О: Хочешь увидеться сегодня вечером?

Я расхохотался и немедленно ответил. У меня болят щёки от такой напряжённой улыбки, я счастлив получить от неё весточку так скоро. Я отправил короткое ответное сообщение, пригласив её зайти ко мне, пообещав ужин, а затем приступил к работе.

***

— Это восхитительно, — сказала Оклин, пережёвывая кусочек пасты.

Она была напряжена, когда я открыл дверь, но я притянул её в свои объятия и шептал свои извинения вверх и вниз по её шее, пока она не рассмеялась и не потребовала, чтобы я поставил её на пол. Вот так просто, она улыбнулась мне своими золотистыми глазами, без затяжной обиды или вопросов. Она выглядела такой же взволнованной, нашей встречей, как и я был рад её присутствию.

— Спасибо. Я трудился над ней весь день.

Она приподняла бровь и ухмыльнулась мне.

— И ты всегда подаёшь свои свежеприготовленные блюда в алюминиевых контейнерах с надписью: «Итальянская кухня Лючии» на них?

— Постоянно, — ответил я с каменным лицом, прежде чем, наконец, рассмеяться. — Что могу сказать, я не самый лучший повар, и здесь только я. Не нужно быть профи в приготовлении сложных обедов.

— Кэллум, это спагетти. Возможно, это не такое изысканное блюдо, как ты думаешь.

— Эй, тут есть немного спаржи.

— Хорошо, — согласилась Оклин, смеясь. — Просто обидно видеть, как такая большая красивая кухня пропадает зря.

— Да, дом большой.

— Почему ты купил такой огромный дом только для себя одного?

Я опустил глаза, наблюдая, как зубчики моей вилки накручивают лапшу, избегая смотреть на неё.

— Я надеялся, что он не всегда будет только для меня. Я хотел — хочу — семью. Просто не уверен, что для меня возможно. Я подумал, что, может быть, если я куплю дом, то почувствую большее давление, чтобы забыть обо всём и завести семью.

Она так долго ничего не говорила, что я осторожно поднял глаза. Подперев подбородок ладонью, она изучала меня.

— Думаю, из тебя получится отличный отец.

— Что? — я едва выдохнул это слово. Это было не то, что я думал, она скажет. Я подумал, что она сделает замечание о том, что я никогда не наполню этот дом, если не начну наполнять женщину. Но это ведь Оклин. Она никогда не осуждала меня, она никогда не отпускала язвительных замечаний, принижающих мои проблемы.

— Ты так увлечён на занятиях, как ты можешь не увлечь всех остальных? Держу пари, ты бы повёл детей в планетарий и навязал им любовь к астрономии, — она улыбнулась. — Наверно, заставил бы их выучить созвездия раньше азбуки.

Комок у основания горла угрожал задушить меня. Я улыбнулся вместе с ней, представив картину, которую она описала.

— Но это определённо сыграет в твою пользу, когда ты заставишь свою жену влюбиться в тебя, поведя её любоваться звёздами. Романтический ночной пикник.

Сделав глубокий вдох, я закрыл глаза и увидел это. Увидел себя, свернувшегося калачиком с женщиной со светло-каштановыми волосами и золотистыми глазами. Я увидел, как занимаюсь с ней любовью под звёздами. Проглотив комок в горле, я каким-то образом сумел заговорить.

— А что насчёт тебя? На что похоже твоё будущее?

— Стабильная семья. Дом, в котором мы чувствуем себя в безопасности. Тот, который я смогу обеспечить, потому что у меня есть диплом и я зарабатываю хренову-тучу денег.

— Хренову-тучу? Это больше или меньше, чем дохрена?

— Меньше. Не хочу быть жадиной. Тем более, что я хочу большего. Я хочу дом, полный детей. Имею в виду не армию, конечно, но определённо больше трёх. Я ненавидела быть единственным ребёнком в семье.

— Разве твои родители не любили тебя больше, раз ты была единственной?

— Любили. Они старались сделать всё, на что были способны. Просто они много работали. Казалось, мы всегда были на грани успеха. Поэтому, я была одна, поскольку каждый из них работали на двух работах. Я бы хотела, чтобы у меня был брат или сестра, с которыми я могла бы разделить это время.

— Что ж, думаю, ты осуществишь свои мечты. Ты слишком упёртая, чтобы не осуществить их.

— Верно, — согласилась она, тяжело кивнув. — А теперь давай уберём посуду и займёмся поцелуями на твоём огромном диване.

— Мы всегда можем просто кинуть посуду в раковину.

Она приподняла бровь, глядя на меня.

— Я хочу твоего полного внимания, а если мы оставим беспорядок, ты не сможешь сосредоточиться. Я знаю тебя, Кэллум.

Поражённый тем, как хорошо она меня узнала, я сидел, пока она брала обе тарелки и относила их в раковину. Она последовала за мной с чашками и схватила полотенце, когда я начал их мыть. Её бёдра покачивались под музыку, которая играла на заднем плане, и я уже собирался послать к чёрту всю эту хренову посуду и наброситься на неё. Вместо этого я решил плеснуть в неё мыльной водой.

— Эй, — завизжала Оклин, уворачиваясь от новых брызг воды. — За что это?

— Если не перестанешь трясти своей задницей, всё закончится тем, что я положу тебя на стойку и съем на десерт.

Она провела языком по губам и прикусила нижнюю зубами. Слишком соблазнительная, чтобы отказаться от неё, я наклонился и втянул губу в рот, наслаждаясь её стоном.

— А теперь поторопимся всё вытереть, чтобы мы могли приступить к десерту.

Она шутливо отсалютовала мне и выхватила блюдо у меня из рук, чтобы вытереть его, но продолжала покачивать бёдрами, поглядывая на меня, чтобы убедиться, что я смотрю.

— Чёртова дразнилка.

Она хихикнула и подтолкнула меня своим бедром.

Как только я отдал ей вытирать последнюю посуду, я обнял её, притягивая спиной к себе. Я отвёл её волосы в сторону и начал скользить губами по её шее.

— Кэллум, — простонала она.

— Лучше сосредоточься. Не хотелось бы их уронить.

Оклин провела полотенцем по стеклу, а затем поставила на стол, не потрудившись убрать, и повернулась в моих объятиях. Её руки скользнули по моим плечам и зарылись в волосы, притягивая меня вниз, чтобы она могла насладиться моими губами.

Я серьёзно подумывал о том, чтобы поднять её на стойку, но решил, что хочу, чтобы она полностью легла передо мной, и вместо этого схватил её за задницу и приподнял. Её ноги обвились вокруг моей талии, и я повернулся, не отрывая своего рта от неё, и направился в гостиную.

Я пока не был готов оторвать её рот от своего, поэтому откинулся назад, и мы целовались, как пара подростков. Я немного съёжился, когда вспомнил, что она на самом деле была подростком, но, когда я посмотрел на неё, я не увидел её возраста. Я увидел комфорт, заботу и будущее. Я убедился, что никогда не давлю на неё и не чувствую, что она мне что-то должна из-за моего положения в её жизни. Она была здесь, потому что хотела тут быть, и она была достаточно взрослой, способной принимать собственные решения.

Оклин сняла свой верх, а затем и мой. На ней был кружевной лифчик, который едва прикрывал её, и я прокладывал дорожку поцелуев вниз по её грудям, посасывая соски, наслаждаясь ощущением мягких бутонов на моём языке. Мне нравились её вздохи и стоны, когда я прикусывал их зубами.

Отчаянно желая попробовать её на вкус, я перевернул её на спину и стянул леггинсы и нижнее бельё с её ног, целуя её плоский живот. Её ноги легко раздвинулись, чтобы я мог просунуть между ними свои плечи, и я устроился поудобнее. Я поцеловал ложбинку на одном бедре, прежде чем взобраться на холмик Оклин и повторить процесс на другом.

— Кэллум, — взмолилась она.

— Ты чего-то хочешь? — невинно спросил я, прежде чем скользнуть языком между её складочек и ощутить её сладкий и острый вкус на своём языке.

— Да, — прошипела она.

Я пососал одну из её складочек, выпустив её с хлопком.

— Чего ты хочешь, Оклин? Скажи мне.

— Оближи меня.

Я повернул голову и провёл языком по её бедру, едва сдерживая смех от её рычания.

— Тебе не нравится?

— Ты знаешь, что я не это имею в виду.

Она уставилась на меня поверх своей идеальной груди, один сосок был на грани того, чтобы вырваться из кружевного плена.

— Покажи мне, — сказал я, потянувшись, чтобы отодвинуть кружево в сторону и покатать кончик её соска между пальцами. Её рука опустилась, и она указала на свою щель. — Нет, Оклин. Покажи мне, где именно. Откройся для меня. Покажи мне свой клитор.

Её бёдра изогнулись подо мной, но она просунула обе руки между бёдер и пальцами раздвинула губки, открывая мне каждую частичку своего влажного влагалища. Не колеблясь, я нырнул внутрь, начав с её отверстия и облизывая весь путь вверх, кружась вокруг её клитора. Её рука сжалась, ослабляя хватку. Это не имело значения, я был готов почувствовать, как она сжимает меня, и я отдам ради этого всё, что у меня есть.

Я посасывал её комочек нервов и засовывал свой язык так глубоко внутрь неё, как только мог. Одной рукой обхватил её груди, а другой скользнул пальцами внутрь неё. Я осмотрел всё её тело, когда Оклин прижалась к моему лицу. Покрыл свой подбородок её соками. Я лишь ненадолго замер, когда её пальцы зарылись в мои волосы, удерживая меня на месте, но я легко откинул все мысли. Всё это далось мне легче, и это благодаря ей.

Когда её крики стали громче, а движения бёдер быстрее, я сосредоточил всё своё внимание на её клиторе, пока она не кончила. Каждый раз, когда она пульсировала вокруг моих пальцев, я представлял, каково это будет ощущаться вокруг моего члена, и обнаружил, что трахаю диван, я был так возбуждён.

Как только она оправилась от оргазма, я проложил поцелуями дорожку вверх по её телу и прикусил чувствительный кончик груди. Она ахнула и провела ногтями по моей спине.

Желчь подступила к горлу, когда я вспомнил более глубокий стон и более твёрдые пальцы, скользящие по моей коже. Я отпрянул и переместился на другую сторону дивана, обхватив голову руками. Я не мог смотреть на неё, пытаясь отдышаться, пытаясь стереть воспоминания из головы.

— Кэллум? — спросила она, но я покачал головой. — Кэллум, всё в порядке.

Всё было ни хрена не в порядке. Я только что испытал фантастический момент, зарывшись головой между её бёдер. Момент ощущения успеха полностью сменился моментом воспоминаний. Я слышал, как она ходит по комнате и натягивает штаны, и часть меня пыталась подготовиться к тому, что она уйдёт.