— О блядь, Лидия! — Я выкрикиваю ее имя одновременно с тем, как она стонет от моего, содрогаясь напротив меня, когда ее кулак бешено дергается вверх и вниз по моему пульсирующему члену, моя сперма извергается горячим потоком, покрывающим ее юбку и бедра, мою руку и ее, и это лучше, чем любая гребаная ручная работа, которую я испытывал, как будто оргазм поднимается от самых кончиков пальцев ног и покалывает все мое тело.

— Левин, Левин… — она задыхается, прижимаясь ко мне, ее спина выгибается дугой, когда я бросаюсь вперед, так что мы плотно прижимаемся друг к другу, и ее рука опускается, мой все еще твердый член оказывается зажатым между нами, когда моя сперма снова извергается, растекаясь по ее животу, когда я терзаюсь об нее, мои пальцы погружаются в нее так глубоко, как только могут. В тот момент я думаю, что отдал бы почти все, чтобы увидеть ее обнаженной, чтобы я мог видеть ее бледную кожу, покрытую моей спермой, отмечая ее как свою.

Моя.

Но это не так. И когда я медленно прихожу в себя, Лидия порхает вокруг моих пальцев, а моя рука все еще прижата к ней, я понимаю, что натворил.

Она не может быть моей. Или, скорее, она — моя ответственность, моя работа, а не моя девушка, любовница или даже роман на одну ночь. Я не должен был трогать ее, или трахать, или делать что-либо еще с ней, или она со мной. Я рисковал всем, вплоть до наших жизней, потому что не мог контролировать свою похоть. Я должен покончить с этой миссией. Я не знаю, почему она вызывает у меня такие чувства, но это должно прекратиться…

Я отступаю назад, все еще затаив дыхание, и смотрю на нее: ее волосы спутались вокруг лица, бледные щеки раскраснелись от удовольствия, ярко-розовые пятна высоко на скулах, румянец заливает шею и грудь. Ее губы розовые и припухшие от поцелуев, на шее, к счастью, нет царапин по крайней мере, мне удалось удержаться от этого, и ее юбка все еще задрана на бедрах, трусики сдвинуты набок, черная ткань ее платья испачкана моей спермой.

Она выглядит удовлетворенной, распутной и чертовски великолепной.

Мой член, все еще наполовину твердый вне джинсов, подергивается, как будто хочет пойти по второму кругу, и я стискиваю зубы, запихивая себя обратно в штаны, когда Лидия смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Что мы сделали? — Выдыхает она, и я качаю головой.

— Мы не можем сделать это снова. — Я отворачиваюсь, мне нужно увеличить расстояние между нами, прежде чем я вернусь к тому, что я только что сказал, возьму ее на руки и брошу на кровать, чтобы я мог трахнуть ее как следует.

Какого хрена, Волков?

В своих путешествиях я встречал нескольких женщин, достаточно великолепных и умелых, чтобы у меня почти сразу снова встал член, чтобы я был достаточно похотлив, чтобы трахаться всю ночь, но это не то. Лидия красива, и я могу сказать только по ее поцелуям и реакции ее тела, что она чертовски хороша в постели, но это не так искусно, как у тех женщин. Лидия была хороша именно потому, что она была потеряна в своем желании так же сильно, как и я, а не потому, что пыталась меня возбудить. И никогда не было женщины, независимо от того, насколько я ей нравился, которая могла бы вызвать у меня желание трахнуть ее через несколько секунд после оргазма просто из-за ее энтузиазма.

— Тебе нужно позвонить Грише, — резко говорю я, отказываясь смотреть на нее. — Я заменю твое платье, или мы отдадим его в чистку. Мы сделаем все, что нам нужно, но ты должна вернуться и сделать то, что должна. В противном случае я заберу деньги обратно, и я не несу ответственности за то, что произойдет после этого. Это больше не будет в моих руках. И не задавай вопросов, Лидия, — добавляю я, ненавидя каждое слово, слетающее с моих губ, но зная, что мне нужно положить этому конец.

Мне нужно установить дистанцию между нами.

— Ответы тебе не понравятся.