Как и ожидалось, Поппи осталась при своем мнении. Она полагала, что мой интерес вызван острыми ощущениями от секса с врагом. Отчасти она была права. Возможность выйти сухим из воды у всех под носом вызывала волнение, но также было и нечто большее.

— Мы едва знаем друг друга, – возразила она.

— Что бы ты хотела знать?

— Вы с Кайденом учились в школе-интернате в Швейцарии. Почему?

Я рассмеялся.

— Это все, что ты хочешь знать обо мне?

Она пожала плечами.

— Это было единственное, что я не смогла выяснить.

Я кивнул.

— Об этом мало кому известно. Мы с Кайденом хотели уехать из страны, а в Швейцарии лучшие школы в мире. Что насчет тебя? Почему ты посещала школу-интернат?

Поппи была исключена из двух учебных учреждений за плохое поведение, прежде чем окончила школу в четырнадцать лет. Помимо того, что я был за пределами страны, она также знала полный список моих достижений. Мы вели себя так, будто одержимо не изучали друг друга , выясняя каждую деталь о предполагаемом враге.

— Я предпочитала академическую обстановку. Пребывание дома отвлекало меня.

— Отвлекало тебя от чего?

— От моих целей. Я хотела закончить школу как можно скорее. – Она позволила мне ненадолго сфокусироваться на ней, прежде атаковать встречным вопросом: — Почему вы с братом учились в школе-интернате за пределами страны?

Я нахмурился, оценивая непринужденный тон Поппи.

— Потому что я ненавидел это место после смерти мамы. Раньше она была буфером между нами и папой. На случай, если ты еще не заметила, мой отец - идиот.

Этот комментарий вызвал у Поппи пресловутую полуулыбку. Всякий раз, когда она выглядела хотя бы отдаленно оптимистичной, это выбивало из меня дух. Целью сегодняшнего вечера было избавиться от ее предвзятого отношения к Максвеллам. Поэтому я взялся за дело, которое должен был решить много лет назад, и произнес слова, которых не было в словаре Максвеллов.

— Я сожалею о том, что он сказал твоей маме.

Поппи не признала и не отмахнулись от причины спора, который разжег эту уродливую вражду. Она склонила голову набок и вернула извинения:

— Я думаю, мы квиты. Амбани тоже нанесли большой ущерб. Мы проводим ежемесячные собрания У.М.

— У.М.?

— Уничтожить Максвеллов.

Я усмехнулся.

— А как насчет вас? Вы проводите ежемесячные собрания, чтобы уничтожить нас? – равнодушно спросила она, оглядывая двор.

— Нет. Мы делаем это еженедельно.

Последнее замечание вызвало у нее улыбку, поистине редкое зрелище.

— Еще вопросы? – поинтересовался я.

— Только один. – Она снова посмотрела на меня. — Почему ты всем рискуешь ради меня?

— Потому что я не могу перестать думать о тебе со вчерашнего вечера. – Я придвинулся к ней, не в силах остановить себя. — И потому что ты сводишь меня с ума с тех пор, как мы встретились. Это безумие. – Еще один шаг вперед. — А безумие объяснить невозможно.

Поппи инстинктивно отступила назад, выражение ее лица было настороженным.

— Я рекомендую вырваться из этого безумия, пока оно не переросло в полномасштабное увлечение.

— Слишком поздно.

С лица Поппи исчезли все следы безразличия. Она быстро оправилась и снова надела бесстрастную маску.

— Будь осторожен, Максвелл. Я не подхожу для увлечения. Я холодна и безразлична. Если бы ты завтра умер, я бы не проронила ни одной слезинки. Не потому, что не хочу, а потому, что мой мозг устроен по-другому. Я не умею любить или выражать эмоции, и мне нечего тебе предложить.

— Об этом судить мне, – твердо сказал я.

— Ты понимаешь, что моя семья хочет, чтобы тебя повесили?

— Смертная казнь не применяется в Нью-Йорке, – возразил я.

— Это подтолкнет их уничтожить тебя другим способом.

— Они могут попытаться. Я все равно продолжу преследовать тебя.

Пухлые розовые губы сжались. Она всегда была такой красивой? Я изо всех сил старался не спугнуть ее своим пристальным взглядом, вдобавок к столь сильному возбуждению. Я сделал еще один шаг вперед. Поппи снова отступила. На этот раз я сократил расстояние тремя длинными шагами и схватил ее за локти, прежде чем она смогла убежать.

Она уставилась на мои губы. Впервые Поппи казалась неуверенной в себе.

— Ты совершаешь ошибку...

Я заставил ее замолчать, с силой прижав свои голодные губы к ее мягким. Поппи застыла от удивления, не ожидая такого бурного проявления чувств. Я не мог сосредоточиться на ее реакции, мои губы неумолимо впивались в ее. Ее вкус и аромат поглотили все мое существо.

Из меня вырвался низкий стон, когда тонкий аромат лаванды достиг моих чувств.

— Черт, ты так хорошо пахнешь. – Я прикусил ее нижнюю губу, слегка потянув зубами. — А на вкус еще лучше. – Моя рука переместилась к ее шее, крепко сжимая, а большой палец массировал пульс. Медленно я облизал ее горло, смакуя каждый момент. — Так чертовски хорошо.

Поппи по-прежнему не реагировала, вынуждая меня вернуться к ее рту и крепко сжать ее горло. У нее вырвался резкий вдох, когда она наконец поняла, что мы делаем.

Я слегка отстранился, нависая над ней.

— Что… – я сделал паузу, внимательно оценивая ее реакцию. — Ты никогда раньше не целовалась?

Вместо того, чтобы опровергнуть обвинение, она посмотрела на меня пустым взглядом.

Мои брови сошлись.

— Как такое возможно? У нас был секс, и ты не была девственницей.

Она пожала плечами, как будто никогда раньше не задумывалась об этом.

— Поцелуи кажутся пустой тратой времени. Никогда не хотела возиться с ними.

В глубине моей души зашевелилась жажда, вызванная волной собственничества, захлестнувшей меня. По крайней мере, в этой сфере ее жизни до меня никого не было.

Мой рот снова опустился вниз, и язык побудил ее раздвинуть губы.

— Открой рот, – приказал я.

Мои пальцы впились в ее бедра, чтобы притянуть ее ближе, обе мои руки действовали как зазубренные крюки, призванные удержать ее на месте. Ее решимость таяла с каждым движением моего языка, и она раздвинула губы.

— Высунь язык, – простонал я.

Неохотно она подчинилась, и я лизнул ее язык своим собственным, целуя с открытым ртом. Поцелуй стал грубым и диким, мой язык исследовал ее так развратно, что Поппи задрожала в моих руках.

Воодушевленный ее реакцией, я подался вперед, целуя с большей интенсивностью. Опустив руки, я приподнял ее бедра, заставив обхватить ногами мою талию. Я прижал ее к каменным перилам, понимая, что руки Поппи крепко сжимают мой свитер. Наши языки томно переплелись, излучая электричество между нами. Атмосфера была заряжена энергией перед лицом чего-то экстраординарного.

Свидетельство этой странной экспрессии, назревающей между нами, ударило меня прямо в пах. Внезапно Поппи отшатнулась, ее глаза упали на выпуклость, упирающуюся в нее. Я проследил за ее взглядом. Мой член болезненно пульсировал, требуя входа в ее влажное тепло. Я дрочил бесчисленное количество раз с прошлой ночи, после того как переспал с ней лишь однажды. Воспоминание врезалось в мою душу, и мне нужно было вкусить её еще раз .

— Прошлая ночь была единичной, – заговорила Поппи, когда я схватился за пояс ее спортивных штанов. Она убрала мою руку, качая головой. — Я не планировала снова заниматься сексом до следующего года.

— Ты выполнила свою норму на год? – позабавленно спросил я хриплым голосом.

— Что-то в этом роде, – выдохнула Поппи, хотя строгое выражение ее лица осталось неизменным. — И ты кончил в меня прошлой ночью, – укорила она. Раздвинув ноги, Поппи скользнула вниз по моему телу. — Ты должен был использовать презерватив. Хорошо, что я на таблетках.

На то, чтобы придать своему лицу бесстрастное выражение, потребовалось немалое количество усилий. Она принимает таблетки.

Прежде чем мы смогли продолжить жаркий спор, телефон в руке Поппи ожил, отвлекая ее от ругательств.

— Это рингтон Ника. Он должен был позвонить мне с новостями о Розе. – Она отвернулась и отрывисто произнесла: — Говори.

Ник сказал по телефону что-то такое, что заставило Поппи напрячься. Разговор длился всего несколько секунд, прежде чем она медленно опустила мобильный.

— Что случилось? – осторожно спросил я.

— Ник нашел видео падения Розы, – сообщила Поппи.

— Как такое возможно?

— Я не знаю, – ответила она, ее глаза метались между телефоном и мной. — Но он отправляет его мне.

Как только она закончила говорить, на ее телефон пришло новое сообщение. Поппи открыла его, и я наклонился к ней, пока она проигрывала видео. В кадр ввалилась пьяная девушка, агрессивно покачиваясь под музыку. Кто-то направил на нее камеру, возможно, намереваясь запечатлеть провокационный танец.

— Вот. – Поппи увеличила изображение в правом верхнем углу экрана. — Это Роза.

При увеличении видео получилось немного зернистым, но все же мы могли разглядеть достаточно деталей. Роза стояла боком на втором этаже на заднем плане и качала головой из-за чего-то, что не попало в кадр.

— На что она смотрит? – вслух размышляла Поппи.

Я попытался представить планировку дома и точное местонахождение Розы в нём, чтобы понять, что могло привлечь ее внимание. Ничего не приходило в голову. По щекам Розы потекли слезы, и она подавила рыдание, прикрыв рот рукой.

— Или на кого она смотрит? Кто-то явно напугал ее.

— Нет, – тихо возразила Поппи. — Роза не напугана. Она опустошена. Посмотри, как она попятилась, словно надеясь, что все, что она увидела, неправда.

Поппи была права. Лицо Розы исказилось от боли. Опустошенная, со слезами, затуманившими зрение и рассудок, Роза отступила назад, чтобы дистанцироваться от неприятной ситуации. Она ударилась поясницей о перила, когда наступил роковой момент осознания. Роза отшатнулась слишком быстро и потеряла равновесие. Ее рот широко раскрылся в крике, когда она споткнулась о перила и упала на первый этаж.

— Черт, – выругался я себе под нос.

— В конце концов, это был несчастный случай, – заключила Поппи. Телефон снова запищал, побуждая ее нажать на иконку с сообщением. — Ник разблокировал телефон Розы. Последние сообщения были… – ее глаза пробежались по экрану, прежде чем вернуться ко мне. — Они были от тебя.