Глава двадцатая

Губы Даворина были на вкус как сладкая вишня. Это напомнило мне весну, тепло солнца на моем лице, мягкий ветерок на моей коже. Даворин ощущал вкус свободы. Тот, который был освобождающим, беззаботным и всегда был вне моей досягаемости.

Пока я не встретила его.

Он ворвался в мою жизнь, перевернул ее с ног на голову и в процессе забрал то, что осталось от моей души. Он запятнал мое и без того темное сердце, пока я не поддалась его желаниям. И у меня не было бы другого пути.

Его язык грубо скользнул по моему. Ничего из этого не было романтическим. Это было эгоистично, жадно и захватывающе. Мое возбуждение зашкаливало, ощущение его руки на моем горле заставило вырваться стон.

Я почувствовала, как он смеется над моими губами, прежде чем он медленно начал целовать мою шею.

— Терпение, моя милая Кайя, — пробормотал он, и его низкий голос заставил меня что-то содрогнуться в животе.

— Мне нужно снять с тебя всю одежду, — простонала я.

Даворин поднял мое платье до бедер, его пальцы легли на край моего нижнего белья, и он опустился на колени. Опять же, это было для меня.

— У нас не так много времени, маленький лев.

Он взглянул на свои наручные часы.

— Нас наверняка кто-то ищет.

— Мне все равно, — всхлипнула я. — Пожалуйста, просто… сделай что-нибудь, что угодно.

Я никогда не просила, особенно мужского прикосновения. И все же он сделал меня такой уязвимой, такой нуждающейся. Все, чего я хотела, — это оказаться в объятиях Даворина и чтобы это длилось как можно дольше.

Медленно он провел пальцем по моему клитору, и нашу кожу разделяла только ткань моих трусиков. Дрожь пробежала по моей спине, когда наши глаза встретились. Он видел во мне своего бога, его прикосновения поклонялись мне, и я позволила ему все, что произошло потом.

— Ты мокрая, — он глубоко вздохнул, прежде чем медленно отодвинуть мои трусики в сторону и коснуться моего самого чувствительного места.

Тихий крик вырвался, как только его рот оказался на мне. Он пожирал меня, забирая все, что мог, и даже больше. Он вытолкнул меня за пределы моих возможностей, а затем искал искупления. Его язык скользнул по моему клитору, а мои руки запутались в его волосах, дергая их.

— У тебя такой чертовски приятный вкус, маленький лев, — пробормотал он мне в кожу. Он ни разу не оторвал взгляда, и напряжение сводило меня с ума. Я изо всех сил пыталась нормально дышать, в то время как он, казалось, не беспокоился.

Удовольствие Даворина было сиреной, которая манила меня испытать больше.

Постепенно он набрал темп. Его руки схватили меня за бедра, потому что я попыталась пошевелиться, подавляющее ощущение было слишком сильным, чтобы я могла с ним справиться. Он не позволил мне. Он удержал меня на месте, а затем медленно укусил мой ноющий клитор.

Даворин задал мелодию, и я ее сыграла. Как только он почувствовал, что я приближаюсь к освобождению, он отстранился от меня, и злая улыбка расплылась по его красивому лицу. Он издал тихий смешок и поднял меня на руки, прежде чем осторожно уложить на кровать.

Его ремень расстегнулся быстрее, чем я успела моргнуть.

Кончик его члена упирался в мой вход. Он дважды провел им по моему клитору, и дважды я едва смогла подавить желание засунуть его внутрь себя.

— Не дразни меня, — простонала я. — Пожалуйста.

Еще один тихий смешок, прежде чем он слегка поцеловал меня в ключицу. Он задел мою кожу зубами, прежде чем внезапно вошел в меня с полной силой. Крик пронзил мои губы, прежде чем его рука оказалась на моем рту.

— Черт возьми, — прошипел он. — Твоя пизда так хорошо обвивает мой член, Кайя.

Его толчки были интенсивными, как и взгляд, которым он меня наградил. Он не дал мне времени приспособиться к его размеру, и легкая боль мгновенно превратилась в удовольствие. Он неоднократно попадал в мою золотую середину, и каждый раз, когда он понимал, что я вот-вот кончу, он останавливался, мучая меня самым худшим образом.

Он сдвинул верхнюю часть моего платья вниз, обнажив мою грудь. Медленно его рот остановился на правом, язык обвил больной сосок, прежде чем резко его пососать. От меня послышался еще один крик, а затем он усмехнулся.

— Вот и все, маленький лев, — насмехался он. — Мне нравится, когда ты кричишь для меня.

Даворин был безжалостен, безжалостен, врезаясь в меня так сильно, как хотел. Я чувствовала его член у себя в животе, и от его тяжести у меня сжались пальцы ног.

Он также определенно хорошо справлялся с несколькими задачами, потому что никогда не прекращал своих жестоких толчков, пока сосал мою грудь. Он перешел на другую сторону, уделив им обоим то внимание, которого они так жаждали.

Я сжала его член, и он прошипел:

— Перестань сжимать мой член, маленький лев, он сломается пополам.

Это рассмешило меня, хотя и было приглушенно, и ему это не понравилось. Он убрал руку с моих губ, положил ее мне на горло и сжал, перекрывая мне кислород. Бред заполнил мое зрение, появились черные точки, но я наслаждалась каждой секундой.

— О Боже, — прохрипела я.

Даворин усмехнулся.

— Нет, маленький лев.

Он поднес свои губы на дюйм выше моих.

— Ты мой бог, и я рожден, чтобы поклоняться земле, по которой ты ходила.

Его слова что-то сделали со мной. Я не смогла его расшифровать, хотя удовольствие, которое я испытала, было огромным — и на данный момент достаточно хорошим.

Даворин отстранился от меня, и последовал вздох разочарования. Однако он быстро положил мои ноги себе на плечи и начал толкаться еще раз, глубже, чем когда-либо прежде.

Я схватилась за простыни на кровати и выгнула спину. Я видела звезды и чувствовала, как мои глаза горят слезами, когда я пыталась отдышаться. Он точно знал, что делает со мной, когда надавил мне чуть ниже живота, и из него вырвался еще один стон.

— Вот и все, — похвалил он. — Дай мне услышать твой голос, Кайя.

Он перевернул меня на живот. Инстинктивно я подняла задницу и вскрикнула, когда его ладонь приземлилась на нее. Он усмехнулся, прежде чем снова войти в меня. От его стонов у меня по спине пробежала дрожь.

— Я чертовски люблю твое тело, — пробормотал он, остановившись на мгновение, чтобы поцеловать меня в спину. Медленно он стянул платье вниз, обнажая большую часть моей кожи, которую покрыл нежными поцелуями. Это было слишком хорошо.

— Ты такая идеальная, — его слова были именно тем, что мне было нужно. — Мне нравится твой вкус, то, как ты хрупкая под моим прикосновением.

Я никогда не была хрупкой. И все же он заставил меня хотеть быть не чем иным, как куском стекла, который он мог разбить, когда захочет, любым возможным способом.

— Пожалуйста, — я посмотрела на него через плечо. — Входи сильнее и глубже.

Даворин ухмыльнулся.

— Твое желание — мой приказ, принцесса.

Он не изменил ритм; однако он полностью выполнил мои просьбы. Жесткие, глубокие прикосновения, одновременно медленные и чувственные, заставили меня потерять рассудок. Он схватил меня за бедра и притянул к себе, погружаясь глубже, чем я когда-либо могла себе представить.

Я приближалась к кульминации, и он это знал. Он продолжал делать именно то, что начал. Наверное, это мне понравилось больше всего — тот факт, что он знал, что мне нужно, и не удержался от того, чтобы дать мне это наилучшим образом.

— Черт, — выдохнула я, когда мой оргазм пришел волнами. Меня охватило волнующее чувство, и я не могла ни видеть, ни думать. Я напряглась рядом с ним, но он не остановился. Он был полон решимости найти свое освобождение после того, как дал мне мое, и это только спровоцировало меня еще один оргазм.

Мои глаза закатились на затылок, когда я упала вниз, чувствуя, как он полностью заполняет меня. Комнату наполняло только наше учащенное дыхание, и когда я повернулась и легла на спину, передо мной открылось зрелище, которое я никогда не забуду.

Вьющиеся волосы Даворина были испорчены. Несколько капель пота упали на его лоб, его пухлые губы слегка приоткрылись, когда он попытался восстановить самообладание. Его темно-зеленые глаза жаждали большего. Как будто это был только первый шаг в игре, в которую мы играли, и на мгновение я задумалась, потворствовать ему или нет.

Часть крови, забрызганной на меня Виктором, перешла на его белую рубашку. Это было заманчиво: вид его крови вызывал у меня желание убить еще, чтобы доставить ему удовольствие от резни через меня.

Мой идеальный партнер в преступлении. Того, кто любил пытать и отнимать жизни так же, как и я. Тот, кому нравился запах свежей крови. Другая половина меня.

Он лежал на кровати рядом со мной и ничего не делал, только смотрел на меня.

Его взгляд смягчился; его глаза подобны прекрасному клеверному полю в мае. Дом был ощущением – чем-то гораздо большим, чем просто место жительства, – и спустя годы я нашла свое. Вечный дом тьмы, зла и ужаса. Дом настолько совершенен, что я никогда не думал, что его можно найти.

Он был моим.

Я была его.

И никто не смог это изменить. Даже сам Дьявол не смог бы его забрать. И Господь поможет тем, кто осмелился попробовать. Я была готов удержать его любой ценой. Неважно, что это значило, даже если это означало, что его жизнь превратится в ад вместе с моей.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Я растаяла от этого вопроса. Хотя мое лицо оставалось бесстрастным, я слабо кивнула. Учитывая все, что произошло за последние несколько часов, я была невероятно измотана. Он был первым и единственным человеком, с которым мне было комфортно спать в одной комнате.

— Я в порядке, — ответила я. — Но спроси меня завтра еще раз, потому что мне, вероятно, будет больно.

Даворин рассмеялся. Он взял мою руку в свою и слегка поцеловал мое запястье, под браслетом.

— Знаешь, для чего нужны были игральные кости?

Я покачала головой. Я никогда этого не понимала.

— Расскажи мне, — потребовала я, желая услышать историю.

— Когда я выбрал первые игральные кости, золото напомнило мне твои волосы. Они роскошные, но мягкие. У меня было ощущение, что ты предпочтешь его бриллианту, и я оказался прав, потому что ты еще не носила ожерелье, которое я тебе купил.