— Да, ты прав, — сказал я, пока Татум оставалась в воображаемой безопасности, которую она нашла в дальнем углу кровати. — Она едва могла угнаться за мной, когда я трахнул ее после инициации.

— Пошел ты, — огрызнулась Татум, не в силах позволить этой лжи ускользнуть, и я ухмыльнулся ей, радуясь, что заставил ее клюнуть. — Это ты умолял о большем и все время задыхался, как сучка во время течки.

Киан мрачно рассмеялся, колеблясь у двери ванной, чтобы посмотреть, чем закончится этот спор.

— Давайте посмотрим, кто из нас требовал большего, не так ли? — Язвительно заметил я. — В конце концов, у меня есть видеозапись этого мероприятия. — Я с вызовом поднял бровь, глядя на нее, просто ожидая слез, мольбы, чтобы я удалил видео и никогда больше не позволил ему выйти в свет.

Татум вздернула подбородок, в ее глазах на мгновение вспыхнул вызов, прежде чем взгляд снова потух, и она просто пожала плечами.

— Отлично, — сказала она в конце концов, как будто ей было все равно, и я, черт возьми, чуть не подавился от удивления. — Давай посмотрим.

Киан мрачно усмехнулся и прислонился к стене, явно готовясь к шоу, чтобы посмотреть, кто из нас откажется первым. Но если Татум Риверс считала хорошей идеей посоревноваться со мной в «игре в цыплёнка» (Фраза «игра в цыплёнка » также используется как метафора ситуации, когда две стороны вступают в схватку, в которой им нечего выиграть, и только гордость удерживает их от отступления), она собиралась точно выяснить, как часто я проигрывал. Потому что ответ был никогда.

Вызов принят, сука.

Я направился обратно через ванную комнату и схватил свой телефон с прикроватной тумбочки, прежде чем вернуться в комнату Киана. Когда я вернулся в комнату, в его глазах мелькнула искорка, как будто он подумал, что это я могу струсить, но он ошибался. Потому что я не проигрывал. Не мог. Так и не научился этому.

Я взял пульт с его комода и включил телевизор, прежде чем соединить его со своим телефоном и дать Татум последний шанс попросить меня остановиться. Хотя ей нужно было бы придумать что-то получше. Я бы хотел, чтобы она умоляла на коленях, предлагая отсосать мой член и отдать мне все содержимое своего трастового фонда, прежде чем я даже подумаю о том, чтобы отказаться сейчас.

Но она не умоляла. Черт возьми, она даже не моргнула, просто сидела молча, ожидая, что я сделаю самое худшее.

Я провел большим пальцем по видео на своем телефоне, пропустив разговор в начале и нажав "Воспроизвести", как только протянул руку и перевернул его.

Пятидесятидюймовый экран внезапно засветился изображением нас двоих, трахающихся, и первым звуком, которым мы все были одарены, был звук, который она издала в тот момент, когда я вошел в нее своим членом.

Она кричала в такт каждому толчку моих бедер, умоляя о все большем и большем на видео, и я поймал себя на том, что смотрю на кадры, где мы вдвоем занимаемся этим так, словно если мы остановимся, может наступить конец света. Мое горло сжалось, а член набух, когда я наблюдал за этим в течение долгой минуты, оценивая, насколько чертовски сексуально она выглядела.

Я оторвал взгляд от экрана и посмотрел на Киана, чтобы понять, о чем он думает. Его лицо было маской, когда он смотрел видео, но его глаза горели с такой интенсивностью, которую я редко видел в нем, пока он впитывал все это.

Крики Татум становились все громче и громче, и мой голос присоединился к ее, когда я проклинал и благословлял ее на одном дыхании, явно наслаждаясь лучшим временем в своей гребаной жизни. Мы оба продолжали производить все больше и больше шума, пока безошибочный звук ее приближения не заполнил комнату, и я застонал, когда последовал за ней через край. Я победоносно ухмыльнулся и повернулся, чтобы посмотреть на нее, игнорируя тот факт, что я был тверд как камень, а предложение Киана о сексе втроем звучало в тысячу раз заманчивее, чем минуту назад.

— Почти уверен, что ты была громче, — прорычал я, выключая видео.

— Жаль, что тогда я притворялась, — сказала она безжизненным тоном, который был полной чушью. Я почувствовал реакцию ее тела так же остро, как и своего собственного.

Киан громко рассмеялся, а я зарычал от гнева.

— Все, что ты захочешь сказать себе, — ответил я, отказываясь попадаться в ее ловушку.

Вместо того, чтобы потрудиться укусить меня в ответ, Татум просто закрыла глаза и начала стонать, запустив руки в волосы. Она тоже тяжело дышала, мое имя слетало с ее розовых губ, когда она становилась все громче и громче, звуча очень похоже на то, что было на видео, но совсем не так, черт возьми.

Она остановилась так же внезапно, как и начала, бросив на меня непонимающий взгляд, в то время как Киан начал смеяться.

— Ну, если ты хочешь, чтобы я попробовал, ты можешь присоединиться ко мне в душе, детка, — сказал он, распахивая дверь ванной и направляясь внутрь. — Хотя честно предупреждаю – я кусаюсь.

За его мрачным смехом последовал звук включающегося душа, и я разочарованно хмыкнул, открывая другую дверь из его комнаты обратно в коридор, щелкнув пальцами Татум, чтобы она следовала за мной.

— Одевайся и приведи себя в порядок, — приказал я, когда она последовала за мной в мою комнату.

— Хорошо, — пробормотала она, прежде чем пройти через мою спальню в ванную, чтобы переодеться.

Когда она появилась снова, на ней были леггинсы и облегающая футболка с завязанным на ней узлом, открывающим ее морской загар, и я нахмурился, поняв, что у нее здесь нет формы.

Сэйнт вышел из спортзала как раз в тот момент, когда я собирался позвать его, и его взгляд с неодобрением упал на Татум.

— Возвращайся в свое общежитие и надень форму, — рявкнул он на нее. — Накрась свое лицо и уложи свои гребаные волосы. Моя собственность должна выглядеть не менее чем идеально, и я предупреждаю тебя, чтобы ты не испытывала меня на этот счет. Затем собери всю свою одежду и прочее барахло и оставь свой чемодан за пределами общежития. Я попрошу кого-нибудь из Невыразимых принести его сюда позже. Если ты не будешь ждать нас возле столовой Редвуд, когда мы прибудем туда через пятнадцать минут, я лично прослежу за твоим наказанием. — Он пересек комнату, выдвинул деревянный ящик рядом с дверью, достал ключ от ее комнаты и сунул его ей в руку.

Татум даже не ответила, просто повернулась и ушла, не сказав ни слова. В тот момент, когда за ней закрылась дверь, взгляд Сэйнта остановился на мне.

— Проблемы? — Спросил я.

— Пока нет. Но за ней нужно внимательно присматривать. У нее нет ни малейшей надежды снова выбраться за пределы школьной территории, но доверять ей нельзя. В конце концов, у нее был гребаный пистолет.

Мы еще мало говорили на эту тему, и я предположил, что нам и не нужно было много говорить об этом на самом деле. У нее его больше не было, так что на этом все закончилось.

— Может быть, нам не стоило позволять ей уходить самой, — сказал я, оглядываясь на дверь и задаваясь вопросом, было ли все это странное поведение этим утром просто прикрытием, чтобы заставить нас думать, что мы победили, и она могла просто попытаться сбежать снова.

— Не беспокойся об этом, — пренебрежительно ответил Сэйнт. — Я заставил всех студентов следить за ней. Я отправил группе сообщение, чтобы сообщить им ее маршрут, и они дадут мне знать, если она отклонится от него.

Я фыркнул от смеха.

— Конечно, ты это сделал.

— Одевайся и скажи Киану, чтобы он сегодня не опаздывал. У меня есть планы на завтрак. — Сэйнт отвернулся от меня, чтобы подняться в свою спальню на балконе, и я задался вопросом, входило ли в его планы, чтобы Татум снова покормила его с рук, или он провел ночь, придумывая новые способы помучить ее.

Через десять минут мы втроем вышли из Храма и направились вверх по холму к столовой Редвуд, проходя сквозь толпу других студентов, которые поспешно убирались с нашего пути. Иногда я как бы не замечал этого, но в другие дни я не мог не оценить, насколько круто было быть нами. Я имею в виду, что, черт возьми, быть одним из тех, кто кормится на дне. Вид отсюда был просто фантастический.

Я ухмыльнулся, заметив Татум, стоящую на тропинке перед нами, опустив глаза под ноги, и ждущую, как хорошая маленькая девочка.

— Я предпочел бы, чтобы она больше дралась за себя, — пробормотал Киан.

— Ты предпочитаешь, чтобы во всем было больше борьбы, — съязвил я, и Киан хрустнул костяшками пальцев, соглашаясь.

— Я пока не рассчитываю на то, что это состояние станет постоянным, — вставил Сэйнт. — Она слишком напориста, чтобы так быстро сдаться. Мы унизили ее, заставили почувствовать себя беспомощной, даже глупой. Но сломать полностью? Я так не думаю.

Моя губа скривилась, когда я обдумал это. Я не получил особого удовлетворения от того, как она вела себя этим утром, но это было лучше, чем ничего.

И это было наименьшим, чего заслуживала маленькая девочка Донована Риверса в качестве платы за то, что получила моя мама. Ее даже не смогли похоронить. Рядом не было никого, кто взял бы ее за руку, когда она умерла. Она была одна. Я даже не попрощался с ней должным образом, когда видел ее в последний раз. Я разговаривал по телефону с Сэйнтом и просто помахал ей рукой, когда она широко раскинула руки, чтобы обнять меня. Вот и все. Последнее объятие, которое могло быть у меня с мамой, и я отмахнулся от него ни за что. Потому что я принимал ее как должное. Я предполагал, что она всегда будет рядом со мной. Я имею в виду, конечно, все вроде как знают, что ты, вероятно, в конце концов переживешь своих родителей, но не тогда, когда я был так молод. Я думал, у нас было все оставшееся время в мире вместе.

Но я догадывался, что такова жизнь. В один момент ты бежишь вприпрыжку, думая, что все просто замечательно, а в следующий момент ты понимаешь, что получаешь удар ни с того ни с сего, и все, на что, как ты думал, ты мог положиться, просто исчезает. И что у тебя осталось? Ярость и негодование. Несправедливость и безнадежность. Ничто и все. Все это ушло, но здесь все еще так много всего. Просто все это больше не выглядит по-прежнему.