— Только если ты уже живешь.

— Даже если ты на волосок от смерти, — возразил он, рисуя на мне неразборчивый узор. Когда я уже думала, что на него ничего не действует, он бросил взгляд вниз. Лезвие задело крошечный участок обнаженной кожи над моим поясом. — Как только я завладею чьей-то душой, она станет пешкой в моих руках.

Майкл Майерс по своей навороченности напоминал телепузика. О том, как хорошо ему удавалось скрывать это с помощью неземной внешности и безупречных манер, можно было бы написать диссертацию по психологии.

Я подумала, не подслушивают ли нас Вера и девочки из гостиной.

С этого ракурса мы не могли видеть дальше пустой дверной коробки, но я бы не стала им мешать. Они любили сплетничать почти так же сильно, как и видеть, как меня наказывают.

Я причмокнула губами.

— Знаешь, что я думаю?

— Нет. Можешь оставить свои два цента себе. Ты выглядишь разбитой.

Я проигнорировала его колкость.

— Ты что-то скрываешь. Ты не похож на человека, который носит с собой оружие.

Сказав это, я поняла, что на самом деле не испугалась.

Захвачена, разгневана и готова к бою? Конечно.

Но страшно? Как бы безумно это ни звучало, но даже когда его нож был направлен прямо на меня, я чувствовала себя в безопасности.

Он покачал головой.

— Ты даже не представляешь, что я за человек.

Его сумрачные, сверкающие глаза окинули меня взглядом. Я воспользовалась возможностью схватиться за нож. Я нацелилась на рукоятку, но мои пальцы случайно соприкоснулись с его пальцами.

Зак зашипел и отпрянул, словно мое прикосновение поставило на нем клеймо.

Выражение его лица стало диким. Он попятился назад, глаза остекленели от чего-то, чего я никогда раньше не видела.

Не на нем.

Ни на ком.

Его спина ударилась о раковину с громким стуком. Я была так удивлена его бурной реакцией, что тоже пошатнулась в противоположную сторону.

— Не трогай меня.

Слова прозвучали резче, чем он когда-либо говорил со мной. Впервые он не шептал, не шипел и не хрипел.

В этом простом заявлении не было никакого контроля.

Вопреки всякой логике я выпрямилась, заставив себя отвести плечи назад. Мысль о том, что я каким-то образом перевернула ситуацию, приводила меня в восторг.

Каким бы ни было твое слабое место, я найду его. А потом буду давить на него, пока ты не истечешь кровью.

Я вцепилась в край прилавка позади себя, заставляя жажду крови отступить. Сердце билось так сильно, что я боялась, что оно сломает мне грудную клетку и вырвется из плоти.

Больничный счет был мне не по карману.

Зак сжал нож дрожащими пальцами. Я прокрутила в памяти последние несколько секунд. Он приказал мне не трогать его, а не его нож.

Возможно, это пустяк, но моя интуиция говорила об обратном.

Я собрала всю уверенность, на которую была способна, уверенная, что что-то поняла.

— И что? Теперь ты меня убьешь?

Мышцы в моем животе горели.

Я чувствовала себя заряженной. Живым проводом. В нем кипели гнев, ярость и жизнь.

Мне хотелось наброситься на этого человека и задушить его. Закончить эту игру в го. Показать ему, на что я способна.

Я не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то заставлял меня чувствовать себя чем-то большим, чем папа.

Друзья, мальчики, знакомые - все они приходили и уходили.

Зак держал челюсть, двигая ею вперед-назад. Его нож все еще был направлен на меня, на всякий случай. Он вдруг стал задумчивым.

Мне нужно было отвлечь его от собственных мыслей.

— Ты хотел предложить мне сделку, — напомнила я ему. — Я слушаю. — Неохотно.

Его губы изогнулись в злобном оскале.

— Думаешь, ты заслуживаешь сделки? — Красивый мальчик, уродливая душа.

— Я думаю, ты все еще здесь, и ты задумался над моей личностью, так что, очевидно, ты нашел во мне то, что искал. Не позволяй своей гордости мешать тебе достичь цели. Я уверена, что на свете достаточно людей, чтобы погладить твое гигантское эго. Мне не нужно быть одним из них.

По его выражению лица я поняла, что, по его мнению, я слишком много говорю, слишком много сражаюсь и вообще являюсь головной болью.

Он не изменил своей позиции.

— Ты - наемный работник.

Подводя итог всему моему существованию через описание моей работы.

Мило.

— Я экономка, — поправила я, выпрямляя позвоночник, ничуть не стыдясь. — Ну, если ты хочешь перейти к сути дела, то у меня есть фирма в Мэриленде с моей се... — я начала говорить "семьей", но они не заслуживали этого звания. Ни в коем случае. — В основном с моей мачехой.

Зак подошел ближе, взяв себя в руки после того странного момента между нами.

— Твоя мачеха бесполезна.

Я снова почувствовала его запах.

Его неповторимый аромат, который заставлял меня думать о скандинавских лесах и безжалостных зимах.

Может, я и умная, но мое тело явно было тупым. Даже если бы Зак Сан был дьяволом, я бы охотно позволила ему утащить себя во тьму.

Я была Персефоной, охотно идущей за ним в подземный мир.

— Это неправда. У нее есть много способов применения. Если тебе когда-нибудь будет трудно заснуть, попроси ее рассказать тебе о своих проблемах с гардеробом.

— Я не понимаю... — Он крепче сжал нож, положил тупой край лезвия мне на ключицу и медленно провел им по горлу. У меня перехватило дыхание. — ...почему единственный человек в этой семье с нормально функционирующим мозгом стал всеобщей сукой, Осьми.

Ах.

Вопрос на века.

Я на мгновение задумалась о том, чтобы солгать ему. Правда, безусловно, была самым уязвимым местом, которым можно было поделиться.

Но я решила не делать этого.

Закари Сан разберется в моей брехне еще до того, как я закончу предложение. Не было смысла скрывать от него что-то, даже если я знала, что он полон секретов.

Отчетливо осознавая, что они вполне могут подслушивать, я понизила голос и убрала нож с подбородка.

— Мне нужно уладить кое-какие вопросы, прежде чем я смогу с ними расстаться. Юридические вопросы. — Я нахмурилась. — В любом случае, ты пришел сюда не для того, чтобы накричать на меня из-за кулона?

Да. Мне так хотелось сменить тему, что я была не против, чтобы на меня накричали.

— Кричать - истерично и бессмысленно. Ты заслуживаешь наказания, а не слов. — Кончиком ножа Зак наклонил мой подбородок, чтобы я встретилась с его глазами. — И это возвращает меня к нашей сделке.

Я тяжело сглотнула, находясь между яростью и интригой. Я действительно должна была бояться этого человека.

Не знаю, почему я не могла заставить себя вызвать эту эмоцию. Может быть, потому что он казался слишком контролируемым, чтобы убивать кого-то просто так.

А может, дело было в чем-то другом.

То, как он держал свой нож, почти напомнило мне, как мой пожилой сосед держался за свою трость. Или как малыш напротив держит свое одеяло.

Как будто он часто пользовался им. Небрежно. Как аксессуар, помогающий ему справляться с повседневными делами.

Я поджала губы.

— И что ты сделаешь? Насильно выдашь меня замуж, как твой друг-психопат?

Все знали, что Ромео Коста потащил свою южную красавицу жену к алтарю за уши, пиная и крича.

То, что теперь они были самой восхваляемой и восхищаемой парой в этом почтовом индексе, не имело ни малейшего значения.

Их история происхождения навсегда запечатлелась в моем мозгу.

Как он запер ее в своей золотой клетке.

Как она скрежетала прутьями, сгибала их в форме его сердца и изматывала его, отламывая кусочек за кусочком, пока он не стал полностью и безраздельно принадлежать ей.

Легенда о мрачном Ромео и упрямой Джульетте, шептали сплетники. Переписанная классика, где каждый получил свой счастливый конец.

Но я не была Даллас Костой.

Если бы по какому-то дикому стечению обстоятельств Зак Сан заставил меня выйти замуж, я бы не стала играть в долгую игру.

Скорее всего, я бы заколола его во сне своим шпагой.

Зак откинул голову назад и уставился на меня так, словно у меня были галлюцинации.

— Не обижайтесь, мисс Баллантайн, но я скорее женюсь на диком койоте, чем на вас. По крайней мере, с койотом будет гораздо приятнее проводить время. К тому же, если я буду его кормить, у меня может появиться шанс приручить его.

Я улыбнулась, не преминув продемонстрировать клыки.

— Осторожно. Он также может надрать тебе задницу в Го.

— Полегче, Маленький осьминог. Помнится, ты сбежала от игры, потому что сама загнала себя в ловушку.

Я могла бы прекрасно закончить эту игру.

Я проигрывала ее в голове перед сном каждый вечер после вечеринки. Побочный эффект звездной памяти и нездоровой одержимости победой.

Я знала, где лежит каждый камень. Предвидела каждый его шаг. И, что самое важное, как я буду использовать их против него.

Я сузила глаза, взглянув на часы на стене позади него.

— Чего же ты хочешь?

У меня было много работы.

Остатки лазаньи на полу не собирались убираться сами собой, и при таком раскладе семья Ахмади имела полное право лишить меня зарплаты за опоздание.

Зак не торопился с ответом, представая передо мной во всей своей безапелляционной, неоправданно привлекательной красе.

Суровый, холодный и неумолимый.

Безупречная скульптура, покинутая до нанесения лака.

— Тебя.