Глава 34

Тори

Я бегу по пустой дороге, а тени сгущаются, приближаясь ко мне.

Я открываю рот, чтобы закричать, но не издаю ни звука.

Вокруг меня нарастает давление, и кажется, что за мной кто-то гонится, но я никого не вижу.

Одиночество охватывает меня, и вдруг я оказываюсь в свадебном платье.

Черные чернила медленно поднимаются по платью, и мое тело становится все тяжелее и тяжелее, пока я пытаюсь идти.

Чернила достигают моей шеи, и я задыхаюсь, глядя в черное небо.

Не в силах открыть рот, паника и страх становятся настолько сильными, что кажется, будто меня душат.

— Неет! — Я ударяюсь обо что-то твердое и на мгновение прихожу в себя. Мое дыхание - не более чем вздох.

— Я держу тебя, — раздается над моей головой голос Анджело.

О, Боже. Нет!

Когда я понимаю, что врезалась в грудь Анджело, и чувствую его руки вокруг себя, весь ужас и травмы возвращаются.

Маурицио, рассказывающий мне, что мой труп съедят черви.

Борьба на балконе перед падением через перила.

Пальцы Маурицио, хватающиеся за мое платье.

Тошнотворный звук удара.

Его тело разбитое о валун.

Страх упасть навзничь и борьба за то, чтобы забраться на балкон.

Страх, что меня остановят, когда я буду убегать с виллы.

Страх, что я потеряю Анджело.

Я бросаюсь в поток машин, чтобы скрыться от Анджело.

Он хватает меня.

— Ты...

Инстинктивно я пытаюсь вырваться из его рук, и из моего горла вырывается крик.

— Детка!

Он прижимает меня к себе все крепче, а я неистово толкаюсь в его грудь, но, не в силах освободиться, умоляю: — П-пожалуйста. Это б-был несчастный с-случай. П-пожалуйста, Анджело.

Он убьет меня.

Он убьет меня.

Он убьет меня.

Эта ужасная мысль заставляет меня толкаться и напрягаться, чтобы вырваться из его крепкой хватки.

Обхватив меня руками, он другой рукой ухватился за мой подбородок. — Открой глаза, Виттория. Посмотри на меня!

Когда я хватаюсь за его запястье, мои глаза открываются, и как только я вижу его лицо, я начинаю безудержно рыдать.

Издав рык, он обнимает меня так крепко, что становится больно.

— Господи, мне чертовски жаль, что я оставил тебя с ними. Я здесь. Ты в безопасности. Ты со мной, детка.

Его слова доходят до меня, и я начинаю безудержно рыдать.

Мое тело обмякает в его объятиях, когда облегчение высасывает из меня все силы. — Анд-же-ло, — всхлипываю я, мои плечи вздрагивают от страшного груза, который мне пришлось понести. — Мне... мне... жаль.

— Господи Иисусе, — простонал он, словно испытывая физическую боль. Я оказываюсь у него на коленях, и он осыпает мое лицо поцелуями. — Тебе не за что извиняться. Я знаю, что ты не убивала моего дядю, и ты убежала, потому что испугалась. Все в порядке. Я не сержусь.

Анджело продолжает осыпать меня поцелуями, его руки обхватывают меня стальными кольцами безопасности. Из-за травмы, полученной за последние несколько дней, я рыдаю у него на груди.

— Босс? — слышу я голос Большого Рикки.

— Принеси сладкой воды! — огрызается Анджело.

Время искажается вокруг меня, а травмирующие события продолжают проноситься в моей голове.

Внезапно к моим губам подносят стакан. — Пей, детка.

Мне удается сделать несколько глотков, прежде чем меня сотрясает рыдание. Я вынуждена выпить еще, затем стакан исчезает, и Анджело успокаивающе укачивает меня.

— Я здесь, mia piccola cerviatta. Ты в безопасности.

Потерянные всхлипы дрожат на моих губах, а страх и паника ослабевают настолько, что я могу ясно мыслить.

Только тогда я понимаю, что нахожусь в нашей спальне и на мне одна из рубашек Анджело.

Он берет меня за челюсть и откидывает голову назад, чтобы видеть мое лицо. Когда наши глаза встречаются, мой рот начинает дрожать.

— Лучше? — мягко спрашивает он. На его лице столько беспокойства, что его легко можно принять за гнев.

— Мне очень жаль, — хнычу я.

Он качает головой. — Все в порядке, детка.

Он проводит своей ладонью по моей щеке с такой любовью, что слезы снова катятся из глаз.

Опустив голову, он прижимается нежным поцелуем к моим дрожащим губам.

Его взгляд снова встречается с моим, прежде чем он говорит: — Я так чертовски волновался за тебя. Как ты себя чувствуешь?

Как я себя чувствую?

Я потрясена до глубины души, я чувствую, что застряла в яме отчаяния.

Я чувствую себя немного потерянной.

Подняв руку, я хватаюсь за его плечо. Подтягиваюсь и, уткнувшись лицом в его шею, прижимаюсь к нему изо всех сил.

Его рука проводит по моей спине, некоторое время он просто держит меня.

— Господи, детка, ты разбиваешь мне сердце, — простонал он, крепко обнимая меня. — Пожалуйста, поговори со мной.

Нет того человека, который приказывал мне использовать слова.

Исчез безжалостный мужчина, который до смерти пугал меня.

В крепких объятиях мужа меня охватывает чувство безопасности.

— Я думала, что потеряла тебя, — хнычу я, мой голос хриплый и такой же уязвимый, как и мои чувства. — Я думала, ты убьешь меня.

— Никогда, — рычит он. — Никогда, mia piccola cerviatta. Mia raggio di sole7.

То, что он называет меня своей маленькой дорогой и лучиком солнца, помогает снять напряжение с моего тела.

Он отстраняется, чтобы видеть мое лицо, и, смотрит на меня с такой нежностью, что я чувствую себя очень эмоциональной.

Его голос нежен, когда он говорит: — Я никогда не причиню вреда ни одному волоску на твоей головн. Ты - мое все.

Я хватаюсь за его запястье, на моем лице снова гамма эмоций. — Все произошло так быстро. Я не знала, что делать.

— Если в будущем что-нибудь случится, первым делом позвони мне, Виттория. Никогда не убегай от меня.

— Я запаниковала, — говорю я, мой голос наполнен слезами.

— Я знаю, детка. — Он опускает голову и снова целует меня. — Я должен был оставить с тобой Большого Рикки. Ты больше никогда не будешь одна. Один из нас всегда будет присматривать за тобой.

Я судорожно киваю, потому что больше никогда никому не смогу доверять. С Анджело, Тайни или Большим Рикки я буду в безопасности. Они будут держать людей подальше от меня.

Меня снова одолевают эмоции и я начинаю плакать. — Я так испугалась.

— Ох, детка, — вздохнул Анджело, его руки снова крепко обхватили меня. — Мне так чертовски жаль.

Плач в надежных сильных руках Анджело приводит к тому, что усталость захлестывает мое тело, и я засыпаю.

***

Анджело

Последние два дня были самыми долгими в моей жизни.

Я на грани, и каждый раз, когда Виттория издает звук или шевелится, я крепче прижимаю ее к себе.

Сначала я пытался переварить смерть дяди и тети, но теперь мне хочется, чтобы они были живы, чтобы я мог их убить.

Неконтролируемая ярость продолжает захлестывать мою грудь, а осознание того, что я не могу отомстить за то, что они сделали с моей женой, разъедает меня.

Я не спал с ночи перед нашим отъездом на Сицилию, и пока не буду уверен, что с Витторией все в порядке, не смогу сомкнуть глаз.

Внезапно ее тело напрягается, и она пытается свернуться калачиком. Я все еще прижимаю ее к груди, отказываясь укладывать ее на кровать.

— Шшш... я держу тебя, детка, — шепчу я, надеясь, что она услышит мои слова.

— Нет, — бормочет она. Она слабо хлопает меня по груди, а затем ее пальцы хватают мою рубашку. — Нет.

Поднеся руку к ее лицу, я провожу ладонью по ее мягкой коже и волосам. — Проснись, детка.

Она вздрагивает, и ее тело содрогается в моих руках. Ее глаза распахиваются, и вид ужаса, застывшего в ее глазах, наносит жестокий удар по моему сердцу.

— Черт, Виттория, — отчаянно простонал я. — Что я могу сделать, чтобы ты почувствовала себя лучше?

Я привык все контролировать, но я понятия не имею, как ее утешить.

Ее лицо приобретает милое, блять, выражение, которое появляется перед тем, как она заплачет, и это обнажает мою душу. Слезы катятся по ее щекам, и от них у меня замирает сердце.

Мое отчаяние растет, и я снова укачиваю ее, осыпая щеки поцелуями.

На этот раз она не плачет, как раньше, и ей удается взять свои эмоции под контроль.

Мой взгляд скользит по ее прекрасному лицу, и я спрашиваю: — Тебе лучше?

Она взволнованно вздыхает и, крепче прижимаясь к моей рубашке, шепчет: — Я продолжаю видеть это.

Мои пальцы ласкают ее лицо. — Что ты видишь, детка?

— Все. — Ее глаза стекленеют, а голос звучит хрупко, когда она шепчет: — Тело Маурицио.

Осторожно, чтобы не давить на нее, я сохраняю мягкий тон и спрашиваю: — Ты можешь рассказать мне, что случилось?

Она хмурится, когда смотрит на меня с отчаянием, дрожащим в ее глазах. — Ты разозлишься. Ты возненавидишь меня.

Я решительно качаю головой. — Нет, не возненавижу. — Сделав глубокий вдох, я поправляю себя. — Я не буду злиться на тебя, но я чертовски зол из-за того, что ты прошла через этот гребаный ад.

Ее брови сходятся вместе, и она колеблется, прежде чем спросить: — Что тебе сказала Глория?

— Сейчас это не имеет значения. Я хочу услышать твою версию истории.

Я продолжаю поглаживать ее лицо, надеясь, что это поможет ей успокоиться, и она откроется мне.

Виттория тяжело сглатывает и садится ко мне на колени, чтобы сесть чуть прямее. Она прислоняет голову к моему плечу и устало вздыхает.

— Все произошло так быстро, — хнычет она. — Я пошла в спальню с Глорией, и пока я любовалась видом с балкона, она оставила меня одну. Я даже не успела этого понять. В следующую секунду вошел Маурицио и бросил на кровать конверт. Он сказал, что в нем пять тысяч евро, потому что это все, чего я стою.

Я скрежещу зубами от усилий, которые мне приходится прилагать, чтобы не сорваться. Я обхватываю рукой ее голову и прижимаюсь ртом к ее кудрям.

Господи, мать твою. Пять тысяч евро. Какой же дешевкой она, должно быть себя почувствовала.

Прижимаясь ртом к ее волосам, я рычу: — Ты стоишь больше, чем все деньги мира. Ты, блять, бесценна, Виттория.

Она убирает руку с моей груди и крепко сжимает мое запястье. — Он сказал мне бросить тебя, чтобы ты мог жениться на другой женщине, а если я этого не сделаю, он закопает меня на заднем дворе.