Глава 9
Энцо.
Я убью Джейсона. Мой день шел хорошо, за исключением того, что Джейсон постоянно щебетал мне на ухо о том, что я собираюсь на небольшую художественную выставку Розы. Мне это было неинтересно. У меня были дела поважнее. Но в последние несколько недель он, кажется, взял на себя задачу стать борцом за наши гладкие отношения. Я говорил ему бесчисленное количество раз, что это не имеет значения. Мы с Розой пришли к соглашению, которое, как мне казалось, мы оба поняли. Теперь я вижу, что был неправ.
Несмотря на желание предоставить ей место, о котором она просила, я в конце концов сдался и направился сюда после того, как закончил работу. Когда я приехал, я обнаружил, что мужчина, который должен был охранять, спал в машине. Я без колебаний уволил его, а затем решил сам сопровождать ее. Какой-то парень продавал розы перед музеем, поэтому я купил одну для нее, надеясь, что это принесет мне несколько дополнительных очков. Но теперь я не уверен, что мне вообще стоило приходить, потому что, возможно, мне придется убить этого парня.
Когда он касается ее, контроль всегда ускользает из моих рук. Прямо сейчас я не хочу ничего, кроме как оторвать ее от этого мужчины. До этой ночи он был несущественен. Теперь он мой главный приоритет. Вместо того, чтобы сделать что-то радикальное, например, ударить его по лицу, я протягиваю руку вперед и обхватываю запястье Розы, притягивая ее к себе. Этот засранец двигается так, будто хочет меня остановить.
— Ах, ах, — говорю я, издавая цокающий звук. — На твоём месте я бы этого не делал. Сделай еще один шаг, и ты потеряешь конечность.
Угроза произнесена почти скучающим тоном, но она имеет желаемый эффект. Его ноги неподвижны, а лицо бледнеет. Рядом со мной Роза тихо охает.
— Не мог бы ты смягчить драматизм? – вырывается она.
— Будь очень осторожна в том, что говоришь мне сейчас, принцесса, — говорю я, не глядя на нее. — Уходи, — приказываю я мужчине.
Должно быть, он действительно желает смерти, потому что он колеблется. Моя хватка на руке Розы крепчает, когда его карие глаза обращаются к ней.
— Все в порядке, — говорит ему Роза мягким голосом. — Я напишу тебе и все объясню. Ты можешь идти, Александр.
Чертов Александр. Это художник, которым она только что хвасталась. Как чертовски иронично.
— Черт возьми, ты не напишешь ему, — рычу я.
Она бросает на меня раздраженный взгляд, но, к счастью, «Александр» решает ее выслушать и, бросив на меня последний пронзительный взгляд, уходит. Как только он это делает, я веду Розу к машине. Я открываю пассажирскую дверь и жестом приглашаю ее залезть, и она делает это без жалоб.
Через минуту мы уезжаем с места проведения.
— Он мой коллега-художник, — начинает объяснять Роза через несколько минут. — Не нужно было ему так угрожать.
— Друг-художник. Тот, кто делает невозможным игнорировать красоту в искусстве, как ты сказала? Это тот самый художник, о котором ты говорила? – тяну я. — Потому что он не выглядел таким для меня. Не тогда, когда ты смотрела на него с чертовыми сердечками в глазах. И не тогда, когда он держал тебя за руку.
Я останавливаюсь, прежде чем потерять контроль, и делаю несколько глубоких вдохов.
— У тебя действительно красивая улыбка, Роза. Жаль, что это только кажется, что проявляется среди мужчин, которые, вероятно, скоро умрут.
Ее лицо бледнеет.
— Ты… ты не можешь убить его!
— Испытай меня, — бормочу я.
— Нет! Ты драматизируешь. До сегодняшнего вечера я его даже не встречала. И ты настолько оторван от реальности, что стал бы оправдывать убийство только потому, что я разговаривала с другим мужчиной?
Мой взгляд на секунду скользнул по ее лицу.
— Поверь мне, дорогая. В восьмидесяти процентах случаев в моих мыслях, когда дело касается тебя, нет ничего рационального. Почему ты действительно думаешь, что я выбрал тебя, Роза?
Она смотрит вниз.
— Я не знаю, удобство?
— Ты умная девочка. Ты знаешь, что это нечто большее. Не так ли?
Она выдыхает мягкий вздох.
— Пожалуйста, не убивай его. Я обещаю, что он не более чем коллега-художник. Мы с ним сегодня вечером поговорили, вот и все.
Я стиснул зубы и смотрю вперед, не желая видеть уязвимость в ее глазах.
— Роза, на днях ты попросишь меня о том, чего я не смогу тебе дать, — говорю я ей.
Некоторое время мы едем молча, пока ее любопытство не становится ощутимым.
— Так почему же я? Что заставило тебя выбрать меня из всех женщин мира? Я веду скромный образ жизни, избегаю чрезмерных вечеринок, и по общепринятым стандартам меня можно считать скучной и простой. Так почему же я?
— Почему ты? – отвечаю я искренней улыбкой. — Ты умная, потрясающая, и есть что-то в тебе, что загипнотизировало меня с того момента, как наши пути пересеклись. Я думаю, ты тоже это почувствовала, Роза. Нельзя отрицать неоспоримую химию между нами. Я сразу это почувствовал и сразу понял, что мне нужно сделать тебя своей женой. Я хочу пойти по стопам своего отца и построить свое собственное наследие, и, возлюбленная, рядом со мной нет другой женщины. Это можешь быть только ты.
— Я была неправа, — мягко говорит она. — Я была не права, прося тебя держаться подальше. Я не хочу, чтобы ты это делал.
— Ты действительно это имеешь в виду, принцесса? Или ты говоришь это просто для того, чтобы я пощадил твоего друга?
Она отвечает игривым тоном:
— Ну, ты только что потратил пять миллионов долларов на произведения искусства для меня, так что будет справедливо, если я позволю тебе время от времени заходить в мою комнату и поглядывать на нее.
Затем, более серьезно, она продолжает:
— Я серьезно. Мне не следовало набрасываться на тебя так, как на днях, и мне очень жаль.
Мой гнев утих.
Она продолжает:
— У меня было время подумать, и ты был прав. Мы должны, по крайней мере, попытаться заставить этот брак работать. Мы обязаны дать ему шанс.
— Пока я не убью твоего друга, — бормочу я с отвращением.
— Если ты убьешь его, я никогда тебя не прощу, — твердо говорит Роза.
Я вздохнул.
— Хорошо, хорошо. Ты заключаешь жесткую сделку, мисс Де Лука. Но я буду придерживаться твоих условий.
Она сразу расслабляется. Когда я смотрю на нее, она действительно улыбается. Настоящая, искренняя улыбка. Думаю, полезно осознавать, что она больше, чем разменная монета. Я знал, что она станет моей, в тот момент, когда ее фотография скользнула по моему столу. У меня даже сердце замирает при виде этого. Не то чтобы это была ее вина, но если бы она делала это намного чаще, мне бы хотелось проводить больше времени в ее присутствии. Желать вытянуть из нее еще больше.
Вместо того, чтобы отвезти нас домой, я делаю крюк и еду в сторону ресторана. У меня такое ощущение, что ей это может понравиться. Когда мы приезжаем, Роза выгибает бровь.
— Что происходит?
— Свидание, — отвечаю я, убирая ремень безопасности. — Я принимаю твое предложение попытаться сохранить этот брак.
Выражение ее лица становится задумчивым.
— Дважды за день? Что если нас кто-нибудь увидит? Я думала, мы держим это в секрете, пока ты не будешь готов сделать официальное заявление.
— Меня это больше не особо волнует, Роза.
Желание сохранить нашу тайну — единственная причина, по которой такой ублюдок, как Александр, мог даже подумать о том, чтобы приблизиться к тому, что принадлежит мне.
— Плюс, если это будет правдоподобно, нас с таким же успехом можно было бы несколько раз увидеть вместе на публике.
Она понимающе кивает. Я выхожу из машины и собираюсь открыть ее дверь. Когда она выходит, она даже позволяет мне держать ее за руку. Это прогресс. Я пытаюсь, но не могу игнорировать то, насколько хорошо ее рука лежит в моей. Она изящная, маленькая, но в то же время идеальная. Как будто я всегда должен был держать ее.
Внутри ресторана нам предлагают места в приватной зоне. Мы начинаем разговаривать после заказа вина и еды, и я понимаю, что у Розы есть несколько животрепещущих вопросов. Некоторым ей не терпится выйти.
— Если я тебя о чем-то спрошу, обещай, что не откусишь мне голову?
— Это еще предстоит выяснить, дорогая. У меня действительно есть тенденция отращивать клыки каждое полнолуние, — шутливо говорю я.
Она смеется.
— Ты знаешь, что я имела в виду.
— Отстреливай.
— Где ты остановился? До того, как ты занял пост дона. Ты не был в США.
Мой внутренний инстинкт состоит в том, чтобы отвлечь вопрос, скрыть свою правду, держать ее под замком. Но она спрашивает не потому, что хочет использовать то, что я говорю, против меня. Ей действительно любопытно, и она права. Если мы хотим, чтобы это сработало, нам нужно попытаться узнать друг друга лучше. Оно не может быть односторонним.
— Я некоторое время жил в Лондоне, когда мне было девятнадцать. Потом я поехал в Италию, Южную Африку. На самом деле я побывал во многих странах. Никогда особо не селился на одном месте.
— Почему нет? Ты от чего-то бежал? — тихо спрашивает она.
Я качаю головой. Ничего. Все.
Демоны моего прошлого. Ожидания моего будущего. Я убегал от своей ответственности, пытаясь игнорировать свой долг. На какое-то время мне это удавалось, пока я не смог больше этого терпеть и не понял, что мне нужно вернуться.
Роза не настаивает на вопросе. Думаю, она видит по моим глазам, что я не могу ответить, потому что она быстро переходит к следующему.
— Итак, если ты так много путешествовал, на скольких языках ты можешь говорить?
Я делаю паузу, чтобы подумать об этом на секунду.
— Шесть, — отвечаю я.
Ее глаза расширяются.
— Ни за что. Откуда ты знаешь шесть языков? Какие?
Я перечисляю их для нее.
— Итальянский, английский, испанский, французский. Это те, на которых я могу свободно говорить. Кроме того, я знаю некоторых португальцев, которые некоторое время жили в Бразилии. И еще я немного подучился по-китайски, но говорю не так свободно.
— Это… впечатляет, — говорит она с легкой улыбкой.
— Мой IQ удивительно высок. Я легко усваиваю многие вещи, — говорю я.