Парис осознал, что моя пиар-команда выставляла на первый план Джекила, в то время как ему досталось редкое знакомство с Хайдом. Для него я не был спасителем; я был его гребаным худшим кошмаром.

— Я думал, ты здесь, чтобы спасти меня, – ошеломленно пробормотал он.

— Я здесь, чтобы поболтать.

Поболтать с участием моего кулака. Я передернул плечами, первый удар едва утолил мою жажду крови.

Парис уставился на меня, прижимая руку к разбитой губе. Давление помогло остановить кровотечение.

— Я не понимаю. Из-за чего всё это?

— Это из-за Поппи, – холодно ответил я. Вероятно, из-за отстраненного поведения, я казался еще более одержимым. — Я слышал, ты крутился вокруг моей девушки.

— Твоей девушки? – изумленно переспросил он. — Н-но ты Максвелл. – Это было все, что он смог выдавить из себя, как будто данного объяснения должно было хватить. Возможно, для многих так оно и было. — Это вообще возможно?

— Возможно или нет, она принадлежит мне.

— Но ты можешь заполучить любую женщину в мире. Скажи мне, что ты не настолько глуп, чтобы проникнуться чувствами к единственной, которую не можешь иметь, – усмехнулся он, на мгновение вернув себе браваду. — Помимо того, что ты Максвелл, ты еще и не индиец. Совет Ambani Corp никогда не одобрит тебя. У тебя с ней нет будущего, кроме нескольких случайных перепихонов.

За это он получил удар в живот. Я усомнился в своей психической устойчивости, когда получил наслаждение от вида его сгорбленного тела, пока он держался за живот.

Парис сглотнул, страх вернулся в его глаза.

— Ч-что ты хочешь от меня?

— Для начала, я хочу услышать твои мысли по одному важному вопросу. Кому принадлежит Поппи?

Он отвел взгляд. Парис любил усложнять себе жизнь. Я ударил его кулаком в грудь, вызвав визг.

— Хорошо! Хорошо! Она принадлежит тебе.

— Я рад, что ты со мной согласен. И на случай, если возникнет какая-то путаница, я проясню кое-что.

Я кружил вокруг его, пока он лежал на земле. От страха он, как добыча, следил за моими ногами, предугадывая следующий шаг.

— Поппи моя, – заговорил я сзади, заставив его подпрыгнуть. — Если ты еще раз посмотришь на нее, я вытащу твои глаза из глазниц. Если ты прикоснешься к ней, я отрублю тебе руки. Если твой член станет твердым из-за фантазий о ней, я отрежу его. Если ты хотя бы подумаешь о ней, я отделю твою голову от тела и поставлю мозги на своей тумбочке.

— Ты больной, – не подумав, выпалил он.

Этот комментарий заставил меня рассмеяться и нанести еще один удар ногой. На этот раз он закашлялся кровью и поднял ладонь в знак поражения.

— Парис, – проворчал я. — Это не приносит мне радости. – Наглая ложь. Даже его погребение принесло бы мне радость. Он понятия не имел, на что я способен. — Помоги мне, и я помогу тебе, – предложил я.

Перепуганный Парис энергично закивал.

Я обошел вокруг и встал перед ним.

— Спрошу еще раз. Я ясно выразился насчет Поппи?

Красная кровь окрасила его прежде белые зубы.

— Да, – булькнул он.

Я потянулся за телефоном в заднем кармане и открыл свою электронную почту.

— У меня есть для тебя небольшой подарок на случай, если тебе когда-нибудь понадобится освежить память.

Прокрутив страницу, я нашел письмо, отправленное моим начальником охраны, и зачитал вслух номер банковского счета и баланс.

— Какого хрена? – Парис взревел, узнав цифры.

— Шшш, – прошипел я, приложив палец к его губам. — У нас ребенок спит в соседней комнате. Я же говорил тебе об этом, – упрекнул я. — Это банковская выписка по оффшорному счету.

— Как ты его нашел?

— Это было несложно. В конце концов, это один из самых старых трюков. Каждый квартал ты присваиваешь небольшую сумму из компании своего отца так, чтобы никто не заметил. Затем переводишь деньги на оффшорный счет.

— Ты ни черта не докажешь, – прорычал Парис. — Нет никакого бумажного следа.

Я задумчиво постучал по губам.

— Возможно. Хотя я сомневаюсь, что это будет иметь значение, когда депозиты на твоем счете будут соответствовать суммам, недостающим за последние несколько кварталов.

Парис побледнел.

— Фу, красть деньги у собственного отца? – я скривился. — Это низко. Как он отреагирует, если я перешлю ему письмо? Полагаю, дорогой папочка перестанет начислять тебе зарплату и оплачивать ипотеку.

Парис ничего не ответил, осознавая серьезность ситуации. Физическая боль, которую я причинил, пройдет. Финансовый удар был непоправим.

— Может быть, он поймет, когда узнает, что это ради благого дела. Как еще его сын заплатит за свою маленькую сексуальную зависимость? – я пролистал еще несколько писем и повернул телефон, чтобы показать ему компрометирующую фотографию. На ней Парис склонился над капотом полицейской машины в наручниках рядом с женщиной в аналогичной позе. — Полагаю, это фотография, на которой тебя задерживают вместе с работницей секс-индустрии.

Парис уставился на меня.

— Блядь, ты сумасшедший.

Я торжественно кивнул.

— Я смирился с этим.

— Не надо. Пожалуйста, – он отбросил свой гнев и стал умолять. — Прошу, только не показывай ее никому.

— Мне не придется, если ты запомнишь все, что мы сегодня обсуждали. – Я убрал телефон в карман. — Я сохраню ее на случай, если ты забудешь. О, это само собой разумеется, но если ты хоть словом обмолвишься о том, что Поппи заперла тебя, я воспользуюсь всеми способами, которые мы обсуждали сегодня вечером. Это ясно?

Он быстро кивнул, не смея колебаться.

— Рад, что мы согласны.

Я взглянул на часы. Наша беседа заняла больше времени, чем ожидалось. Поппи засыпала в полночь без исключения, и общение с этим уродом испортило мне последние оставшиеся минуты с ней. Как будто мне нужны были дополнительные причины, чтобы стереть существование Париса с лица планеты. Схватив его за воротник, я одной рукой поднял его с пола.

— Ауч, – завопил он, когда я выволок его из комнаты страха. — Куда ты меня ведешь?

— Это было мило и все такое, но будет лучше, если ты уйдешь. Выберешься через балкон. Будет невежливо будить всех.

Парис изо всех сил старался не отставать, держась за бок.

— Ты же не серьезно? – запротестовал он, когда я вытолкнул его на смежный балкон. — Я могу получить тяжелые травмы, если прыгну со второго этажа.

— Будет еще больнее, если я сброшу тебя со второго этажа. – Прыгать было невысоко, и, скорее всего, он останется жив. Ублюдок сможет доковылять до своей машины после приземления на мягкую траву. Это было щедро, учитывая мое недавнее убийственное настроение. — Таким образом, у тебя есть шанс выжить.

Парис вздрогнул.

— Шанс?

— Я бы сказал, пятьдесят на пятьдесят. – Я равнодушно пожал плечами. То, как мало меня волновало, выживет он или нет, должно было стать тревожным сигналом. — Избегай удара по голове.

Парис сглотнул и посмотрел вниз.

— И как я должен это сделать?

— Не моя проблема.

— Пожалуйста, не делай этого.

Меня охватила скука. Я угрожающе шагнул вперед, чтобы оторвать его от земли и выполнить свое обещание. Разгадав мои намерения, Парис быстро вскарабкался на перила, а затем спрыгнул, не дав себе возможности передумать.

За глухим ударом последовало громкое нытье. С легким любопытством я скользнул взглядом вниз и обнаружил Париса, раскинувшегося на розовом кусте.

Хм. Он выжил. Хорошо для него.

Парис остался лежать на кусте, двигая головой из стороны в сторону. Я вздохнул. Думаю, мне следует отвезти его в больницу. Для Поппи будет не очень хорошо, если он умрет на территории особняка. Однако сначала мне нужно было уладить одно небольшое дело.

Покинув балкон, я вошел в дверь, соединяющую две комнаты. Поппи лежала под одеялом, переодевшись в черную майку. Как и предполагалось, она крепко спала в обнимку с Нилом. Мне до боли хотелось вернуться в кровать и обнимать ее несколько часов, однако с этим нужно было подождать.

Я порылся в ящике стола Поппи, но не нашел того, что искал. Тогда обыскал ящик ее прикроватной тумбочки и обнаружил там противозачаточные таблетки. Я вытащил упаковку и спрятал себе в карман.

Затем сделал селфи с Поппи и Нилом, крепко спящими на кровати, убедившись, что ее рабочий стол виден на заднем плане. Прежде чем отправить ей фото, я взял ее телефон, ввел PIN-код и поиграл с настройками. Из меня вырвался смех, когда я увидел, что она сохранила мой номер как Плохие новости.

Оторвав себя от кровати, я направился к столу Поппи. Пора было приступать к следующей части плана. Я надеялся облегчить процесс нашего соединения для Поппи, но ее бабушка не оставила мне выбора, пустив Париса в этот дом. Ублюдок вернулся после моего вмешательства и после того, как Поппи ему отказала. Игры в перехват больше не хватало. Ее мать устраивала слишком много мероприятий для их сплоченной общины, запрещая вход посторонним. Если не Парис, кто-то из других избранников ее семьи заменит его, и, к сожалению, это буду не я. Я никогда не стану вариантом для них по причинам, которые назвал Парис, и это не оставляло мне выбора.

Никогда больше ублюдки не получат доступ к тому, что принадлежит мне, потому что это последняя ночь Поппи в этом доме.

Тщательно обдумав всё, я открыл рамку на ее столе и достал фотографию Поппи с родителями, выглядящими приторно счастливыми. Это было последнее уцелевшее воспоминание об их ежегодных каникулах. Забрав фотографию, я не испытал радости, но мне пришлось подлить бензина в огонь, чтобы разжечь гнев Поппи. Это нарушит сдержанность, которую она проявляла по отношению к Зейну и Пии.

Осторожно, чтобы не помять старую фотографию, я выскользнул из комнаты Поппи, бросив последний взгляд на свой покой.

Еще одна ночь.