ГЛАВА 7.

«Мы убиваем всех, моя дорогая. Некоторых пулями, других словами, и всех нашими поступками.

Мы загоняем людей в могилы, и не видим этого, и не чувствуем этого».

~ Максим Горький

МЕЛОДИ

— Которое из них, мэм? — Адриана принесла два бирюзовых платья, чтобы я надела их в свой первый день с чертовым ирландским кланом, но мне действительно было все равно, что я надену, лишь бы пережить этот чертов день.

— Доктор Андерсон, что вы думаете? — спросила я пожилого мужчину, перевязывающего мне запястье. Доктор Андерсон был единственным врачом, которому я доверяла настолько, что он прикасался ко мне. В конце концов, он был тем, кто принял меня, и он видел более чем достаточно моих травм, чтобы даже не утруждать себя расспросами.

Он поднял глаза, поправляя свои толстые очки на носу, прежде чем закончить работу с моим запястьем.

— Платье с длинными рукавами было бы лучше всего, чтобы скрыть вашу рану. Оно не скроет ту, что у тебя на лодыжке, но она не так плоха, как твое запястье.

Он был прав. Я приложила столько силы, чтобы оторвать пластиковый подлокотник от шезлонга, что он глубоко врезался мне в запястье. Этот идиот сделал свои наручники из усиленной стали, что позволило легко сломать шезлонг, но все равно было чертовски больно и остались шрамы.

Адриана выжидающе посмотрела на меня.

— Белые туфли на каблуках, мэм?

Я кивнула, потирая запястье, как только доктор отпустил меня. Мне приходилось бороться с желанием выбросить это чертово уродливое кольцо в канализацию каждый раз, когда я смотрела на свою руку.

Федель придержал дверь для доктора Андерсона, но не раньше, чем вручил ему конверт с более чем достаточной суммой денег, чтобы быть уверенным, что ему какое-то время не придется работать.

— Мэм, после объявления о вашей с мистером Каллаханом свадьбе сегодня утром несколько журналов, благотворительных организаций и интервьюеров хотят поговорить с вами, — сказал мне Федель с телефоном в руках.

Поднявшись со стула, Адриана протянула мне платье, когда я зашла за ширму.

— Федель, я что, похожа на Марту, мать ее, Стюарт?¹¹.

— Нет, мэм. Я бы никогда не подумал, что вы настолько глупы, чтобы оказаться в тюрьме, — он прочистил горло, и я рассмеялась. Выйдя из-за ширмы, я позволила Адриане бросить белые туфли на каблуках к моим ногам.

— Тогда скажи им, чтобы они шли к черту.

— Это было бы неразумно, mio bambino dolce¹², — мой отец закашлялся, когда его вкатила медсестра.

Подойдя к нему, я поцеловала его в щеку.

— Почему я не могу сказать им, чтобы они катились к черту? — спросила я его, когда Адриана протянула мне мои браслеты.

— Потому что для остального мира ты невеста одного из самых могущественных мужчин в этой стране — принца Чикаго. Ты для них не Босс. Они хотят Кейт Миддлтон или первую леди, кого-то, кто целовал бы младенцев и выписывал крупные чеки от имени твоего жениха, — рявкнул на меня отец, заставив меня остановиться и просто посмотреть в его умирающие глаза.

— Федель. Адриана. Выйдите, — через несколько секунд они вместе с медсестрой моего отца исчезли. — Ты все еще злишься, что я подстрелила его.

Он нахмурился, глядя на меня.

— У меня нет времени сдерживать гнев. И все же ты здесь, заставляешь меня тратить время на то, чтобы воспитывать тебя.

Покачав головой, я улыбнулась.

— Ты должен гордиться, что я его не убила. Он избалованный мальчишка, который думает, что родился в двадцатые годы девятнадцатого века, когда женщины служили своим мужьям и подчинялись их воле. Я не являюсь и никогда не буду конфеткой для рук любого мужчины.

— Мелоди, — отец вздохнул, используя мое полное имя, как будто был раздражен или зол. — Ты такая же упрямая, как и твоя мать.

— Спасибо. Я приму это как комплимент, — я отвернулась от него.

— Это был не он, — прошипел отец. — Ты забыла, почему носишь белые туфли? — Все мое тело на мгновение застыло, и по спине пробежал холодок.

— Это был удар ниже пояса, Орландо, — я усмехнулась ему и сняла чертовы белые туфли, прежде чем зайти в свой гардероб. Большая часть моих вещей уже была вывезена и находилась на пути в поместье Каллахан. Я оставила кое-что, что могло мне понадобятся.

Мой отец вкатился следом за мной.

— Я не сойду в могилу, зная, что этот брак осужден и что, в очередной раз, два человека, которые созданы друг для друга, не проглотят свою гордость, не опустят мечи и не будут действовать как гребаные равные! Ты, Мелоди Никки Джованни, не пойдешь тем же путем, что прошли мы с твоей матерью. Ты будешь поддерживать своего мужа, направлять его, когда это необходимо, и стоять рядом с ним и только с ним. Ты будешь гребаной Каллахан, и ты позаботишься о том, чтобы обе семьи восстали! — закричал он, ни разу не кашлянув и даже не моргнув, если уж на то пошло. Если бы я закрыла глаза, он звучал бы как тот Орландо, которого я когда-то знала.

— То, что произошло между тобой и мамой, не то же самое, — ответила я, надевая коричневые туфли, в то время как в глубине моего сознания голос сказал мне не переодевать их.

— Но результат будет таким, если ты не последуешь моему совету. Помирись с ним, Мелоди. Помнишь, сколько времени мне потребовалось, чтобы привыкнуть к тебе как к Боссу? Докажи ему это. Докажи это им всем, и сделай это, не выставляя своего мужа дураком, чтобы я мог покоиться с миром, — напряжение в его голосе спало, прежде чем он снова закашлялся, возвращаясь к больному человеку, которым он был сейчас.

Я ненавидела мысль о том, что мне придется подтверждать свою правоту. Я делала это годами — доказывала каждому человеку, которого мы допрашивали, каждому боссу, которого я уничтожила, каждому болтливому наркоману и даже своим людям. Я думала, что покончила с этой фазой своего правления, и все же я снова здесь.

— Не думай об этом слишком долго, не всем нам по двадцать лет, — Орландо улыбнулся мне, и хотя он был всего лишь тенью того человека, которого я знала, эта улыбка всегда заставляла меня улыбаться.

Подойдя к нему сзади, я отодвинула его инвалидное кресло назад, прежде чем в последний раз выйти из своего гардероба.

— Хорошо, я постараюсь, но, если он будет обращаться со мной как с тряпкой или хуже, Мартой Стюарт, я прострелю ему другое бедро, — я шутила только наполовину.

— Это все, о чем я прошу, — сказал отец, когда его выкатили из моей спальни. Спины Адрианы и Феделя выпрямились, когда они последовали за нами по коридору.

— Федель, с домами все в порядке? — спросила я его, идя медленнее, чем нужно, но я не спешила добраться до места назначения.

— Да, мэм, так и есть. Большая часть нашего оборудования и технологий была перенесена в подвал, а людей перевезли прошлой ночью. Однако они хотят держаться подальше от ирландцев.

— Я бы тоже хотела, — пробормотала я.

Когда я узнала, за кого выйду замуж много лет назад, я медленно, но верно купила, подкупила и отобрала «охраняемые правительством» земли достаточно далеко от поместья Каллахан, чтобы дать моим людям место для их семей. Дома не были чем-то близким к поместью Каллахан или моему здешнему дому, но это были милые, обычные семейные строения, которые обычно можно найти в пригороде Чикаго. Мы начали возведение жилищ три года назад, и я поручила Антонио и Феделю выполнить эту задачу.

— Ты готова? — спросил меня Орландо.

Фиорелло, правая рука моего отца с тех пор, как он был подростком, стоял у двери, ожидая, пока мы ответим, прежде чем открыть. Он был единственным, за исключением повара и медсестры, кого мой отец хотел оставить с ним здесь. Давным-давно Валеро пытали Фиорелло за компромат на моего отца, из-за чего у него остался шрам, который теперь украшал его лицо. Он с трудом выбрался наружу и вернулся, попросив только врача и большой бокал красного вина. Я знала, что с моим отцом все будет в порядке.

Кивнув, я подала знак Фиорелло открыть дверь. Рядом со мной медсестра Орландо заняла свое место у его инвалидного кресла. В тот момент, когда дверь открылась, то я встретилась с четырьмя парами глаз, уставившихся на меня, каждая была прекраснее предыдущей. Оглядев троих, я обратила внимание на Лиама, чьи зеленые глаза были прикованы к моим ногам. Его взгляд немного задержался на синяке на моей лодыжке, прежде чем блуждать по остальной части моего тела, встречаясь с моим. Его губы были изогнуты в хмурой гримасе, но в глазах светилась похоть.

— Мэм, — Монте подошел ко мне, протягивая мне iPad. Должно быть, он поместил сюда всю информацию о Райане Россе. Я взяла его у него, прежде чем направиться к моей новой Фамилье или teaghlach, как это называлось по-ирландски.

— Доброе утро, я не опоздала? — спросила я как можно доброжелательнее и веселее.

— Нет, мэм, просто думаю, что вы прекрасны этим утром, — ответил Деклан, пытаясь взять мою руку, чтобы поцеловать ее, но я отстранилась.

Его двоюродный брат, похоже, не понял этого, потому что Нил раскрыл руки, как будто собирался меня обнять.

— Прибереги свои модные слова, она выглядит чертовски сексуально. Все просто.

— Позвольте мне прояснить это для вас обоих. Прикоснись ко мне, и я свяжу вас ремнями, а затем выну все до последней косточки из ваших тел. Понятно? — спросила я с улыбкой. Протянутые объятия Нила исчезли, а Деклан убрал руку в карман.

— Прекрасно, — добавила я.

— Глупые ирландские грубияны, — тихо прошипел Федель по-итальянски.

— Senza rispetto¹³, — тихо сказал Монте.

— Хватит, вы, дураки. Мы собираемся опоздать. Твоя мать говорит, что за пределами поместья творится хаос. Пошли, — сказал им Седрик, прежде чем подмигнуть мне. Старый извращенец.

Они пошли к своим машинам, оставив меня наедине с Лиамом и его новенькой черной Ауди. Он ничего не сказал, открыв для меня дверь, а затем закрыл ее, когда я села. Он также ничего не сказал, когда занял свое место рядом со мной, и мне это было не нужно. На самом деле, у меня была работа, которую необходимо было сделать.