Глава 5

Четыре года назад

Мышцы на моих ногах горят, моя открытая кожа покраснела и распухла от неумолимого солнца. Пульсация внутри моего черепа отдается в глазных яблоках, и мне приходится так сильно щуриться, чтобы заслониться от слепящего солнечного света, что мои ресницы трепещут от усилия.

— Кали … Я не могу. Брайани спотыкается позади меня и падает в грязь. Она поднимается на ноги и снова плетется за мной. 

— Я так ... устала. И хочу пить. Ее голос стал хриплым, подтверждая точку зрения.

Три часа ходьбы, и мы не наткнулись ни на один улей.

Жара усиливает мое раздражение, в то время как разум подсказывает мне, что я подвела свою сестру. Возможно, она была права, захотев вернуться в заброшенный дом, где мы нашли убежище вчера. По крайней мере, там у нас была бы тень, и мы могли бы поискать источник воды.

Но Рейтеры в конце концов вернулись бы. Они как собаки, когда дело доходит до вынюхивания добычи, и я подозреваю, в конце концов они выследят нас. У некоторых настолько обостренное чутье, что они могут брать след, как ищейка.

— Пожалуйста. Просто … дай мне отдохнуть. Пару секунд.

Остановившись, я оборачиваюсь и вижу, что она держится за живот. 

— Если ты отдохнешь, ты больше никогда не встанешь. Я отступаю назад, пока не оказываюсь рядом с ее согнутой фигурой, и завожу ее руку себе за шею, помогая ей выпрямиться. Дополнительный вес не только замедлит меня, но и сожжет всю оставшуюся во мне энергию. Альтернатива - ждать здесь, чтобы упасть в обморок, и проснуться от Бешенного, пирующего на нас двоих.

Мы должны продолжать двигаться.

— Ты видишь горы впереди, Брайани?

— Да.

— Нам нужно только добраться туда. Мы укроемся в скалах.

— У меня так кружится голова ... и мой желудок ... болит.

— Ты обезвожена и истощена. Обещаю, я поищу воду. Просто еще немного пройдусь.

Ленивый кивок, и она проталкивается вперед, увлекая меня за собой. 

— Еще немного.

К тому времени, как мы достигаем гор, солнце скрывается по другую их сторону, предлагая некоторое облегчение. Прохладная тень - бальзам для моей обожженной кожи, когда я вытаскиваю Брайани на острые скалы. Один за другим мы взбираемся все выше, пока не оказываемся примерно в двадцати футах от земли. На этой высоте я нахожу изгиб в скале, где опускаю ее отдохнуть. Ей нужна вода. Нам обоим скоро понадобится вода.

— Я вернусь. Спрячься здесь.

Она кивает и прислоняет голову к каменной стене рядом с собой, делая долгие затрудненные вдохи. Иногда в этих горах в небольших лужицах собирается роса или дождь, особенно в тени. Обычно этого недостаточно, чтобы утолить нашу жажду, но, безусловно, принесет некоторое облегчение. Поднявшись выше, я получше осмотрю местность и возможно, смогу осмотреть ближайший улей.

Горы уступают место плоской поляне с небольшим каньоном внутри, и мой взгляд останавливается на растении. Там, где есть растительность, есть и вода. Я бросаюсь к небольшому участку опунций, мое сердце бешено колотится в груди. Я сделала это. Я нашла еду. Если бы моя мама была здесь, она бы одарила меня гордой улыбкой и сказала, что я унаследовала инстинкты своего отца, который всегда умудрялся добывать для нас еду.

Внутри сумки лежит пачка спичек. Те же самые спички, которые мы использовали для поджога здания напротив нас, чтобы отвлечь Рейтов прошлой ночью. Осторожно, чтобы иголки не попали на подушечку кактуса, я чиркаю спичкой и подношу ее к плоду, опаливая глохиды. Вернувшись в наш улей, мы захватили специальные перчатки из шкуры животного, чтобы протирать шипы, но в панике, чтобы опередить орду, мы не догадались захватить пару.

Мое внимание привлекает больше растительности, и примерно в десяти ярдах от нас находится участок побольше с плодами кактуса. Я карабкаюсь к нему, опаливая иголки, и достаю нож, чтобы срезать их, запихивая фрукты в свой мешок.

Другой объект плавает на периферии моего зрения, и повернув голову, я снова смотрю на то что несомненно должно быть миражом. Под низко нависающей скалой, окутанная тенью, стоит небольшая тинаджа, наполненная водой. Мои руки дрожат, когда я вытаскиваю флягу из сумки и бегу по камню к краю бассейна. Вода пузырится во фляге, когда я наполняю ее, и когда я делаю глоток прохладной жидкости, она практически шипит, преодолевая сухость в моем горле. Я давлюсь и выплевываю воду из-за того, что пью ее слишком быстро, но я снова наполняю ее и снова выпиваю жидкость.

От потрескивающего звука мои мышцы напрягаются. Я смотрю мимо бассейна на стены горы. Возможно, это какое-то существо.

Или дикая кошка.

Вряд ли Рейты на такой высоте.

Я торопливо наполняю флягу в третий раз, осматривая окрестности, и спешу обратно вниз по скале, туда, где все еще лежит Брайани, прислонившись к стене. Наверное, отключилась, поскольку она не двигается и не просыпается при моем приближении. Поливая водой ее сухие, потрескавшиеся губы, я бужу ее, и ее глаза почти вылезают из орбит, она тянется к фляге, жадно выпивая жидкость. Она делает паузу, чтобы перевести дух, и пьет еще.

Я достаю из сумки фрукт и разрезаю его пополам, предлагая кусочек Брайани. Мы очищаем фрукт от толстой кожуры и отправляем в рот. Сладкий вкус взрывается на моем языке, и я откидываю голову назад, закрывая глаза, пока смакую его, затем выплевываю семечки. Схватив второй фрукт, я разламываю его, снова делясь с Брайани, которая хихикает над тем, что как я предполагаю, является фиолетовыми пятнами на моих зубах, поскольку у нее тоже пятна.

После пяти фруктов прежний голод больше не терзает мой желудок. 

— Мы возьмем с собой побольше и наполним наши фляги.

— Почему бы нам просто не остаться здесь?

Я смотрю мимо нее, осматривая камни. 

— Я услышала шум с другой стороны. Может быть, дикая кошка. Хотя, я предполагаю, что большая кошка уже учуяла бы нас. Вероятно, просто маленькое существо. Тем не менее, я не могу избавиться от ощущения, что за нами кто-то наблюдает, и поскольку солнце еще не заняло горизонтальную позицию в небе, у нас есть время найти укрытие.

Брайани подталкивается самостоятельно и, кажется, меньше спотыкается, когда следует за мной по скале туда, где я нашла тинаджу. Она бежит к бассейну с водой, рядом с ней звенят все три фляги, включая ту, которую мы взяли из маминого рюкзака, и наполняет их. Все еще сосредотачиваясь на окружающей обстановке, я сжигаю иголки и набираю еще несколько опунций.

Когда что-то касается моей задней части шеи, я замираю со свистом выпуская воздух, который, я уверена Брайани не услышит из-за ее хихиканья и плеска в воде.

— Так, так. Что у нас здесь? Звук мужского голоса в гуще пустыни примерно так же ужасен, как слышать щелкающие звуки, которые издают бушующие, когда они возбуждены. Это предупреждение о том, что должно произойти что-то плохое.

Крик Брайани привлекает мое внимание к тинаджа, где другой мужчина направляет на нее пистолет.

— Пожалуйста. Не причиняй ей вреда. Ты можешь взять меня. Делай все, что хочешь, но, пожалуйста, не прикасайся к ней.

— Взять тебя? У меня уже есть женщина. Настоящая женщина, с мясом на костях. Какого черта я хотел бы быть с тобой?

Меня охватывает замешательство, на мгновение лишая дара речи. Меня учили, что каждый мужчина, который натыкается на молодую девушку в пустыне, представляет потенциальную угрозу.

— Вы двое вторгаетесь сюда на частную собственность. Этот фрукт. Тинаджа. Принадлежит моему улью.

— Мне жаль. Мы были... голодны. И хотели пить. Мы уйдем.

— Мне тоже жаль. Не могу отпустить тебя сейчас.

— Мы не принадлежим к другому улью. Мы принадлежали, но мы ушли. Я не говорю ему, что на нас напала орда, опасаясь, что он застрелит нас за возможное заражение.

— Зачем ты сделала такую глупость?

— Они были жестоки, - лгу я. 

— Они избили нас.

— Не похоже, что ты сильно страдала, бока не съедены.

Мой взгляд скользит к Брайани, которая сидит, скрестив ноги, в то время как мужчина стоит на страже рядом с ней, опустив пистолет.

Давление с задней части моей шеи ослабевает, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как мужчина засовывает пистолет в кобуру. Ему, вероятно, за сорок, судя по небольшой лысине, худощавого телосложения, в отличие от его мускулистого друга напротив нас. 

— Вставай.

Может быть, он заберет нас в свой улей. Они не кажутся враждебными. Просто защищают, что в значительной степени является нормой.

Я не протестую, когда поднимаюсь на ноги, подхватывая свой рюкзак с земли.

— Не-а. Твои вещи остаются.

Идея оставить наши мешки здесь не очень приятна, но все же, ради укрытия и, возможно, большего количества еды, я делаю, как он говорит.

Мы следуем за Болди вниз по другой стороне горы, в то время как Бифи замыкает группу. Лагерь, состоящий из нескольких десятков палаток, расположенных по кругу у подножия горы, выглядит как их улей. Мое сердце воспаряет при виде этого. При мысли о том, что у меня есть дом. И снова люди. Судя по всему, множество людей передвигаются, выполняя различные задачи по приготовлению пищи и развешиванию одежды, заточке инструментов и освежеванию животных, которые привязаны к ветвям деревьев. Вероятно, это самый большой улей, который я видел за долгое время — в основном мужчины, конечно.

Я оглядываюсь на Брайани, которая следует за мной, и улыбаюсь, хотя она не отвечает на мой жест. Ее нахмуренные брови говорят мне, что она чувствует себя неловко. Осторожна. Возможно, мне тоже следовало бы, но я так отчаянно хочу все исправить для своей сестры, что не позволяю себе подобных мыслей.

Когда мы приближаемся к периметру, женщина с коротко остриженными волосами и гораздо более здоровым телосложением, чем у меня, обращает на нас свое внимание. Хмурое выражение на ее лице наводит меня на вопрос, то ли она недружелюбна, то ли удивлена, увидев двух молодых девушек, бродящих по пустыне.