Ее дыхание вырывается длинным, медленным потоком, и она снова тянется за своим напитком.

— Честно говоря, я тоже не в восторге от того, чтобы рассказывать ему. Он нанял меня для управления этим проектом, а вместо этого я сошлась с прорабом. Вряд ли это образец профессионализма.

— Не вместо, — поправляю я. — Ты проделала потрясающую работу с домом. Твоя работа ничуть не пострадала.

— Ну… — Она поднимает плечо. — Есть еще одна вещь, которую я скрывала от него о своей работе в течение последних четырех лет.

Она сморщилась.

— Так что у меня есть две причины разочаровать его.

Она смотрит в свой напиток с угрюмым видом, а я наблюдаю за ней с тяжелым сердцем. Как бы она ни волновалась, я не думаю, что Рич будет разочарован в ней в такой же степени, как во мне. Она молода, ей можно совершать ошибки. Я достаточно взрослый, чтобы знать лучше.

— В любом случае.

Она осушает свой напиток и поворачивается ко мне, изо всех сил стараясь изобразить улыбку. Это всего лишь одно слово, но его достаточно, чтобы сказать мне, что мы пока отложим этот разговор, и часть меня радуется. Я хочу получить все, о чем мы говорили, но у меня нет ответов, которые нам нужны сейчас.

Взгляд Вайолет переходит на озеро, ярко переливающееся на солнце. — Ты когда-нибудь нырял с аквалангом?

Я тихонько смеюсь. — Нет. У меня есть соседи.

Она бросает беглый взгляд через каждое плечо. — Они не видят.

— Не отсюда, но у них прекрасный вид на воду. Их дома видны с озера.

По ее губам скользит озорная улыбка. —И что?

Я поднимаю брови. Она не может быть серьезной. У старой миссис Макгрейди, живущей по соседству, наверное, случится инсульт, если она выглянет из своего окна. А еще есть Том Марли, парень, который живет по другую сторону от меня. Он довольно милый, но я не раз видел, как он подглядывает за молоденькими кассиршами на местном рынке. От одной мысли о том, что он может заглядеться на идеальное тело Вайолет, у меня по коже бегут мурашки.

Но она уже поднимается со стула и стягивает через голову сарафан, открывая черное бикини под ним. Ее цвет лица стал на тон темнее после долгого пребывания на солнце, а плечи теперь усыпаны крошечными веснушками. Я снова думаю о том, как ей идет это место, и как мне хочется, чтобы нам не пришлось уезжать.

Мои мысли полностью обрываются, когда она развязывает завязки своего бикини, позволяя ему упасть на землю. Вслед за ним падает и нижняя часть. Я провожу глазами по ее коже, желая прикоснуться к ней в миллионный раз за эти выходные, но потом ловлю себя на мысли. Когда я встречаю ее строгий взгляд, она хихикает.

— Пойдем.

Я моргаю. Трудно сосредоточиться, когда она голая. — Что?

— Я иду внутрь, — говорит она с ухмылкой. — Пойдем.

— Ни за что. — Я хватаю ее платье и хмуро протягиваю ей. Мне нравится каждый сантиметр ее изгибов, но они предназначены только для моих глаз. — Ты не можешь выйти туда в таком виде.

Ее бровь выгибается в вызове. — Почему?

— Вайолет...

Повернувшись на каблуке, она направляется к причалу.

— Не смей...

Но прежде чем я успеваю закончить, она уже в воде и смеется во весь голос.

— Приходи и забери меня, — говорит она, стоя на мелководье так, что вода доходит ей только до пупка, а ее прекрасная грудь выставлена на всеобщее обозрение.

Господи.

Я поднимаюсь со своего места и качаю головой. Трудно злиться на нее, когда она так чертовски сексуальна, но потом я представляю себе Тома на крыльце своего дома, любующегося ею.

Ни за что, черт возьми.

— Вернись сюда, — рычу я.

— Ты не собираешься присоединиться ко мне?

— Нет, и ты уходишь. Сейчас же.

Она дуется. Мне вспоминается женщина, которую я впервые встретил, та, которая могла быть такой умной и грубой, которой нужно было, чтобы я преподал ей урок. Возможно, пришло время сделать это.

— Убирайся сейчас же, Вайолет, иначе будут проблемы.

Ее глаза вспыхивают. Почему у меня такое чувство, что именно это она и хотела услышать?

Она выныривает из воды, на ее губах играет озорная улыбка. Я бросаю ей платье, и она натягивает его на влажную кожу с огнем во взгляде.

— Иди сюда.

Я тянусь к ней, но она обходит меня стороной и демонстративно направляется в дом.

— Вайолет, — предупреждаю я, пускаясь за ней, и она игриво взвизгивает, взбегая по ступенькам. Я следую за ней внутрь и хватаю ее за запястье, когда она направляется к лестнице на чердак. Я не хочу, чтобы она была там. Я хочу, чтобы она была здесь, на диване.

Она изумленно вздыхает, когда моя рука обхватывает ее запястье. — Что ты делаешь?

— Я же просил тебя не выходить туда голой. Какого черта?

Она нагло смотрит на меня. — А я просила тебя не указывать мне, что делать.

Я качаю головой в недоумении. Она делает это нарочно, несомненно. Она пытается нажать на мои кнопки, как в старые добрые времена. И Боже, как же мне хочется ей подыграть.

— Милая, — говорю я, из моей груди вырывается злобный смех, — ты же знаешь, что так не бывает.

Она хнычет, когда я толкаю ее на диван, но это не звук шока или боли. Это звук возбуждения. Ее руки перемещаются к бедрам, медленно, дразняще поднимая платье, и мой член напрягается от обжигающего жара в ее взгляде.

— Ты прав, — мурлычет она. — Я была плохой. Думаю, вопрос в том, что ты собираешься с этим делать?

Я опускаю свой рот к ее рту, достаточно близко, чтобы поцеловать, но отказываясь от прикосновений. — У меня есть идея.