Смерть - это трудное путешествие.

Но я и не подозревала, что смерть могла принести несчастье, разрушив отношения, которые мы построили.

***

Мистер Ди'Амико организовал службу в церкви, хотя это должно было улучшить его имидж. За службой последовали похороны. Ее гроб стоял на алтаре, окруженный свечами и цветами.

Мы с Люцифером пришли на службу вместе. Его брат уже был там среди других гостей. Люцифер был одет в черный костюм, время от времени теребя узел галстука.

— Позволь мне, — сказала я, останавливая его у входа и поворачивая лицом к себе.

Я наклонилась вперед и немного ослабила его галстук, закрепляя узел.

— Все будет хорошо, — прошептала я, не отрывая глаз от задания.

Но в глубине души я не знала, были ли мои слова правдой или нет.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Я через это проходила. Это тяжелый путь, но со временем раны заживают.

Он кивнул в ответ.

— Я здесь, если тебе нужно будет поговорить или что-нибудь еще.

Люцифер неохотно улыбнулся, вероятно, просто чтобы скрыть свою боль. Я ничего не могла сделать, чтобы вернуть ему хотя бы частичку счастья.

Абсолютно ничего.

Люцифер положил руку мне на поясницу, когда мы входили в церковь. Это единственное прикосновение дало мне маленький лучик надежды, что со временем все наладилось бы.

Несколько капо и их семьи сидели на передней скамье, плача и утешая, как великие актеры, которыми они и были. Тетя Мелани сидела в заднем ряду и грустно улыбнулась нам обоим, когда мы заняли места впереди. Я не была уверена, пришла бы она или нет, но когда та познакомилась с Розали поближе, они создали свои собственные узы дружбы, даже несмотря на то, что это было запрещено.

Цветы, которые я сорвала, окружали ее гроб вместе с фотографиями, которые она сделала со своим мужем и сыновьями.

Розали была одета в бледно-фиолетовое платье, которое я выбрала из ее шкафа. Я помнила, она говорила мне, что это был последний подарок, который она получила от матери Люцифера, так что он был действительно близок ее сердцу. Она выглядела такой красивой, несмотря на темные круги под глазами, костлявые кости и сухие бледные губы.

Я изо всех сил старалась восхвалять Розали, не проливая слез. Я рассказала о том, как она без колебаний приняла меня в свою семью, о том, как она осыпала меня материнской любовью, хотя мы не были родственниками. Было трудно читать, наблюдая, как Люцифер смотрел на свою мать с нейтральным выражением лица, пока я все это время говорила.

Когда я вышла из зала после своей речи, то заметила, что Люцифер встал и занял мое место, чтобы выступить. Все взгляды были устремлены на него, полные ожидания, что он сказал бы, как сильно скучал по своей матери. Но ничего из этого не произошло.

Он стоял на трибуне и говорил. Он говорил о своей матери, ее смерти и о том, как ему было грустно. Но это был не он. Люцифер... был кем-то другим.

Кем? У меня не было ответа на это. Все, что я знала, это каждое сказанное им слово - ни одно из них не шло от сердца. Я огляделась вокруг и увидела, что все слушали его с удовлетворением, а некоторые даже вытирали глаза. Но когда я снова посмотрела на него, встретившись с ним взглядом, я поняла.

Я просто знала, что он притворялся. Он не хотел, чтобы кто-нибудь видел его боль. Он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, через какие муки он проходил, как шипы пронзали его сердце каждый раз, когда он упоминал свою мать. Но я была единственной, кто действительно видел его.

Он воздвиг стену для всех, чтобы никто не мог вторгнуться. Я была единственной, кто разрушил его стену, став свидетелем его печали, его потери.

Когда он спустился и присоединился ко мне, его брат поднялся на трибуну, произнося свои слова. Но меня это не касалось, ведь я могла думать только о потерянном мальчике, сидящем рядом со мной. Мальчик, которого я так сильно любила, но который был так далеко от меня.

И с каждой проходящей минутой я чувствовала, что он все больше отдалялся от меня.

Обед после службы состоялся на заднем дворе церкви. Все были снаружи, а мы с Люцифером остались внутри церкви. Похороны были совершены. Были произнесены молитвы.

Теперь пришло время пройти по этой дороге горя.

Люцифер сидел рядом со мной в первом ряду, не выпуская моей руки. Его взгляд был прикован к фотографиям, которые все еще стояли на алтаре.

Он внезапно встал, ослабил хватку на моей руке и остановился перед фотографиями. Его взгляд остановился на первом кадре, где он обнимал свою мать, когда они сидели на скамейке.

— Где ты ее взяла? — спросил он.

— Она было в коробке, которую я нашла в ее спальне. Там было еще несколько фотографий и писем.

Я надеялась, что он не разозлился бы из-за того, что я рылась в вещах его матери. Но когда я вчера уходила из его дома, я не смогла удержаться и зашла в ее комнату. Она тоже была мне как мать, она всегда относилась ко мне как к собственной дочери, и по какой-то причине нахождение в ее комнате и просмотр ее вещей давали мне немного успокоения, которого я так жаждала.

Он не сводил с них глаз.

— Я удивлен, что она сохранила ее. Я сказал ей выбросить фото из-за дурацкой футболки-трансформера, которая была на мне.

Я нежно улыбнулась ему.

— Думаю, она хотела запечатлеть каждый момент с тобой, каким бы безумным или странным он ни был.

Люцифер глубоко вздохнул и облокотился на стол.

Я немедленно встала, потирая рукой его спину, а другую положив ему на плечо.

Я знала, что ему нужно пространство. Он все еще не осмыслил большую часть этого. И в определенной степени я тоже.

Но что-то внутри подсказывало мне остаться здесь, с ним, даже несмотря на то, что он этого не хотел.

— Люцифер?

— Хммм, — я слышала его задыхающийся голос.

Я обхватила ладонями его лицо, но он смотрел в сторону, не встречаясь со мной взглядом.

Я настаивала, заставляя его повернуться ко мне лицом.

Его глаза были опущены, челюсть сжата, брови нахмурены. Он сдерживался. Он боялся, что я увидела бы его насквозь... Но я уже это сделала.

Было уже слишком поздно.

— Люцифер, посмотри на меня, — мой голос звучал почти требовательно.

К счастью, он поднял голову.

— Можешь поплакать. Я буду здесь.

Он энергично покачал головой, держа руки в карманах.

— Выпусти это, Люцифер. Не души себя. Я никуда не уйду.

Когда я заметила, что у него дернулся нос, я поняла, что он на грани срыва.

— Все в порядке. Ты можешь поплакать, Люцифер. Просто поплачь.

Как будто мои слова были последней каплей, на его лице отразилось отчаяние, и он начал всхлипывать.

Не теряя ни секунды, я обхватила его руками и крепко обняла. Его руки крепко обхватили мою талию, когда он плакал, уткнувшись мне в шею.

Мои пальцы взъерошили его волосы, пока я позволяла ему изливать свое сердце.

— О-она ушла... она ушла, — выдавил он сквозь рыдания.

Мое сердце разбивалось на бесчисленные осколки, мои глаза жгли слезы, готовые вот-вот пролиться.

Но этот момент был не обо мне. Все дело в Люцифере. Это всегда был Люцифер.

Его тело затряслось, заставляя мою кожу вибрировать. Его руки сжались вокруг меня, когда я почувствовала, как капли слез упали на мои плечи и шею.

— Я только что похоронил свою мать. Она никогда не вернется. Н-никогда.

— Все в порядке. Все в порядке.

Но ничего не было в порядке. Я не знала, будет ли так когда-нибудь снова.

***

НАСТОЯЩЕЕ

— Встань на колени, — резко приказал Аид, как только вошел в комнату.

От его слов у меня по спине пробежала дрожь ужаса. Я не могла заставить свои конечности пошевелиться. Я застряла - не в силах сдвинуться ни на дюйм.

Прежде чем я успела понять, к чему он клонил, Аид с силой схватил меня за волосы. Поднял и швырнул на кровать.

— Когда я говорю встать на колени, ты встаешь на колени! — закричал он.

Я прерывисто выдохнула и встала на четвереньки.

— Кому. Ты. Принадлежишь? — выпалил он.

— Т-тебе.

Внезапно он стянул с меня брюки и нижнее белье. Моя грудь сжалась, а на глаза навернулись слезы.

Без предупреждения он стянул мои ноги вниз, так что половина моего тела свисала с кровати. Он уткнул мое лицо в простыню, и я услышала знакомый звук расстегиваемой молнии.

— Почему у тебя такой неуверенный голос? А?

— Я...я не...

Прежде чем я успела закончить свой ответ, Аид вошел в меня. Я издала крик о помощи из-за боли, заставляющей мое тело биться в конвульсиях. Он снова уткнул мою голову в простыни, отчего мне стало трудно дышать. Я и близко не мокрая, и от таких резких толчков, и, боюсь, по моим бедрам потекла кровь.

Я безудержно рыдала в простыню, пытаясь успокоиться от жгучей боли.

Я должна оттолкнуть его или дать отпор. Сделать что-нибудь.

Но если бы я это сделала, кто-то другой расплачивался я за последствия. Кто-то другой был бы в опасности. Кто-то другой чувствовал бы себя беспомощным, как и я.

И только ради того, чтобы защитить этого человека, я готова пожертвовать собой этому монстру до конца своей жизни.

— Ты действительно забыла, какой контроль я имею над тобой? — он толкнулся сильнее.

— Нет, — едва слышно ответила я своим приглушенным голосом.

— Тогда какого черта ты делаешь за моей спиной, а? Отвечай мне! — заорал он во весь голос, продолжая свои толчки.

Когда я помедлила с ответом, он крепко схватил меня за волосы, новые слезы потекли по моим щекам, делая простыню мокрой.

Я почувствовала, как мои внутренности горели от дискомфорта, а кожу головы пронзила боль от резких рывков.

— Я ничего не делала.…Я обещаю.

— Лгунья! Тогда почему Эндрю спрашивал меня о том, действительно ли я хорошо к тебе отношусь или нет? Откуда он знает, а?

С каждым словом, вырывающимся изо рта огнем, его толчки становились сильнее, как будто кто-то вонзал нож в мою кожу. Мурашки разбегались повсюду, покалывая мою кожу.

— Я ничего не говорила. Пожалуйста, Аид, — закричала я.

— И я должен верить такой бесполезной женщине, как ты? Никогда!

Он снова уткнул мое лицо в простыни, заглушая мой голос, не утруждая себя выслушиванием моих доводов.