— Папочка! — Она хихикнула и обвила руками мою шею, пока мы шли к заросшему травой парку. Она спрятала лицо в изгибе моей шеи, раздраженная всеми камерами так же сильно, как и я.

— Мистер Каллахан, планирует ли ваша жена в будущем баллотироваться в президенты?

— Мистер Каллахан, каковы ее планы на оставшуюся часть второго срока?

— Дамы и господа, — обратился я к ним, пересаживая Донателлу к себе на бедро. — Когда моя жена примет решение, вы все узнаете об этом. А теперь, если вы нас извините, у нас семейный пикник...

— И бургеры! — Уайатт крикнул откуда-то издалека. Он обнял свою мать, как будто это могло спасти его от меня. Мел изо всех сил старалась сдержать смех, я видел это, когда она погладила его по голове.

Уайатт был ее ребенком.

— Нам нужно заняться пикником и бургерами, — сказал я им.

Донателла вывернулась из моих рук, и я поймал себя на желании надуться, когда она подбежала к Уайатту и схватила его за руку, прежде чем они оба направились к Нилу, который стоял у костра.

— Еда важнее отца. — Мел взяла меня за руку.

— Можно подумать, мы их никогда не кормим, — пробормотал я, осматривая местность в поисках каких-либо признаков Итана.

Его не было с детьми Мины и Нила. Нил удочерил дочь Мины за год до того, как она родила их сына Седрика. Мина была хорошая партия для него, что более важно, хороша для нас, поскольку теперь она была менеджером кампании Мелоди. Что касается Нила, я знал, что больше всего его привлекала в ней ее честность... она была открытой книгой. На их самом первом свидании она сказала ему, что это Мел хотела, чтобы они были вместе. Он злился на нее целых пять секунд, прежде чем решил не смотреть дареному коню в зубы.

— Где Итан? — Я нахмурился про себя, все еще не видя его.

Его не было с Коралиной и Декланом, которые были заняты танцами под музыку, в то время как двое их детей танцевали вокруг них. После выздоровления Коралина сама не могла выносить ребенка. Поэтому вместо этого они удочерили девочку Хелен, а затем, с помощью суррогатной матери, у них родился мальчик Дарси. Хелен и Донателла заключили союз против всех мальчиков в семье. Каждая драка в воде, снегу и грязи была их рук делом.

— Вот он. — Мел указала на Итана, который надел свою любимую шляпу, и сидел с книгой на ветке дерева. — Похоже, он снова пытается казаться взрослым.

Поскольку он был старшим мальчиком, он старался вести себя так, как будто был выше своих братьев и кузенов. Он хотел, чтобы к нему относились как ко взрослому.

— Ты сходишь, или я? — спросила Мел.

— Я.

Она кивнула и подошла к моей матери, которая сидела за своим мольбертом и пыталась рисовать. Это было единственное, что делало ее счастливой, конечно, за исключением семьи. И она стала действительно хороша в этом. Она даже написала семейный портрет и сумела поместить моего отца именно там, где он должен был стоять.

— Итан, — зову я.

— Привет, папа, — сказал он, не отрываясь от своей книги, которая на самом деле была не книгой, а итальянским словарем.

— Ты пытаешься выучить итальянский? — Это что-то новенькое.

Он пожал плечами и посмотрел на меня сверху вниз.

— Я хотел узнать, что мама сказала мама, когда кричала на тебя.

— Она не кричала...

— Она кричала, была действительно злая, а мама говорит по-итальянски только тогда, когда ты делаешь что-то плохое, — заявил он.

Эти дети убьют меня.

— Ну, и чего ты добился на данный момент, умник?

Он ухмыльнулся, поднимая словарь.

— Ты что, блядь...

— Ладно, хватит, — обрываю я его.

— Да, в любом случае, это все, что я понял. Она говорила слишком быстро.

— Ну, а теперь ты можешь присоединиться к семье?

Он оглядел парк, затем покачал головой.

— Они все дети, а ты сказала мне, что я должен быть мужчиной.

— Я имел в виду, что ты должен был перестать доносить на своих дядей и на меня, когда мы проводим вечера покера без твоей мамы. — Ему нужно было перестать воспринимать все так буквально.

— Папа, я не хочу, чтобы мама кричала на меня на итальянском. Правило шестнадцатое: никогда не расстраивай маму.

Теперь он использовал наши правила против нас.

— Да, но правило Пятьдесят один гласит: всегда говори своей матери правду, если это не противоречит благополучию твоего отца.

У него отвисла челюсть, и он спрыгнул с дерева. Я поймал его, но он вырвался из моих рук, убедившись, что этого никто не видел.

— Это не правило! — сказал он, снова надевая шляпу на голову.

— Правило. — С этого момента.

— Это не так.

— Итан, ты не можешь спорить с создателем правил.

— Я хочу, чтобы эти правила были написаны, как Библия или что-то в этом роде. — Он фыркнул, когда я рассмеялся… когда-нибудь он тоже будет придумывать правила, как и я.

— Итан, пришло время семьи, иди веселись и веди себя как ребенок, это приказ.

Он надулся, но вздохнул.

— Хорошо, но только потому, что ты сказал мне, что это приказ.

— Конечно. — Он кивнул и пошел прочь. Внезапно я вспомнил, о чем собирался его спросить. — Итан?

— Да? — Он остановился и снова посмотрел на меня.

— Почему твой брат не разговаривает в школе?

Он ухмыльнулся.

— Это секрет.

— Итан.

Он вздохнул.

— Ему нравится девочка, и он довел ее до слез, так что теперь он боится что-либо сказать, когда она рядом. Не говори ему, что я рассказал тебе, ладно? И не говори маме!

— Хорошо. — Я не смог удержаться от улыбки.

Итак, Уайатт был влюблен. Я знал, почему он не хотел, чтобы их мать знала.

— Мистер Каллахан, — Эйвери Бэрроу, мой бывший сокамерник, подошел ко мне в сопровождении Монте. За эти годы он превратился в весьма уважаемого политического корреспондента и репортера.

— Эйвери, спасибо тебе за то, что приготовил это.

— Конечно, мистер Каллахан, я полагаю, пришло время мне выплатить свой долг? — Он улыбнулся, и я кивнул, прежде чем отвернуться от семьи.

— Мне нужно, чтобы ты кое о чем позаботился для меня, — сказал я ему, когда Монте протянул ему фотографию.

У него отвисла челюсть.

— Есть проблема? — Я спросил его.

Он покачал головой, но все равно открыл рот, легкая улыбка задержалась на его губах.

— Я всегда думал, что плохие парни в конце концов проиграют. Этот мир должен был привести себя в равновесие.

Моя бровь приподнялась, когда я хихикнул.

— Ты знаешь, почему они изобрели супергероев? Почему миллиарды цепляются за вымышленных персонажей в фильмах и книгах?

Он покачал головой.

— Потому что они знают, что здесь, в реальной жизни, миром правят злодеи. Почему еще хорошие люди умирают молодыми?

— Я хочу прожить долгую жизнь, — ответил он, напомнив, как сильно он изменился.

— Сделай так, чтобы она выглядела хорошо, Эйвери, — ответил я, оставляя его, и направился обратно к своей жене.

Она сидела на белом одеяле, в то время как Донателла бегала туда-сюда каждые несколько секунд и каждый раз оставляла в руке матери одуванчик.

— Что происходит? — Спросил я, снял обувь и сел.

— Она хочет сделать корону из одуванчиков, но ветер все время уносит их, — ответила Мел, когда Донателла вернулась с одним одуванчиком и вложила его ей в руки.

— Милая, ты же знаешь, что можешь сорвать больше одного за раз, верно? — Спросил я.

— Я знаю, — сказала она, прежде чем вернуться за другим.

Я смотрю на Мел, которая просто пожала плечами. Все должно быть сделано либо как хочет Донателла, либо вообще никак.

— Итак, Эйвери...

— Он позаботится об этом, — сказал я ей.

— Разве ты не будешь скучать по Чикаго? — прошептала она, глядя на небоскребы, возвышающиеся вдалеке от парка. Она уже забегала вперед... Но опять же, мы всегда получали то, что хотели.

— Это всего на восемь лет.

Я наклонился, чтобы поцеловать ее, когда мне в лицо ткнули одуванчиком. Я взглянул на Донателлу, которая ухмыльнулась, когда я принял его. Затем, не сказав больше ни слова, она снова убежала.

Я заправил его за волосы Мел, прежде чем сказать:

— Мелоди Каллахан, будущий президент Соединенных Штатов Америки, я люблю тебя.

— Лиам Каллахан, будущий Первый муж, я люблю тебя больше. — Она поцеловала меня.

Это моя жизнь. Наша жизнь. И я бы не променял ее на весь чертов мир.

КОНЕЦ