5

Эмми

Ранчо «Рэбл Блю» располагалось на почти 8000 акрах первоклассной земли Вайоминга. Благодаря чему оно было самым большим ранчо в Мидоуларке и его окрестностях, также как и одним из крупнейших ранчо в штате.

История ранчо нашей семьи уходит далеко в 1800-ые, когда моя семья переселилась на Дикий Запад. Тогда ранчо было меньше. Большинство первоначальных сооружений всё ещё стояли, в той или иной форме.

Когда я въехала на своём грузовике в большие железные ворота и выехала на главную грунтовую дорогу, ведущую к Большому дому, у меня перехватило дыхание.

Я дома, и «Рэбл Блю» чувствовалось именно так.

Ранчо было в первую очередь скотоводческим, таким же, каким оно было в самом начале, но мы также разводили овец и арендовали помещение для лошадей.

Уэс мечтал превратить некоторые строения, которые мы больше не использовали, в небольшое гостевое ранчо, но это был масштабный проект, и Гас точно не был в нем заинтересован. Он не отказал Уэсу напрямую – он просто колебался.

Это всё ещё могло произойти. Гас делал многое, но он не был пока главным.

Когда что-то происходило на ранчо, мы обычно голосовали, и решение должно было быть единогласным. Если идея гостевого ранчо когда-нибудь будет вынесена на голосование, то я буду голосовать за Уэса. Я не уверена, как к этому относился мой отец, но если в нём и было что-то особенное, так это то, что он был полон больших мечтаний.

Во главе «Рэбл Блю» стоял Эймос Райдер.

Несмотря на то, что моему отцу было почти семьдесят, он все ещё в значительной степени управлял ранчо и, вероятно, будет управляться до тех пор, пока он физически не сможет больше этим заниматься.

Вайоминг был сердцем моего отца, а «Рэбл Блю» — сердцебиением, оно наполняло его жизнью.

Не важно, как сильно я хотела сбежать из Мидоуларка, я не могла отрицать, что «Рэбл Блю» наполняло жизнью и меня. Трудно было описать, что я при этом чувствовала. Когда я стояла на ранчо и смотрела вверх на голубое небо или прямо на горы, то я чувствовала себя такой маленькой и незначительной. Но не в плохом смысле; просто это напоминало мне о том, что мои проблемы никогда не были такими большими, какими казались по большому счету.

Примерно через милю по грунтовой дороге показался Большой дом.

Он было построен в стиле деревяной хижины и состоял из шести спален: по одной для каждого из нас, гостевой комнаты и спальни, которая неофициально принадлежала Бруксу.

Когда мы стали старше, Уэс решил остаться, вероятно, чтобы кто-то был там с отцом, но Гас решил переехать в одну из хижин дальше по дороге.

Мой грузовик остановился рядом с чёрным пикапом Chevy K20, который я не узнала. Я предположила, что он принадлежал тому, кто преподавал уроки верховой езды этим утром, так как Уэс всегда парковал свой грузовик за домом, а у работников ранчо были свободные места возле их домиков.

Я потянулась через моё переднее сиденье, чтобы захватить свой телефон и солнцезащитные очки. Пока я смотрела вниз, кто-то хлопнул рукой по капоту моего грузовика, заставив меня подпрыгнуть так высоко, что я ударилась головой о потолок своей машины. Чёрт возьми. Как будто головной боли от похмелья было недостаточно.

Когда я потёрла макушку, то увидела моего брата Уэса через лобовое стекло. На его лице сияла широкая улыбка, и, несмотря на то что он только что причинил мне телесные повреждения, я не могла не ответить ему тем же.

Уэс был человеческим эквивалентом золотого ретривера. В отличии от Гаса и меня, он унаследовал черты моей мамы. Вместо тёмных волос, у него были песочные. Его зелёные глаза были светлее наших, и у него также были две огромные ямочки, которые часто выставлялись напоказ. Справедливости ради, Гас тоже унаследовал ямочки, но он точно не был известен своей улыбкой.

Уэс подошёл к водительской стороне моего грузовика, открыл дверь и притянул меня в крепкое объятие.

— Привет, сестрёнка, — сказал он. Его глаза ярко сияли. Я бы хотела, чтобы все были так счастливы видеть меня всё время.

— Привет, старший брат, — ответила я. — Что ты делаешь дома так поздно утром? Ты не должен работать?

— Ха. Ха. Гас позвонил мне утром и сказал, что ты будешь здесь к концу урока Райли, так что мне нужно было встретить тебя дома и сказать тебе две вещи.

— Продолжай.

— Папа начал заниматься йогой.

Я потрясенно фыркнула, представив, как мой шестидесятипятилетний отец делает «собаку мордой вниз». Я могла бы посчитать на пальцах одной руки количество раз за всю мою жизнь, когда я видела отца в чём-то, кроме джинсов и фланелевой рубашки.

— Я знаю, знаю, — сказал Уэс, кивая головой, — но он действительно заботится о здоровье суставов. Он также ест овощи и всякое такое дерьмо. — Как раз тогда, когда я думала, что здесь никогда ничего не меняется. — В любом случае, суть в том, что твоя комната — это его самая новая студия для йоги. Он перемещает их в зависимости от того, где и когда солнце попадает в окно, а поскольку сейчас лето, солнце предпочитает твою комнату.

— Хорошо…

— Поэтому у тебя несколько вариантов: ты можешь остановиться в старой комнате Гаса или в маленькой хижине.

Маленькая хижина была расположена примерно в 450 метрах за Большим домом, была окружена старыми осинами и была прямо рядом с ручьём, который проходил через часть ранчо. Она была также ближе к меньшим конюшням, в которых было большинство лошадей моей семьи. Хотя она и располагалась близко ко всему, но чувствовалась удаленной.

В отличии от остальных хижин, в ней не было отдельной спальни. В принципе, это была небольшая хижина-студия.

Уединённая и комфортная — звучало идеально для меня.

— Маленькую хижину, пожалуйста, — сказала я.

— Хороший выбор, — улыбнулся Уэс. — Я поехал туда после того, как Гас позвонил сегодня утром, и открыл пару окон. Там давно никого не было. Постельное белье и полотенца для тебя также в стирке.

В то время как Гас был яростным защитником, Уэс был преданным опекуном. Я думаю, именно поэтому у него возникла идея ранчо для гостей.

Заботиться о других делало Уэстона Райдера счастливым, и он никогда не ждал ничего взамен. Он даже не думал об этом.

Я ещё раз обняла его.

— Я помогу тебе отнести вещи туда после ужина, хорошо? — Сказал он.

— Хорошо, — ответила я. — Кроме того, в конюшнях есть место для Мэйпл, верно? Ее должны привести завтра.

Учитывая, как быстро случился мой переезд из Денвера, у меня не было времени, чтобы взять мой маленький конный прицеп, и я не забрала Мэйпл из её конюшни-пансионата, но я позвонила туда по пути сюда, чтобы организовать транспорт для неё.

— Конечно, Эмми. В конюшне Райдеров примерно тридцать стойл. ТЫ можешь расположить её рядом с Муншайн. Я уверен, что они будут рады увидеть друг друга. — Муншайн была тоже моей лошадью. Ей было почти двадцать три, и она доживала свои золотые года, поедая большое количество моркови и яблок.

— Звучит здорово. Есть ли поблизости квадроцикл, на котором я могла бы заехать за Райли?

— Ага, в гараже есть один. Ключи в зажигании, — сказал он. — Мне нужно идти. Работники ранчо взбунтуются, если подумают, что я бездельничаю, пока сторожевых собак нет в городе. Заборы чинить, коров ругать. Ты знаешь, как это делается. — Я знаю.

— Увидимся позже, Эмми. — Он поцеловал меня в щёку и начал уходить.

— Уэс? — Позвала я.

— Да?

— Ты не спросил меня, почему я приехала домой.

— Меня не волнует, почему ты здесь, важно только то, что ты есть.

Эти слова проникли прямо в моё сердце. Потребовалось, чтобы со мной произошло много дерьмовых вещей, чтобы, наконец, заставить меня вернуться в Мидоуларк, но я думаю, что сделала правильный выбор, вернувшись домой.

— Добро пожаловать домой, Клементина, — сказал Уэс.

Он приподнял шляпу, развернулся и направился вниз к конюшням. Я спустилась по тропинке, которая вела к небольшому загону, который летом использовался на ранчо для занятий. Мои волосы развевались у меня за спиной, а передо мной не было ничего, кроме земли и голубого неба. Боже, это никогда не надоест.

Мне нравилось жить в Колорадо. Я была счастлива везде, где были горы, но было что-то особенное в Вайоминге.

Как только я добралась до загона, я увидела несколько фигур за забором, скорее всего, родители, наблюдающие за своими детьми, и пять наших Шетландских лощадей с крошечными человечками на их спинах.

Уроки верховой езды были хорошо забытым старым в «Рэбл Блю». Моя мама раньше преподавала их, так что уроки закончились, когда она умерла. Они не возобновились, пока не родилась Райли, и Гас решил, что он хочет вернуть их не только для его ребёнка, но и для других детей в Мидоуларке, цитируя философию моей мамы, что верховая езда учит детей терпению, эмпатии и дисциплине.

Я была слишком маленькая, чтобы помнить, как моя мама преподавала уроки, и к тому моменту, как Гас начал их снова, я уже покинула Мидоуларк, так что сегодня был первый раз, когда я их увидела.

Я остановила квадроцикл за добрые девять метров до загона. Не имело значения, насколько спокойными и уравновешенными были пони – никогда нельзя быть слишком осторожными, чтобы не напугать их, когда на их спинах были четырёхлетки.

Заметить чёрные кудряшки Райли было легко. Это было чудо, что гены Камиллы противостояли генам Гаса, и получился чертовски милый ребёнок — чёрные волосы, зелёные глаза и две огромные ямочки на щеках. Она ехала верхом на своём любимом пони: леди каштанового цвета по кличке Чирио. Как только я дошла до загона, то узнала некоторых родителей и подошла, чтобы встать рядом с ними.

Одна из мамочек шептала другой о том, что чья-то задница «создана для этих джинсов», и я подавила смешок.

Гас, должно быть, выбрал победителя в учителя. Мне потребовалась секунда, чтобы заметить мужчину, о котором они говорили. Он стоял ко мне спиной, но у меня заняло полсекунды, чтобы опознать его широкие плечи, каштановые волосы, выбивающиеся из-под его поношенной бейсболки, и да, его задницу.