7

КЭЛЛУМ

— Я так рада, что ты снова позвонил, — сказала Шеннон с другого конца стола.

Я правда не знал, что сказать, поэтому уклончиво хмыкнул и улыбнулся, надеясь, что это убедит её в том, что я тоже счастлив. Даже если я и не был уверен, зачем я вообще снова позвонил ей.

Лжец.

Улыбающееся лицо Оклин, её запах, то, как она выглядела, когда кончала, и то, как это проникало в мои сны — вот почему я позвонил Шеннон. Я хотел попытаться отвлечься от мыслей об Оклин.

— Из-за праздников было трудно найти время, да? — продолжила она. — Мне тоже. Затем моей бабушке понадобилась помощь после операции на тазобедренном суставе, из-за чего я не вышла вовремя на новую работу. Но я выйду на следующей неделе.

— Мне жаль слышать о твоей бабушке. Надеюсь, что ей лучше.

— Намного.

Она продолжила рассказывать о своей поездке домой и размолвке между ней и её двоюродным братом. Я сделал глоток своего бурбона и отключился. Она достаточно говорила за нас обоих. Шеннон была красива, с широкой улыбкой и жизнерадостностью, которую нельзя подделать. Что касается меня, то мне пришлось немного выпить в темноте моей чопорной гостиной, прежде чем я, наконец, убедил себя позвонить ей.

Мне нужен был кто-то, кто помог бы отвлечь меня от прошлой недели в универе с Оклин. Это была пытка. Она дружелюбна со всеми, и у неё яркий смех, который освещает всё её лицо. Я наблюдал за её невинной улыбкой, и мне было трудно сопоставить её с девушкой, которая трахалась на глазах у людей. Девушка, с которой я не собирался встречаться в эти выходные. Я смогу провести одни выходные вдали от «Вуайериста».

Я всё ещё не позвонил Дэниелу по поводу её расписания. Был слишком напуган, чтобы объяснить своё затруднительное положение кому-то ещё, и я решил просто не ехать туда.

Но я постоянно думал об этом. Я ловил себя на том, что думаю о парне, с которым она была. Иногда я мог определить своё скручивание в животе как ревность. Желая сделать с ней то, что сделал он. И зная, что не смогу.

Мне было интересно, кто ещё наблюдал за ней. Был ли это кто-то, с кем она общалась ежедневно? Скрывали ли они это от неё? Или я был единственным извращенцем, испытывающим вожделение к своей девятнадцатилетней студентке?

Но, по крайней мере, я пытался это изменить. Вот почему я сидел напротив Шеннон, а не за стойкой бара в «Вуайеристе».

— Хотите какой-нибудь десерт? — спросил наш официант, прервав монолог Шеннон и вернув меня в настоящее.

— О, нет, — сказала Шеннон с улыбкой, положив руку на живот. — Не стоит. Боже, я уже не могу. Я так наелась.

— На этот раз без десерта, спасибо, — произнёс я нашему официанту, но не сводил глаз с Шеннон. Ненавижу себя за то, что не обращаю на неё внимания. Мне не нравится заставлять своих партнёрш чувствовать, что они не полностью завладели моим вниманием.

— Ещё бурбона?

— Нет, спасибо. Просто счёт.

Шеннон полезла в сумочку, но я остановил её. Я старомоден, и полагаю, что раз я пригласил её на свидание, следовательно, и угощаю я.

Моя галантность, казалось, зажгла огонь в её глазах, когда она сделала последний глоток вина. Когда она поставила бокал на стол, то провела пальцем по влажному краю, её взгляд был тяжёлым и полным желания.

— Не хочешь зайти ко мне и чего-нибудь выпить?

Я должен был предвидеть этот вопрос. И, возможно, так и было, но я всё равно должен был спросить себя: смогу ли я? Я знал, что это повлечёт за собой. Я знал, о чём она на самом деле просила. И я хотел этого. Я хотел переспать с ней и почувствовать, как её кожа прижимается к моей, без капель пота, покрывающего моё тело, когда дрожь сотрясает мои конечности. Я хотел последовать за этой женщиной домой и обладать ею так, чтобы забыть о той невинности, которая насмехалась надо мной.

Мне нужно было доказать, что я могу это сделать, и мне нужно было выбросить Оклин из головы.

Я бы сосредоточился на Шеннон и её красоте и позволил бы этому чувству направлять меня. Пусть эта сила ведёт меня в данный момент.

— Звучит неплохо.

Она улыбнулась, не заметив лёгкой дрожи, которую я старался скрыть.

Я последовал за ней к её машине, проводил до двери и узнал еёадрес, сообщив, что встречу её там.

Сев в машину, я проделал дыхательные упражнения, которыми занимался с подросткового возраста. Говоря себе позитивные аффирмации (прим. аффирмации — короткие фразы для самовнушения, создающие нужный психологический настрой). Я могу это сделать. Я могу зайти дальше, чем раньше. Я могу позволить её рукам прикасаться ко мне и доставлять мне удовольствие, не паникуя.

Мои вспотевшие ладони крепко сжимали руль, пока я ехал к ней домой. Как только въехал в жилой комплекс, я немного подождал. Успокаивая сердцебиение и думая о «Вуайеристе», чтобы усилить своё желание и справиться с нервами. Когда закрыл глаза, я увидел, как голова Оклин откинулась назад, её губы раскрылись в стоне удовольствия, и мой член начал твердеть.

Мои глаза резко открылись, вытесняя её из моих мыслей. Я вышел из машины, позволяя прохладному ночному воздуху обдать меня.

Шеннон встретила меня в дверях улыбкой и ещё одним бокалом бурбона. Как только я вошёл, её пальцы переплелись с моими, и она усадила меня на диван. Я сделал один глоток, позволяя пряному алкоголю скользнуть по горлу, и задержал на ней взгляд. Поставил бокал на кофейный столик и поднёс её пальцы к своим губам, целуя каждый из них.

Я знал, что хорош в соблазнении, в том, как заставить женщину почувствовать себя желанной, дать ей понять, что я желаю её. Я мог даже неоднократно доставлять женщине удовольствие, пока она не забудет своё имя. Шептать непристойные слова и идеально прикасаться к ней.

Я просто не мог довести дело до конца и позволить ей ответить взаимностью, чтобы прошлое не обрушилось на меня.

Шеннон поставила свой бокал, прежде чем придвинуться достаточно близко, чтобы прижаться своим бедром к моему, и наклониться, чтобы поцеловать меня. Я наблюдал, как закрываются её глаза, когда её мягкие губы прижимаются к моим. Наблюдал, как опускаются её ресницы, когда она впускает меня в свой рот, и я чувствую вкус фруктового вина на её языке. Когда её руки начали скользить вверх по моим бёдрам, я переплёл свои пальцы с её и держал их между нами.

Я хотел, чтобы поцелуи длились дольше. Если честно, я был одинок, и поцелуи были той близостью, от которой я мог получить максимум пользы. Мне это было нужно.

Моё сердце забилось чаще, когда её руки соскользнули с моих и переместились на плечи, когда она закинула ногу мне на колени и оседлала меня. Её струящаяся юбка задралась вверх по бёдрам и обнажила верх чулок. Когда она начала тереться об меня, я вернулся к поцелуям. Я обхватил ладонями её груди, пытаясь напомнить себе о том, кто сидит на мне сверху. Она застонала, когда я провёл большими пальцами по её соскам, и от этого звука по моему члену пробежала волна возбуждения, и во мне вспыхнула надежда.

Но затем её руки опустились к ширинке моих брюк, я дёрнулся, моё сердце забилось неровно, прежде чем перейти в беспорядочный стук. Я сосредоточился на ощущении её мягких грудей под моими ладонями. Я сосредоточился на её ванильном аромате, который так и кричал о женщине. Я сосредоточился на её лице и гладких губах, улыбающихся мне, когда она расстёгивала мою молнию.

К счастью, в комнате было темно, единственный свет проникал из кухни через открытую дверь. Она не могла видеть бисеринки пота у меня на лбу. Или панику, пробивающую сквозь моё тело. Как только её маленькая ручка скользнула мне под брюки и коснулась кожи моего члена, я проиграл. Я проиграл битву со своим прошлым, со своей способностью скрывать свою панику. Я наткнулся на кирпичную стену стыда и смущения.

Я не хотел объяснять ей, почему я зашёл так далеко и почему сейчас все прекращаю. Итак, я сделал следующее, что было лучше всего. Я перевернул её на спину и поднял её руки над головой. Её глаза расширились от возбуждения, и она прижалась бёдрами к моим. Я поцеловал её в шею, проникнув рукой под трусики и просунув пальцы внутрь неё. Я обрабатывал её, используя все навыки, которым научился, когда мне нужно было избежать темы о том, почему их руки не были на мне. Она застонала, и я сосредоточился на задаче, пока она не сжала мои пальцы.

Я знал, что будет дальше. Что она захочет вернуться к прикосновениям ко мне, а я не смогу. Я пытался, и у меня ничего не вышло, и теперь мне нужно было убираться оттуда к чёртовой матери.

Как только она закончила кончать, я замер, замерев всем телом.

— Чёрт.

— Что? — Спросила Шеннон, затаив дыхание.

— Мой телефон звонит, — сказал я, надеясь, что её ошеломлённое состояние отвлечёт её от того факта, что мой телефон не звонит. — Я должен ответить. Я жду звонка от друга. Его жена должна родить со дня на день. — Я в последний раз поцеловал её в губы и отстранился, быстро застёгивая штаны.

— Ох. Хорошо, — она скопировала мои движения и поправила юбку, провожая меня до двери. — Надеюсь скоро снова встретимся, — произнесла Шеннон подходя ближе. Взглянув из-под ресниц, она провела рукой по моей промежности, и я с трудом сдержался, чтобы не вздрогнуть. — Я хочу отплатить тебе тем же.

Я вытерпел последнюю ласку, прежде чем сбежал. От её прикосновения у меня скрутило живот, и пронзила тошнота.

Я не собирался снова ей звонить. Даже попытаться уже было ошибкой.

Сидя в машине, я помахал ей рукой и тронулся с места.

Моя челюсть сжалась, когда злость на себя сменила тошноту. Смущение обожгло мою кожу. На светофоре я подумал повернуть в другую сторону и отправится к «Вуайеристу». Может, она будет там. Может, я смог бы заменить это чувство внутри себя на что-то лучшее. Представление, которое разожгло бы моё воображение во что-то обнадёживающее.

Не задумываясь, я повернул к «Вуайеристу», мысленно представляя, какие возможности я проверю, когда доберусь туда. Я представил себе кулак, запутавшийся в длинных волосах Оклин, сжимающий их, крепко прижимающий её к себе, пока её трахают. Представление себя в роли её партнёра помогло тошноте и смущению ослабнуть. С каждой милей во мне нарастала маниакальная радость, и к тому времени, когда я добрался до клуба, я уже был на грани.