— Что это было? — спросил он меня, и впервые я внимательно посмотрела на него. Должно быть, он только что принял душ, потому что его волосы были все еще влажными. На нем не было ничего, кроме черных шелковых пижамных штанов. Я клянусь, он, должно быть, тренировался каждую секунду в тюрьме. Каждый из его мускулов, от шести кубиков пресса до мышц рук, был подтянут и безупречен. Он выглядел как гладиатор, а я была львом, которого он пытается убить.

Перестань пялиться.

— Я не психолог, но я бы сказала, что это побочный эффект последних пяти месяцев, — ответила я, подтягивая колено к груди.

Он посмотрел на Итана.

— Должен ли я забрать его из комнаты?

— Я не знаю. Ты хочешь сохранить свои руки? — Потому что, если он попытается отобрать у меня моего сына, он может потерять все свои конечности.

— Если мне придется потерять их, чтобы уберечь его, я сделаю это, — сказал он, зачесывая волосы Итана назад.

— Спасти от меня?

— Да, от тебя. Ты причиняешь людям боль. Единственный человек, о котором ты заботишься, — это ты сама.

Он начинает выводить меня из себя.

— Ты знаешь, я был в этой комнате, когда ты позвонила, — прошептал он. — Он был таким маленьким, клянусь, он мог уместиться между моим запястьем и ладонью. Он был таким спокойным… так хотел спать. Я хотел, чтобы у него был весь мир, но больше всего я хотел, чтобы с ним была его мать. Я думал, это была моя вина — что Авиела добралась до тебя из-за меня. Потом ты, блядь, позвонила и сказала мне, что тебе нужно время. Рациональная часть меня знала, что, должно быть, что-то произошло. Но, Мелоди, хоть убей, я не могу понять, с чем, черт возьми, ты не могла прийти ко мне? Неужели я такой невежа, что ты не можешь мне доверять? Не можешь сказать мне правду?

— Я была накачена таким количеством кокаина, что могла бы убить парад слонов, — ответила я, обрывая его, прежде чем он смог бы оскорбить себя и меня дальше. Я отказываюсь быть его эмоциональной боксерской грушей.

Он всем телом повернулся ко мне.

— Чт...что?

Со вздохом я закрыла глаза. Я расскажу эту историю только один раз, ему нужно было знать, и больше никому другому.

— Меня накачивали кокаином три раза в день, и это был не низкокачественный порошок, он был лучший из лучших... наш, любезно предоставленный Авиелой и Нельсоном, стюардом моего самолета. Чтобы ты знал, мне больше всего запомнилось именно то чувство. Мое сердце чувствовало себя так, словно постоянно пыталось пробить дыру в моей груди. Побег, убийство Авиелы — все это было как в тумане. Но я также помню телефонный звонок, я прошла пять миль по заснеженным холмам Фриули², чтобы позвонить. Каждое слово было самым ясным моментом в моем сознании. Слыша, как Итан дышит в трубку, я поклялась, что не позволю своему сыну видеть меня такой. Я не могла вернуться домой. Просто. Физически. Не. Могла. Каким-то образом я оказалась в заброшенной хижине. И в тот момент, когда я подумала, что нахожусь в безопасности, я вырубилась на два дня. Но это было только начало. — Я вздохнула, не открывая глаз. Я не хотела его видеть.

— Я не буду вдаваться в последствия моей детоксикации, уверена, ты можешь себе представить. Мне потребовалось четыре недели, два дня и девять часов, чтобы взять себя в руки. Никакой связи. Никаких новостей. Только холодные ванны, тренировки, картофель и вода.

— Я даже не знала, что ты был в тюрьме. На самом деле, только когда Птицелов послал за мной своего первого агента, Роджера Кейна, я поняла, что происходит. Он застал меня врасплох, когда я была в ванне. В один момент я думала о том, как добраться домой, а в следующий его руки держали меня под собой. Я не собиралась драться с ним. Когда он подумал, что я мертва, я вынырнула подышать воздухом и вернула должок, накинув веревку ему на шею. Когда он проснулся, я заставила его говорить.

— Птицелов хотел, чтобы ты оказался в тюрьме, и ему нужна была моя смерть. У нас есть свои люди, у него есть свои агенты. Они все думают, что служат своей стране. Они принадлежат к Белому списку... группе агентов ФБР и ЦРУ, скрытых у всех на виду. Они готовы сделать все, что угодно, и все, что для этого потребуется. За Роджером последовали Ким, Беатрис, Адам, Диллон, а затем Том. Они охотились за мной по всей Европе. Но Беатрис, она пришла подготовленной. Она каким-то образом заполучила одну из пустышек Итана. — Моя голова была словно в огне, когда я подумала обо всем этом. Вспоминая, как я разбила ей лицо во время нашей встречи в Бельгии. Я подождала, пока она придет в сознание, прежде чем влить бензин ей в горло. Потом я подожгла ее. Мой сын был за гранью дозволенного.

— Я не могла вернуться, пока не убедился, что это безопасно. У меня были разумные основания для этого. Я боялась, что Птицелов придет за мной.

— Моя жизнь перешла от Крестного отца до Джейсона Борна; от охотника до преследуемого. Жаль, что я не была в тюрьме. Так что, если ты ищешь извинений, вытащи их из своей задницы, сукин ты сын. Я не позволю тебе или твоей гребаной семье сломить меня, когда я сама едва держусь.

Он сидел на противоположной стороне комнаты и не сказал ни слова. Наконец он заговорил.

— Значит, я был прав. Ты действительно думала, что я невежа, что не можешь доверять мне. Спасибо за твой ответ, — ответил он мягко, как будто все, что я сказала, его даже не тронуло.

Он что, блядь, издевается надо мной прямо сейчас?

— Ты меня слышал? Я не просто сбежала...

— Я слышал тебя, Мелоди. Я всегда слышу тебя, — сказал он все еще спокойно, и это сводило с ума. — Дерьмо всегда выходит наружу.

— Я была сама по себе! — Прошипела я.

— Потому что ты сама выбрала быть такой, Мелоди. Я понимаю, о чем ты говоришь. Ты осталась одна, и вместо того, чтобы справиться вместе со мной, твоим мужем, ты решила сделать все сама. Ты еще раз доказала, что тебе никто не нужен. Ты самая сильная. Ты умеешь выживать.

— И я чертовски горжусь этим.

Он грустно ухмыльнулся.

— Я никогда не думал иначе. Ты пыталась доказать, какая ты сильная, с того самого первого дня, как я встретил тебя. Но то, что ты сделала со мной, не было сильным. Положиться на меня, на нас, было бы сильно. Вместо этого ты создала пропасть между нами, и все потому, что не хотела, чтобы я видел тебя слабой. Вместо этого ты позволила Птицелову проникнуть в твою голову, и ты столкнулась с его людьми в одиночку, ты страдала в одиночестве. Это то, чего он хотел, и ты помогла ему в этом. Ты не доверяла мне настолько, чтобы поверить, что я прикрою твою спину. Итак, Мелоди, что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Поблагодарил тебя? Я люблю тебя и рад, что ты жива, но в остальном мне требуется вся моя сдержанность, чтобы не наброситься на тебя.

— Я сделала то, что считала лучшим.

— Ты сделала то, что считала лучшим, но это было не так. Мы были командой, а ты разрушила ее.

Несмотря на то, каким спокойным он был, я чувствовала, что он уничтожил меня.

— В контракте сказано...

— Контракт? Мы возвращаемся к контракту?

— Разве в нем не говорилось, что мы строим совместные планы? Насколько я помню, ты добавила эту часть. Сначала твоя мать, теперь твой дедушка. Орландо, конечно, сделал мелкий шрифт еще более мелким, — ответил он, ущипнув себя за переносицу.

— Будь благодарен. Как будто твоя семья могла бы справиться со мной как с врагом. Вы все медленно умирали, и ты знаешь это...

— Но мы снова истекаем кровью, и прямо сейчас, — вздохнул он. — У меня всё на этом, Мелоди. Прямо сейчас я просто хочу покоя.

Я глубоко вздохнула, но ничего не сказала. В моей груди было слишком тяжело, чтобы говорить об этом дальше.

ЛИАМ

Она сбила мой мир с оси. Я не знал, с чего начать или как вообще начать переварить все, что она мне только что рассказала. С ней это Было похоже на один удар за другим. Ее телефонный звонок снова и снова прокручивался у меня в голове. И ни разу я не осознал, в какую переделку она попала. Почему она ничего не рассказала? Она всегда воздвигала эту стену, и я устал пытаться пробиться сквозь нее.

Я старался не смотреть на нее, но это было трудно. Она устроилась в углу, спрятав пистолет за спину, такая же сильная, как всегда.

Это было эгоистично с моей стороны. Я знаю. Но я хотел…Мне нужно было, чтобы она нуждалась во мне так же сильно, как я нуждался в ней. Я был чертовски сбит с толку.

Вернулась бы она, если бы не Итан?

Казалось, что по прошествии двух лет мы вернулись к исходной точке. Неужели так обстояли дела со всеми браками? Бесконечные американские горки эмоций, пытающиеся изо всех сил выбить из тебя дерьмо?