Паук стучится в дверь моей спальни.

— Да?

Он просовывает голову. — Все в порядке, девочка. Пошли.

Сидя на полу, скрестив ноги, я оживляюсь. — Правда?

— Да, действительно.

Я минуту пожевываю крылышко, размышляя, затем качаю головой. — Это мило, но я всего лишь пошутила насчет побега. И я действительно не хочу втягивать тебя в неприятности.

Он хихикает. — Ты не будешь. Я получил разрешение взять тебя на эту увеселительную прогулку.

— От Деклана?

— Да. Его ухмылка такая широкая, что почти ослепляет. — Если кто-то и знает из первых рук, как женщина Келлер может до смерти надоесть мужчине, когда ей чего-то хочется, так это он.

Отставляя тарелку с крылышками, я бормочу: — Да, держу пари, что так и есть, и вскакиваю, чтобы собрать свои вещи.

Десять минут спустя мы выезжаем через большие железные ворота, и я в режиме полноценного допроса. Очевидно, свобода делает меня разговорчивой.

— Итак, как долго ты работаешь на Деклана?

— Долгое время.

— Это тяжелая работа?

— Зависит от того, что вы подразумеваете под тяжелой.

— Тебе обязательно убивать людей?

Он бросает на меня косой взгляд, означающий "Конечно".

— О, вау.

Я на мгновение задумываюсь о том, какой облом, должно быть, иметь это в своей должностной инструкции, затем отпускаю это, потому что я ничего не могу с этим поделать.

Я не из тех, кто зацикливается на вещах, которые нельзя исправить.

— Ты хотел быть гангстером, когда был маленьким? И не давай мне косвенного ответа. На этот раз я хочу конкретики.

Я могу сказать, что он пытается не рассмеяться. — Косвенного?

— Да, косвенного.

— Я знаю, что это значит, девочка. Просто иногда меня забавляет твой выбор слов.

Обидевшись, я язвительно говорю: — Значит, я фанатка слов. Подай на меня в суд.

— О, не злись. Какое твое любимое слово?

Это ставит меня в тупик. Я обдумываю это некоторое время, пока мы едем, проезжая мимо еще более гигантских поместий, расположенных за запертыми воротами и высокими живыми изгородями. Бермуды, кажется, полностью населены параноидальными богачами.

— Serendipity (в переводе с анг. интуитивная прозорливость, счастливый случай)

— Прозорливость?

— Да, из-за того, как это звучит, а также потому, что мне нравится его значение.

Паук кивает. — Счастливый случай.

А я-то думала, что он просто еще одно симпатичное личико.

— Да, именно. Еще мне нравится слово " mellifluous " (в переводе с анг. сладкозвучный), потому что, когда ты используешь его в предложении, люди думают, что ты супер умный. И это красиво. Mel-li-flu-ous [məˈlɪflʊəs]. Звучит так, будто ты произносишь заклинание. Кстати, именно такой я хотела быть, когда росла. Ведьмой. Боже, это было бы так круто — накладывать проклятия на людей, ты так не думаешь? И летать. Вот только я бы не хотела летать на метле. Засунуть палку от метлы себе между задницей было бы безумно неудобно.

Паук зажимает рот кулаком. Он пытается подавить смех.

— Привет! Я здесь открыта и честна! Ты мог бы хотя бы иметь манеры держать лицо.

— Ведьмы должны ездить на своих метлах боком, а не с этой чертовой штукой, зажатой между бедер.

Я закатываю глаза. — Извините, что не знаю, как правильно садиться на метлу. Я пропустила тот день в Хогвартсе.

Паук смеется, явно получая удовольствие. Интересно, когда он в последний раз хорошо смеялся. Его работа, вероятно, не позволяет ему часто делать это.

Глядя на его ухмыляющийся профиль, я внезапно спрашиваю: — С ними все будет в порядке?

Он знает, кого я имею в виду. Его голос нежен, он говорит: — Деклан чертовски умный мужчина, девочка. И чертовски могущественный. Он не допустит, чтобы с твоей сестрой что-то случилось.

— Но что насчет него? Бьюсь об заклад, есть много парней, которые хотят причинить ему вред, верно?

— Да. Но он в этой игре уже очень, очень давно. Он знает все уловки, даже те, что еще не написаны. Больше двадцати лет жизни, а он все еще стоит на ногах. И будет стоять еще двадцать, помяни мое слово.

Паук явно очень гордится своим боссом. Его уверенность в Деклане звучит непоколебимо. Мне становится немного легче дышать, но я также знаю, что никто не может быть непобедим.

Каким бы умным ты ни был, всегда найдется кто-то умнее. Даже самые высокие и надежные стены замка могут быть взломаны.

Показательный пример: Малек.

Он входил и выходил незамеченным никем из охраны Деклана. Я заперла дверь во внутренний дворик, а он каким-то образом открыл ее снаружи. Я не слышала ни звука от сработавшей охранной сигнализации или звука о нарушенном периметре, но он прокрался на территорию, не поднимая никаких красных флажков, бесшумно появившись в моей спальне, где он мог бы довольно легко убить меня.

Но этого не произошло.

Вместо этого он назвал меня малышкой и оставил мне белую розу.

Я еще не решила, что буду делать, если он появится снова.

Я не наивна. Я знаю, что он опасен. От него веет жестокостью, как от одеколона. Доверие к таким мужчинам, как он, убивает таких женщин, как я.

Но есть что-то мощное и неоспоримое, что влечет меня к нему. Непреодолимая природная сила, такая как притяжение. Он опустился на колени рядом с моей кроватью и взял мое лицо в свои большие грубые ладони, и мое сердце раскрылось, как цветок.

Очевидно, что у меня такие же мозги, какими бог наградил блоху.

— Деклан рассказывал тебе что-нибудь о ситуации со своим бывшим боссом, когда ты говорил с ним о том, чтобы взять меня покататься?

— Это было текстовое сообщение.

— О.

— Но я действительно разговаривал с ним прошлой ночью.

По его голосу я могу сказать, что у него есть информация. Выпрямляясь на своем месте, я нетерпеливо смотрю на него. — И? Что он сказал?

— Короче говоря, не вдаваясь во все кровавые подробности, у Диего амнезия. Не может вспомнить ни черта из того, что с ним случилось.

Я ахаю. – Вот это да!

— Да. Они видели его в больнице. Бедняга даже не узнает Деклана. Не знает своего имени. Понятия не имеет, кто он и где он.

— Это ужасно!

Паук издает звук согласия. — Кругом настоящий беспорядок.

Я изучаю его лицо. — Похоже, это нечто большее, чем амнезия.

С серьезным видом он смотрит в мою сторону. — Когда Деклан подумал, что Диего был убит ... давайте просто скажем, что он не воспринял это спокойно.

— О боже. Звучит убийственно.

— Да. Возмездие натурой при убийстве босса — обычное дело. Но пока Диего жив, некоторые действия Деклана оказались ненужными. А поскольку Диего не может вспомнить, кто его похитил и запер, все это — одна гигантская куча дерьма.