— С Джейком все в порядке. Мы внимательно следим за ним в полиции. Не волнуйся за него. И Кайла тоже в порядке, немного потрясена ...

— Кайла? — прошептала я. — Что случилось с Кайлой?

Джастин медленно выдохнул.

— Кайла, по-видимому, получила сообщение от Марины о том, что в закусочной сработала сигнализация, — объяснил он напряженным голосом. — Кайла сказала, что проверит её, когда будет проходить мимо. Ее связали и заперли в кладовке, пока горела кухня.

Я посмотрела на него, мое сердце разбивалось все больше и больше.

— Это все моя вина, — шепчу я. — Я знала, что не должна была оставаться. Я просто подвергаю всех еще большей опасности.

— В действиях психопата нет твоей вины, Фрейя, — твердо заявил Кен. — Я никогда не хочу видеть, как таким образом страдают невинные люди, включая мою собственную мать, но ты помогла нам раскрыть гораздо более крупную преступную группировку, которая спасет еще много жизней. Эрик был не одинок в своих делах, и теперь мы можем послать все большим парням в большом городе, чтобы они прекратили этот бизнес, через который они отмывали оффшорные счета. Мы — район маленького городка, в котором обычно не бывает подобных драм. Так что какое-то время ты будешь главной новостью — просто будь готова.

Я облизнула пересохшие губы и тихо сказала:

— У меня есть еще информация.

Кен и Джастин переглянулись.

— Хорошо, — сказал Кен, — давай проверим тебя у врача, чтобы ты могла дать нам показания.

Я слабо улыбнулась, когда раздался еще один стук в дверь и в комнату тихо вошла стильная женщина лет под тридцать в элегантном деловом костюме и со светлыми волосами, аккуратно зачесанными назад. Кен улыбнулся ей.

— Дженна. Рад тебя видеть.

— Шериф Бенсон.

Она протянула руку и тепло улыбнулась ему. Она повернулась к Джастину, и ее улыбка на долю секунды исчезла, прежде чем вернуться.

— Мистер Эттлборо. Я не знала, что ты принимаешь участие во всем этом.

Джастин опустил голову.

— Просто дружеское дело. Я обещаю, — он повернулся ко мне и улыбнулся. — Увидимся позже, Фрейя.

Он кивнул Кену и ушел, обходя Дженну стороной.

Кен тоже встал.

— Фрейя, это доктор Дженна Мортон, психиатр. Я оставлю тебя в ее очень умелых руках и через некоторое время свяжусь с тобой.

— Ты пришлешь ко мне Алекса?

— Я сделаю все, что в моих силах.

Я задумчиво смотрела, как он уходил, прежде чем неохотно согласилась поговорить с психиатром.

Я провела в больнице еще два дня, и мне разрешали выписаться, если в течение следующих нескольких недель я проведу еще несколько сеансов в офисе доктора Дженны в городе. Все мои слабые намеки на то, что мне нужно уехать из города, были тщательно проигнорированы. Она сказала, что хочет попытаться разобраться с тем, что случилось со мной, прежде чем это перерастет в ПТСР, и я не могла отделаться от мысли, что Алексу следовало пройти такое же лечение. Усилия по лечению его посттравматического синдрома, когда он вернулся, должны были быть более агрессивными. Зная Алекса, я могла сказать, что правильные слова от правильных людей могли бы помочь — и, вероятно, все еще могут.

Утром в день моей выписки из больницы я дала Кену свои показания. Я предупредила его, какого рода информацией и о ком я хотела бы поделиться, и он решил, что это выше его должностных полномочий, и вызвал подкрепление. Здесь присутствуют несколько крупных людей в черных костюмах, которые, так получилось, из ФБР. Я держалась поближе к Кену, поскольку он единственное знакомое лицо, которое я знала в комнате; он относился ко мне так, словно я его младшая сестра, и я бесконечно благодарна ему за это. Не думаю, что смогла бы пережить этот допрос, если бы не он. Костюмы пугали, но Кен стоял на своем, поддерживая меня. Каждый раз, когда я пугалась, он клал свою тяжелую руку мне на плечо и ободряюще сжимал, и именно так я справилась с этим процессом.

В результате я предоставила им доступ к моей доверенной компании, которой я поручила поделиться с ними информацией, которую я спрятала. Поскольку я делилась этим по собственной воле, они только заберут информацию и оставят деньги мне — я не арестована, так что нет необходимости конфисковывать деньги. Честно и беспристрастно.

После этого заявления я почувствовала себя на две тысячи фунтов легче — я не сидела на бомбе замедленного действия, готовой взорваться в любой момент, и я помогла людям. Я довольна и тем, и другим.

Кен поцеловал меня в лоб и ушел с костюмами, говоря, что ему нужно закончить давать показания в участке.

Алекс не навещал меня. Совсем. Ни до того, как меня выписали, ни после. Я позвонила Джастину, когда была в больнице в первый день, поскольку Кен избегал этого вопроса, как чумы, и он утверждал, что не видел его и ничего о нем не слышал с тех пор, как они вместе спасли Кайлу из огня.

Кен уже уехал в участок. И я не могла позвонить Кайле, не после того, как усомнилась в ней, и не после того, как почувствовала себя виноватой в ее нападении. Для того, чтобы она простила меня, потребуется нечто большее, чем простой телефонный звонок с просьбой об одолжении забрать меня из больницы.

Алекс — пропал без вести. Итак, в списке моих близких друзей остался только Джастин.

— Привет, Джас. Ты можешь забрать меня из больницы? — спросила я его, когда он ответил после второго гудка.

— Конечно, — прощебетал он без колебаний. — Буду через несколько минут.

Пока я сидела там и ждала, вышла медсестра, которая была со мной, когда я проснулась.

— Извините! Фрейя, верно?

— Верно, — медленно произнесла я.

— Вот. Это оставили для тебя.

Я взяла протянутый конверт и в замешательстве посмотрела на него.

— Спасибо, — пробормотала я.

Перевернула его и достала открытку.

Это безвкусная открытка «Выздоравливай скорее» с розовым плюшевым мишкой, держащим воздушный шарик. От ее содержимого я замерла.

Фрейя,

Твои вещи в "Танцующем пони". Я не думал, что ты захочешь пойти в дом, а технически это все еще место преступления. Я боролся за то, чтобы получить то, что сделал, так что это немного. Мой грузовик там, можешь им воспользоваться. Он мне не понадобится.

— Алекс

Мое сердце подскочило к горлу, когда я перечитала открытку еще несколько раз. Я пыталась читать каждое слово так, как будто у него есть другое значение, но мне ничего не приходило в голову.

Джастин остановился передо мной и посмеялся над открыткой в моей руке.

— От кого это? Держу пари, это Донна. Розовый — ее любимый цвет.

— Алекс мертв? — прошептала я.

— Что? Нет!

Он выглядел сбитым с толку.

Я протянула ему открытку и наблюдала, как расширялись его глаза, когда он читал ее.

— Что за черт? — прошептал он.

— Какого хрена, в самом деле.

Он нахмурился и открыл свой пикап, пропуская меня внутрь.

— Тогда, наверное «Танцующий пони»?

Я медленно вдохнула и выдохнула, чувствуя, как жизнь наполнила мои легкие.

— Наверное, да.