— Ты обеспокоена тем, что я сделал сегодня. Его пальцы скользят по моему плечу, посылая мурашки по моей коже.

— У тебя не было выбора. Я это знаю.

— Я же говорил тебе. Чего бы это ни стоило. Никто не причинит тебе вреда.

После быстрого взгляда туда, где как я думаю, они спрятали камеры в его камере, я поворачиваюсь к нему, кладу подбородок ему на грудь. 

— Мы должны сбежать, - шепчу я. 

— Беги прочь из этого места.

Фыркнув, он подсовывает руку под голову. 

— Нас пристрелили бы в радиусе мили.

Я взбираюсь по его телу, пока мои губы не оказываются у его уха. 

— Если только они сразу не поняли, что мы ушли.

Он поворачивает ко мне лицо, не сводя глаз с моих губ. 

— Как? Повязка на моем горле точно подскажет им, где нас найти.

Я знаю, что Валдис не боится самих последствий. Только его страх перед тем, что может случиться со мной, вызывает у него какое-то чувство нерешительности. Кладя голову ему на плечо, я провожу рукой по его лицу, целую заросшую щетиной щеку и снова шепчу:

— Группа подает сигнал. Тот, который, как я полагаю, может быть отключен или перехвачен. Что касается того, как? Грузовики с припасами. Я слышала, что один сбежал таким образом несколько лет назад.

— И ее убили Рейтеры.

Улыбаясь ему на ухо, я провожу своей ногой вдоль его ноги, мое колено касается его паха. 

— Это потому, что у нее не было большого, сильного Альфы, чтобы защитить ее. Представь это, Валдис. Ты и я под звездами. Я говорю так тихо, так боюсь быть услышанной на камеру, что не уверена, что Валдис вообще улавливает мои слова, пока он не перекатывается через меня, приподнимаясь на локтях.

— Ты была бы моей. Полностью.

Я протягиваю руку, чтобы провести пальцем по его брови, улыбаясь ленивому и тяжелому морганию его глаз. 

— Это все, чего ты хотел бы? Не свободы. или прелесть спать там, где мы хотим?

— Ты - единственная причина, по которой я рискнул бы на такую глупую идею.

Посмеиваясь, я наблюдаю, как он спускается вниз по моему телу. и мой желудок сжимается в тот момент, когда я понимаю, что у него на уме. 

— Я уже говорила тебе, что я принадлежу тебе.

— Докажи это.

— Как?

Вместо ответа он раздвигает мои колени в стороны, раскрывая меня для себя. Мой взгляд перемещается с него на камеру, куда доктор Эрикссон, несомненно, будет смотреть, если не сегодня вечером, то завтра. Да, у нас был секс на камеру, но что-то в этом кажется более личным. Полностью на виду.

— Камеры.

— Пусть они смотрят. Он опускает голову между моих бедер, и в тот момент, когда его язык встречается с моим лоном, я хватаю его за затылок, ударяя ногами по его ушам. Безмолвно раздвигая их, он прижимает меня к себе и проводит языком по моей чувствительной плоти. Ощущения не похожи ни на что, что я испытывала раньше. Достаточно давления, чтобы заставить меня извиваться и сгибать бедра.

— О, Валдис!

— Я не могу передать тебе, как мне нравится звучание моего имени на твоем языке.

— Пока я наслаждаюсь твоим языком. Я прикусываю нижнюю губу и издаю тихий стон, пока он продолжает это восхитительное страдание.

Щекочущее прикосновение его щетины, танцующей по моим складкам, толкает мои бедра вперед по резкой дуге, но он толкает меня обратно к кровати.

— Стой спокойно, - командует он голосом, от которого кровь приливает прямо к тому месту, которое он сосал и лизал.

— Или что. Я улыбаюсь его макушке, которой он начинает покачивать у меня между ног, его грубая кожа царапает мою чувствительную плоть. Хихикая, я борюсь с его хваткой, чтобы сомкнуть бедра, но это бесполезно. 

— Валдис! Остановитесь! Пожалуйста! Непреднамеренный вопль слетает с моих губ, и я брыкаюсь, чтобы убраться подальше от его мучений.

В момент милосердия он поднимает голову от моих ног с коварной ухмылкой. 

— Тебе лучше не оспаривать мои приказы.

— Да, сэр. Проводя руками по его бритой голове, я наблюдаю, как, не сводя с меня глаз, он прижимается губами к моему лону, его веки трепещуще закрываются, пока он проводит языком вверх и вниз по шву. Я думаю, как невероятно видеть, как такой сильный и опасный мужчина, мощное оружие, прикасается ко мне с таким благоговением.

Откидываясь на подушку, я закрываю глаза, сосредотачиваясь на ощущениях, привязанности и гуле признательности, которые вибрируют на моей коже. Пальцы ног поджаты, я впиваюсь ими в его спину с обеих сторон и извиваюсь под его внимательным языком. Он - боль и агония, окутанные огнем, но его руки и губы - чистое блаженство.

Я не буду стоять в стороне и позволю этому месту уничтожить его. Это моя молчаливая клятва, обещание, которое я сдержу при себе. Чего бы это ни стоило, я не позволю им причинить вред Валдису.

Я не могу.

Он - пламя, которое горит внутри меня, единственная искра, которая воспламеняет мою душу.

Я открываю глаза, уставившись туда, где камера, несомненно, запечатлевает этот момент. Пусть они смотрят. Пусть они знают, что этот человек делает со мной. Как, несмотря на уродство, боль и страдания, которые порождает это место, мы находим утешение друг в друге.

Мы находим свет во тьме этого мира.

Язык танцует по нежным складкам, он целует каждый дюйм моих запретных мест, каким-то образом наслаждаясь своим трудом, и мой желудок сжимается от первого приступа давления. Всасывание его рта притягивает мои влажные и липкие губы, отрывая мои бедра от кровати, и я открываю рот, чтобы замолчать, дыхание застряло в моих легких. Я прижимаюсь к нему бедрами, чувствуя, как что-то горячее поднимается внутри меня. Постанывая и кряхтя от непривычных ощущений, я позволяю своим рукам путешествовать по широкому пространству его плеч вверх к бритой голове, его жадный язык только усугубляет то, что это такое. 

— Валдис, - шепчу я. 

— О... это... странно.

Мужской звук признательности вырывается из его груди, в то время как его губы посасывают набухшую и чувствительную плоть. Не совсем щекотно, но ощущение чего-то холодного и слегка сводящего с ума пронзает мой живот, и каждый нерв в моем теле, кажется, оживает, становясь более восприимчивым, чем когда-либо. Я качаю головой в ответ на то, что он там перемешал, напуганная болью, которая наверняка последует за такой интенсивностью, нарастающей внутри меня. Мои ноги дрожат, руки сжимают и разжимают простыни, и я не могу лежать спокойно. Как будто какая-то изысканная болезнь бурлит внутри меня, разрастаясь и разрастаясь. Легкие вздохи - это все, что я могу сделать, сосредотачиваясь на его языке - его влажном и порочном языке, словно волшебная палочка, пробуждающая магию в моем животе. Давление слишком сильное.

Слишком много!

Резкая волна тепла пробегает по моим мышцам, и я выгибаю спину навстречу этому, закрыв глаза от света, бьющего мне в затылок. Я вскрикиваю, но Валдис не останавливается. Он жадно высасывает остатки моего сопротивления, впитывая каждую каплю. Волна покалывания омывает мои слабые мышцы, и хотя я лежу, я чувствую легкое головокружение. Я никогда не чувствовала себя такой расслабленной, как прохладными ночами в пустыне, когда мы засыпали у костра. Как это тепло согревало мои щеки и разливалось по костям.

Я открываю глаза и вижу Валдиса, который нависает надо мной, уголки его губ приподняты в подобии гордой улыбки. Я почти не напрягалась, но чувствую себя усталой и уютно, и когда он ложится рядом со мной, притягивая меня к себе, мои мышцы мягкие и вялые.

— Теперь ты будешь спать. Он целует меня в лоб, пока я лежу, свернувшись у него на груди, как ребенок. 

— И спи спокойно.