Когда мы приходим домой, я ей все рассказываю. О смерти моих родителей. Как кто-то ворвался в наш дом.

— Это произошло за считанные минуты. Убийца подкрался к нам. Мы были одни в доме и ужинали. Я помню, как мы улыбались, мы были счастливы. Пока мы не заметили кого-то в комнате. Мой отец едва успел достать пистолет, как ему перерезали горло, – я тихо сглатываю.

Роза сидит на кровати и смотрит на меня глазами, похожими на лужи душевной боли. Я прислоняюсь к стене, пытаясь смотреть куда угодно, только не на нее. Я попросил ее дать мне немного времени, пока я скажу ей правду. Я не мог чувствовать ее руки на себе, переживая худший день в своей жизни.

— Моя мама кричала, чтобы я бежал. Однако я не мог; я был ошеломлен. Только когда он бросил нож в грудь моей мамы и ее крики затихли, я вспомнил, что нужно пошевелиться. Я вскочил со стула и двинулся к ней. В этот момент охранники снаружи были предупреждены, что что-то не так, и они были почти на месте. Убийца успел только полоснуть меня по груди, прежде чем убежать. Я тоже истекал кровью. Я, наверное, умер бы, но меня срочно доставили в отделение скорой помощи, и я выжил.

Ее глаза стеклянные, но она моргает, и они немного проясняются. Очень медленно она встаёт с кровати. Ее шаги осторожны. Она обнимает меня за талию, как только достигает меня.

Мои губы изгибаются в легкой улыбке.

— Это произошло около двух десятилетий назад. Все в порядке. Но это во многом повлияло на то, кем я стал и почему. Иногда я могу показаться придурком, но если бы когда-нибудь и была причина измениться, то это была бы ты, Роза.

Она трясет головой у меня на груди.

— Нет ничего страшного в том, что с тобой случилось, — бормочет она.

Я позволяю ей обнять меня еще несколько секунд, прежде чем она отстраняется. Она смотрит на меня, и я вижу, что она хочет что-то сказать, но колеблется.

— По крайней мере, теперь я понимаю, почему ты такой облажавшийся, — говорит она с мягкой улыбкой.

Как только она это говорит, становится понятно, почему меня так тянет к ней. Потому что она могла сказать что угодно. Она могла бы извиниться, но вместо этого пошутила. Что бесконечно лучше.

Я провожу рукой по волосам.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, принцесса.

Она продолжает улыбаться, и я так рад, что все идет так хорошо.

— Твои родители гордились бы тобой, — говорит Роза, и выражение ее лица становится серьезным.

— Иногда я в этом не уверен, — бормочу я.

— Постарайся не быть к себе слишком строгим.

Рука Розы тянется к моей челюсти. Моя кожа покалывает там, где она касается.

— Ты женишься на женщине, которую даже не знаешь, чтобы защитить наследие своего отца. Как бы безумно это ни звучало, я думаю, что ты хороший дон, хороший лидер. Ты пытаешься позаботиться о своей семье.

Я горько улыбаюсь.

— Я уверен, что они не согласятся. И ты даже не представляешь, как я до сих пор жил, дорогая. Я не всегда принимал правильные решения.

— Да, но вчерашний день уже прошел, да? Никогда не поздно стать лучше. Ты пытаешься добиться успеха прямо сейчас, и по какой-то безумной причине ты выбрал меня, — возражает она. — Это все, что имеет значение. Сейчас и в будущем. Мы справимся со всем вместе.

Выражение ее лица настолько серьезное и настойчивое, что мне приходится улыбнуться.

— Это если ты меня сначала не убьешь, — говорю я.

— Или если ты меня не убьешь, - парирует она.

Когда она приближается, я целую ее в макушку.

— Я умру тысячу смертей, прежде чем причиню тебе боль, — говорю я, не осознавая, пока не произнесены эти слова, что мне следовало держать это при себе.

Она на мгновение замирает, глядя мне в глаза, и я знаю, что она знает, что это правда, а это не может быть хорошо.

Что, черт возьми, я только что сделал?

— Ты его когда-нибудь нашел? — спрашивает Роза через несколько минут. — Человека, который их убил?

Во мне мгновенно вспыхивает гнев, горячий и яростный.

— Нет, — выдавливаю я. — Он сбежал. Я так и не нашел его.

— Прости, Энцо.

Не мне нужно сожалеть, как ему, когда я его найду. И не так жаль, как тому, кто помог ему проникнуть в наш дом. Я знаю, что убийце должны были помочь. Без этого он не смог бы войти и уж точно не смог бы выйти. Я должен знать, что произошло на самом деле.

Все, что движет мной последние несколько лет, — это месть. Это одна из причин, по которой я вернулся в Нью-Йорк. Я мог бы остаться в стороне. Какое-то время я был более чем доволен тем, что позволил своим дядям руководить. Мне было плевать на что угодно. Но когда ты видишь чьи-то глаза в своих кошмарах так часто, как я, когда их лицо преследует тебя каждое мгновение, нет другого выбора, кроме как искать их. Попытаться покончить со всем этим.

Но я боюсь, что ждал слишком долго. И теперь все, за чем мне нужно гоняться, — это призраки.