6

ОКЛИН

Я переживу это.

Это должно было стать моей мантрой на следующие несколько месяцев. Вчера вечером я допоздна проработала в «Вуайеристе», потом были занятия, а теперь я запихивала в рот бутерброд с арахисовым маслом и желе, таща задницу через кампус к физическому факультету. Это был мой первый день работы там, и я чувствовала бы себя главным болваном, если бы опоздала. Тем более, что меня добавили только в последнюю минуту по милости работника офиса финансов.

Второй день занятий, а я уже чувствовала себя подавленной, но я должна была помнить, что это пройдёт, и я привыкну к сумасшедшему расписанию.

Когда открыла большую дверь в здание из кремового камня, я подумала, не столкнусь ли я с доктором Пирсом. Я не могла не думать о нём. Помню глубину его светло-голубых глаз, ещё более поразительных под почти чёрными волосами, когда он, казалось, прожигал взглядом дыру прямо сквозь меня. Я пыталась не обращать на это внимания, говоря себе, что у меня разыгралось воображение, и он одинаково смотрел на всех своих учеников, но, казалось, невозможно было этого не почувствовать.

Часть меня начала задаваться вопросом, не было ли у меня чего-то на лице. Я даже повернулась, чтобы спросить Оливию, а она посмотрела на меня так, словно у меня вырос третий глаз, прежде чем быстро переключить своё внимание обратно на доктора Пирса. Не то чтобы я могла её винить. Он был необычайно привлекательным и молодым, и совсем не таким, как я ожидала, придя на первый урок моего второго семестра. Я не могла не интересоваться, почему он стал преподавателем, но сразу же закрыла эту тему, чувствуя себя глупо, думая, что кто-то настолько привлекательный должен жить более насыщенной жизнью.

Казалось, у него была страсть к этой теме, поскольку он объяснял некоторые вещи, которые мы рассмотрим. Это делало его напряжённость ещё более отвлекающей. По крайней мере, урок привлекал моё внимание хотя бы по той причине, что мне хотелось смотреть, как двигаются его губы, когда он говорит.

Я почти надеялась, что не увижу его на кафедре, пока у меня была запланирована работа. Таким образом, мне не пришлось бы столкнуться с тем, что могло бы перерасти в глупую влюблённость в гораздо более выдающегося человека — моего профессора.

С улыбкой на лице я стряхнула с себя эти мысли и толкнула дверь в главный кабинет физики. Плотного телосложения женщина с белыми волосами и милой улыбкой поприветствовала меня из-за стола.

— Привет. Чем я могу тебе помочь, милая?

— Здравствуйте. Я Оклин Дерринджер. Я здесь, чтобы подработать ассистентом в этом семестре.

— Ох, конечно, — она встала из-за своего стола и обошла вокруг, чтобы поприветствовать меня. — Я Донна, секретарь кафедры. Почему бы тебе не положить свои вещи прямо здесь, у моего стола, и я смогу всё тебе показать и представить вас друг другу.

Это была довольно короткая экскурсия. Только небольшой коридор с одной стороны с тремя комнатами, одна из которых была конференц-залом, а затем ещё один выход. С другой стороны, находился кабинет декана физического факультета, а посередине — стол секретаря в небольшой зоне ожидания, где стояло около четырёх стульев и какое-то растение.

— Я так рада, что ты здесь. В прошлом семестре мы потеряли одного из наших старших студентов и не были уверены, найдём ли другого. Сообщество физиков, как правило, меньше. Ты специализируешься на физике?

— О, нет. Я изучаю биологию и надеюсь заняться физиотерапией.

— Ну, боже мой. Что же привело тебя сюда?

Я ответила со смехом.

— Отчаяние?

Она обошла стол и села, посмеиваясь над моим ответом.

— В любом случае, я рада, что здесь появилась ещё одна леди.

Я села, когда она указала на места, ближайшие к её столу, и подождала, пока она включит свой компьютер.

— Давай посмотрим. Ты будешь ассистировать мистеру Эриксону. Он заведует лабораториями, так что ты поможешь подготавливать и убирать расходные материалы. И доктору Пирсу.

Моё сердце упало и забилось немного сильнее, когда я услышала его имя. Но я постаралась не обращать на это внимания, не желая смущать себя заиканием, покраснением или чем-то столь же глупым.

— У других преподавателей, как правило, есть студенты-работники, с которыми они уже проработали некоторое время. Хадсон, студент, который ушёл, больше всех помогал доктору Пирсу, так что ты будешь на его месте. Но не беспокойся, доктор Пирс очень добрый человек.

— Я слышал своё имя? — раздался мужской голос из короткого коридора. И тут появился он. Высокий и такой широкий, что его плечи, казалось, вот-вот заденут каждую из стен. Он посмотрел на Донну с очаровательной тёплой улыбкой. Так вы бы улыбнулись своей бабушке.

— Конечно, — сказала Донна. — Я рассказывала нашей новой ассистентке, какой вы милый, поскольку она будет помогать вам и мистеру Эриксону в этом семестре.

Она указала на меня, и я изобразила лучшую улыбку, на которую была способна, зная, что она выглядела так же вымученно, как и ощущалось.

Глубокий вдох. Не краснеть. Не краснеть!

Его глаза встретились с моими, и он застыл. Только на мгновение, почти незаметное мгновение, прежде чем снова пошевелился и поприветствовал меня.

— Да. Мисс Дерринджер. Мы встречались вчера на занятиях. — Его улыбка была вежливой и отстранённой, хотя я была уверена, что у него была более бурная реакция, чем он показывал в данный момент. — Что привело тебя работать на физический факультет?

Часть меня хотела снова пошутить насчёт отчаяния, но я ответила так правдиво, как только могла.

— Просто пытаюсь взять больше часов, чтобы помочь с оплатой обучения.

— Хорошо. Трудолюбивый работник, — он кивнул головой, а затем повернулся обратно к Донне. — У меня встреча через десять минут, но потом я вернусь. Не могла бы ты скопировать это для меня на завтра?

— Конечно, доктор Пирс. Я позабочусь, чтобы Оклин доставила их вам к вечеру.

Он больше не смотрел в мою сторону, когда сказал:

— Спасибо, — и исчез за дверью, на которой было написано его имя.

— Что ж, позволь мне отвести тебя к мистеру Эриксону. Он в комнате с лабораторным оборудованием. Уверена, он сможет помочь тебе устроиться и ввести в курс дела. Когда мы там закончим, я покажу тебе, как работать с копировальным аппаратом.

Я последовала за Донной из офиса и прошла по коридору через три двери, прежде чем войти в комнату с оборудованием. Там было полно стеклянных мензурок и колб, а также машин, которых я никогда раньше не видела и понятия не имела, что они делают. Мистер Эриксон оказался добродушным парнем, если не говорить, что немного тихим и занудным. У него были очки с толстыми стёклами, мягкий голос, и иногда он заикался на словах. Но я не могла жаловаться. Я предпочитала тишину болтливой Кэти.

Мистер Эриксон объяснил правила, а затем оставил меня с листом бумаги, чтобы я использовала его для составления списка материалов. На заднем плане тихо играла рок-музыка семидесятых, и моё рабочее время, казалось, пролетело незаметно. Не успела я опомниться, как мы провели инвентаризацию всего помещения, и прошло три часа. Ещё пара минут, и я смогу закончить вечер, не заполненный выступлениями.

Помахав на прощание мистеру Эриксону, я собрала свой рюкзак и направилась по коридору, чтобы сделать копии для доктора Пирса.

С тёплой стопкой бумаг в руке я постучала в дверь доктора Пирса.

— Входите, — ответил он, его глубокий голос донёсся через дверь.

— У меня бумаги, которые вы просили.

Он оторвался от своей работы и уставился на меня сквозь очки в толстой оправе.

— А. Да. Спасибо. Можешь просто положить их сюда, пожалуйста.

Я положила бумаги на угол его стола и отступила назад, наблюдая, как он перекладывает их, чтобы выровнять по краю стола.

— Красивые очки.

— Спасибо. Ненавижу их. Мне двадцать девять, а я уже нуждаюсь в очках для чтения. Из-за этого я выгляжу стариком, — сказал он с осуждающим смешком.

— Вряд ли, — усмехнулась я. Слово сорвалось с моих губ, не дав мне обдумав его до конца. С трудом сглотнув, я опустила взгляд, не в силах посмотреть на его реакцию. — Эм, вам нужно что-нибудь ещё? Я здесь ещё примерно на час.

Его глаза обежали комнату, как будто он искал задачи, которые, возможно, потребуется выполнить.

— Вообще-то, да. У меня вон там сложены ящики с документами. Они уже зарегистрированы, но мне нужно разложить их по алфавиту и подшить.

Мои глаза расширились, когда я увидела пять картотечных ящиков, сложенных рядом со шкафом. Он, должно быть, заметил это, потому что засмеялся и попытался успокоить меня.

— Тебе не обязательно делать всё это сегодня. Может, хотя бы разобрать один ящик. Профессор, ушедший на пенсию в прошлом семестре, оставил мне несколько своих журналов и исследовательских файлов.

— Тут их намного больше, чем несколько.

— Если бы ты видела остальное, ты бы так не говорила. Ящики в его кабинете были сложены почти до потолка. В несколько стопок.

— Что ж, хорошо, что к вам перешло только пять. Иначе я осталась бы здесь, пока вы не ушли на пенсию.

Он засмеялся, а я оказалась немного загипнотизирована его улыбкой. Изгиб на его щеках. Маленькая ямочка на подбородке стала чуть заметнее, когда кожа на нём натянулась.

Когда он поднял взгляд, я отвела глаза, чувствуя себя ребёнком, пойманным за разглядыванием.

— Что ж, тогда мне пора начинать.

Мы проработали в дружной тишине почти час. Он уходил, но тут же возвращался. Время от времени я оборачивалась и замечала, что он смотрит на меня, а он лишь улыбался или кивал, прежде чем вернуться к своей работе. Вероятно, он просто хотел убедиться, что я ничего не перепутаю. Он казался очень дотошным. Я оглядывалась и наблюдала, как он перекладывает ручку, чтобы выровнять её на бумаге, или следит за тем, чтобы каждый лист бумаги находился на одинаковом расстоянии от края, следил за каждой мелочью. Мне пришлось заставить себя перестать смотреть на него, прежде чем меня снова поймают на том, что я пялюсь.