30. Райан

Мягкое, ритмичное постукивание касается моей щеки, пробуждая меня от самого спокойного сна за последнее время.

Сориентировавшись, я обнаруживаю Инди под собой, она спит, обняв меня руками. Я навалился на нее всем телом, нуждаясь в том, чтобы она обняла меня, как влюбленного подростка, которым я быстро стал. И я не могу удержаться от улыбки, видя, как ее растрепанные светлые волосы контрастируют с моей черной наволочкой. Ее губы распухли. Кожа раскрасневшаяся и все еще сияет после четырех оргазмов, которые она испытала прошлой ночью.

Я немного горжусь этим. Для женщины, которая не смогла кончить ни разу за последние восемь месяцев, у меня не было проблем с тем, чтобы доставить ей удовольствие.

Ее запах для меня как гребаный наркотик, а ее вкус быстро становится моей любимой зависимостью. Вот почему, пока она играла в медсестру и смазывала мне колено мазью после секса, я усадил ее себе на лицо и подарил ей оргазм номер три. Затем, посреди ночи, когда ее тело прижималось к моему, я разбудил ее, просунул руку ей между ног и заставил кончить в четвертый раз.

Провести целую ночь с Инди в постели и очистить свой разум от тревожных мыслей — блаженство.

— Ммм, — мурлычет она, просыпаясь. — Ты тяжелый.

— Мне все равно, — я снова утыкаюсь лицом в изгиб ее шеи, обхватывая руками ее спину.

— Отстань от меня, — она притворяется, что пихает меня.

Я прижимаю ее крепче.

— Ни за что.

Она сгибает колени, обхватывая ногами мою талию и скрещивая лодыжки, чтобы притянуть меня ближе. Отчего моя утренняя эрекция прижимается к верхушке ее бедер сквозь боксеры, напоминая мне, что она абсолютно голая, если не считать моей футболки, которая на ней надета.

Глубокий гортанный стон вырывается из меня, когда я снова прижимаюсь своими бедрами к ее.

Если бы у меня было время и презерватив, мы бы занялись сексом.

— Когда ты позволишь мне ответить взаимностью? — шепчет она мне на ухо, отчего я напрягаюсь еще больше.

В отчаянии я поднимаю голову, обращая свое внимание на часы на прикроватной тумбочке, моля Бога, чтобы я каким-то образом проснулся достаточно рано, чтобы иметь привилегию наблюдать, как рот Инди снова скользит по моему члену. Это случилось прошлой ночью, но после того, как она дважды заставила меня кончить, я хотел, чтобы остаток ночи был посвящен ей.

Однако в утреннем свете я чувствую себя немного более эгоистичным, особенно зная, что после игры я сажусь в самолет и отправляюсь в очередное путешествие.

Я издаю отчаянный стон, роняя голову ей на грудь, когда вижу время.

— Когда меня не нужно будет быть на пресс-конференции через двадцать минут.

Она вздыхает подо мной.

— Ты готовишь завтрак или я?

* * *

Глядя в ноутбук, я слежу за приготовлением яиц на плите.

— Эй, Инд. Не подойдешь ко мне на секунду?

Я чувствую, как она расхаживает по кухне в одной моей футболке и скользит рукой по моей обнаженной талии, прижимаясь щекой к моему плечу, чтобы дать мне знать, что она рядом.

— Что ты думаешь об этих кроссовках? — спрашиваю я, кивая в сторону ноутбука, где на экране появляется дизайн будущих кроссовок.

— Мне... они нравятся.

— Ты ужасная лгунья.

— Извини меня, но я успешно лгала твоему боссу в течение нескольких месяцев.

— И сколько из этого было ложью?

Она игриво шлепает меня по заднице.

— Заткнись.

Я снова киваю в сторону экрана компьютера.

— Они немного скучноваты, — честно признается она. — Думаю, им не помешал бы какой-нибудь цвет.

Я не могу не улыбнуться. Я знал, что моей умной девочке не понравятся черно-белые кроссовки.

— Конечно. Какой именно цвет?

Она задумчиво вытягивает шею.

— Может быть, красный, как цвета твоей команды.

— Или синий?

— Почему синий? В красном больше смысла, чем в синем.

Поворачивая голову, я касаюсь губами ее макушки.

— Потому что синий цвет быстро становится моим любимым.

— Каждый может, — она пожимает плечами, явно не улавливая сути. — Все равно все будет выглядеть красиво.

Она наклоняется, запечатлевая единственный поцелуй на моем предплечье, прежде чем оставить меня у плиты.

Я останавливаю ее, обхватив сильной рукой за талию, снова поворачивая ее к себе. Мы обмениваемся взглядами, потому что, хотя мы завтракали вместе на этой кухне бесчисленное количество раз, сегодня все по-другому, и мы оба это знаем.

Желая убедиться, что то, что произошло прошлой ночью, продолжается и за пределами спальни, я запускаю пальцы в ее золотистые волосы, дергая, чтобы откинуть ее голову назад.

— Доброе утро, — прохрипел я, прежде чем прижаться губами к ее, ощущая вкус зубной пасты на ее языке.

Пьяная от чувств, она прижимается ко мне.

— Ты даже не представляешь, сколько раз я хотела, чтобы ты поцеловал меня за завтраком.

Поэтому я целую ее снова и снова, пока овощные омлеты, которые я жарю, не будут готовы.

Она достает из холодильника кофе и добавляет в него ужасно сладкие сливки.

— Может, забота тоже могла бы стать твоим языком любви. Каждое утро ты следишь за тем, чтобы мой кофе был холодным, чтобы он не разбавлялся водой, когда я добавляю лед. Я всегда это замечала, — она смотрит на меня, склонив голову набок, и тихо говорит: — Спасибо.

Может быть, она права. Может быть, это мой язык любви, потому что я мог бы легко купить холодный кофе, но мне нравится видеть ее улыбку, когда она достает свою чашку и понимает, что я приготовил ее для нее.

В какой-то момент мне, вероятно, следует сказать ей, что мой язык любви — тот, на котором она хочет говорить, чтобы перестать гадать. Я позабочусь о том, чтобы эта девушка чувствовала себя любимой, в чем бы она ни нуждалась.

Присаживаясь рядом со мной, Инди кладет папку рядом с моей тарелкой.

— Что это?

Жар приливает к ее щекам.

— Прости, если я перегибаю палку, но в тот день, когда мы отправились в поход, когда ты сказал мне, что хочешь основать свой собственный фонд, я не смогла выбросить это из головы. Ты сказал, что мечтал об этом, поэтому я подумала, может быть, я могла бы помочь направить тебя в правильном направлении.

Открывая папку, я вижу бесконечные документы, подробно описывающие все тонкости новой некоммерческой организации. Затраты на запуск, прогнозы по сбору средств, описание и тщательный маркетинговый план. Каждая деталь тщательно продумана и организована, требуется только название, чтобы дополнить всеобъемлющий бизнес-план.

От осознания того, что это такое, у меня перехватывает дыхание, не давая мне говорить.

Инди продолжает за меня.

— Мы начинаем с малого. Многим из этих детей негде провести лето после учебного года. У них также нет школьного питания, и я предполагаю, что из-за этого, возможно, некоторые дети остаются голодными. Поэтому, что, если мы организуем летний лагерь, чтобы сделать им приятное? Мы предоставим питание и безопасное место для игр, — она перелистывает страницы, но я не читаю ни слова. Я смотрю на нее. — Приведем в порядок некоторые открытые корты по всему Чикаго. Твой контракт с обувным предприятием включает пожертвования на кроссовки. Им будет что надеть. По мере того как мы растем, мы перейдем к программам учебного года, создавая внеклассные программы. Вот такой план, — она указывает на таблицу. — Через пять лет именно стольким детям мы сможем помочь, если будем расти такими темпами.

Я молчу, загипнотизированный каждым словом, слетающим с ее губ.

Нервозность и укоренившаяся неуверенность берут верх. Она кладет руки на колени, оставляя папку на кухонном столе.

— Конечно, только если ты сам этого захочешь. И это всего лишь черновой набросок…

Я прерываю ее обжигающим поцелуем, прежде чем ее врожденная потребность успокоиться вступает в игру. Ее нервы тают, когда она растворяется во мне.

— Ты невероятна, — шепчу я ей в губы.

— Ничего особенного.

— Не говори так.

— Тебе нравится?

— Нравится ли мне твой план? Я его уже обожаю, — мне особенно понравилось, сколько раз она использовала слово «мы», когда излагала план.

«Нравится», — недостаточно сильное слово, Блу. Ее идея значит для меня все.

— Спасибо.

Я скучал по гордой улыбке, которая скользит по ее губам, когда ее хвалят за блестящий ум, вместо того чтобы сказать, чтобы она сдерживалась. Это заставляет меня хотеть проводить каждый день до конца своей жизни, напоминая ей, какая она невероятно яркая, пока я не увижу, как ее неуверенность улетучивается.

Детали и забота, которые она вложила в каждую страницу, выливаются в слова, когда я перелистываю страницы.

— Вот ради чего ты училась в бизнес-школе?

— Ага. Моя степень в области бизнеса была с акцентом на финансы и администрирование. Я планировала пойти работать в эту область после окончания учебы.

— Почему не пошла?

— Потому что я быстро поняла, что большую часть времени я буду работать с богатыми людьми, чтобы сделать их еще богаче, и таким образом цифры мне быстро наскучили.

Инди откусывает кусочек от своего завтрака, и я не могу не пялиться на нее. Она намного умнее, чем позволяет большинству людей видеть. Она прекрасно умеет надевать маску счастья и следить за тем, чтобы все вокруг нее чувствовали себя хорошо. Я могу себе представить, как утомляет тешить эго и карманы богатых.

Она, как всегда, представляет собой интересную смесь идеализма и логики, склоняясь к романтической стороне. Мягкая сторона. Любящая сторона, где она позволяет себе чувствовать все и заботиться обо всех. Я уверен, что ей было трудно найти много чувств за цифрами.

Но благодаря помощи детям, вы можете видеть, с какой страстью она вложит деньги в этот бизнес-план.

— Значит, вместо этого ты стала стюардессой?

— Мм-хмм, — говорит она со счастливым мычанием. — Я люблю свою работу. Я весь день нахожусь с людьми и могу путешествовать по миру. Я хотела увидеть как можно больше стран, прежде чем однажды создам свою семью, — бросив взгляд на меня, она быстро меняет тему, прочищая горло. — Ты идешь на игру сегодня?