Александр Шохов

ПОКУШЕНИЕ

Танцующая смерть, приближающаяся и удаляющаяся.

Эдвин Гунт

- Полагаю, - сказал Гольдфайн, - все ясно.

Я смотрел на него и постепенно погружался в состояние полной заторможенности. Мысли крайне медленно ворочались в моей бедной продырявленной голове.

- Если это случится еще раз, - произнес я, - то я могу откинуть копыта.

- Я сегодня же займусь твоей проблемой, мне только надо добраться до дома.

- Слушай, Макс, кто это был?

- Засни и жди до вечера. Я тебе позвоню! - Гольдфайн начинал злиться, это всегда было верным признаком того, что его ум начал работать.

Уходя, он захлопнул дверь так, что с полки в коридоре упала ложечка для обуви.

Мне надо было доехать сегодня до своих киосков, посмотреть как дела у девчонок-продавцов, но голова была слишком тяжелой, чтобы выбираться из дома немедленно. Я прилег на диван перед телевизором и провалился в глубокий сон. Мне снилась мокрая после дождя вечерняя улица, фонари в желтой дымке, пустота, звонкое эхо падающих из водосточной трубы капель. Я двигался вдоль домов и мне было страшно. Я точно знал, что сейчас вступлю в запретную зону. Что это за зона, и что я там должен был сделать, я помнил во сне, но забыл, проснувшись от собственного ужаса. С телеэкрана вещал диктор.

Опять якутская война... В комнату прокрадывались сумерки, голова слегка побаливала, но в целом, терпеть было можно.

Я пробрался на кухню, поставил чайник. Хотелось спокойно попить кофе с коньяком, шоколадом и куском недоеденного вчера торта и постараться расставить все по местам.

А травму черепа я получил крайне интересным способом. Шел по обычной городской улице и вдруг оказался на вершине горы.

Я никогда не был в горах, и не увлекался альпинизмом, больше того, никогда не стремился к этому. Но я почувствовал ветер, холод, недостаток кислорода, словом, я действительно был там.

И тут кто-то сильно толкнул меня в спину. Падая, я оглянулся. На вершине стоял человек, очень похожий на меня. А потом была боль от падения на асфальт и угол ступени бетонного крыльца диетического магазина, ударивший чуть выше виска. Это случилось прямо около моего дома. Я сразу же вызвал Гольдфайна, которому верил как себе. Макс - медик от бога - мог вылечить любую болезнь. Даже рак, даже СПИД. Так о нем говорили. Осмотрев мою рану, Гольдфайн хмыкнул и стал расспрашивать о том, как это случилось. Потом сказал: "Полагаю, все ясно", и ушел, не попрощавшись.

Проблемы, занимающие меня в связи со случившимся, были следующие: должен ли я сомневаться в собственном рассудке?

По трезвом размышлении я решил, что лучше не сомневаться, иначе я утрачу единственный инструмент анализа, который у меня есть, а это может привести к необратимым последствиям.

Вторая проблема - не было ли это покушеним на мою единственную жизнь? Я решил оставить ответ на этот вопрос до явного улучшения моих мыслительных способностей. И третья проблема - находился ли я на вершине на самом деле или это была сложная галлюцинация, слишком похожая на правду? И если я находился на ней на самом деле - то кто был мой двойник?

Чайник вскипел. Я высыпал в чашку две ложки растворимого кофе, добавил сахар, коньяк, извлек из холодильника торт и шоколад и уютно устроился на своем любимом стуле в углу кухни у окна. Остаток вечера обещал быть приятным. Зазвонил телефон. Я дотянулся до кухонного аппарата, нажал селектор.

- Слушаю!

- Привет! - это был Гольдфайн. - У меня есть интересные новости. За последнюю неделю еще четыре человека в городе испытали на себе подобные воздействия. Это только зарегистрированные случаи. Ты можешь не беспокоиться, это не покушение на твою бесценную личность, а если и покушение, то исходящее от сил куда более могущественных, чем твои плечистые друзья.

- Ты что, на ФСК намекаешь?

- Это не ФСК, не ГРУ, не ЦРУ и не "Интеллидженс сервис". Я не знаю, кому ты понадобился, но суди сам: все персоны, подвергнутые подобной обработке,- мужчины ростом 190-191 см, весом 85-90 килограмм, с коэффициентом интеллекта 175-195; все, кроме тебя, люди творческого склада мышления:

поэт, актер, композитор и художник. Так что компания у тебя что надо. Все брюнеты с голубыми глазами. Особенно впечатляет, что все испытали подобные видения с двойниками, но одного двойник топил, другого разрезал электропилой, третьего бросил с небоскреба, четвертого заставил принять дозу яда. Само собой, все в разных ситуациях...

- Макс, перестань тараторить! Подробности меня меньше всего интересуют. Скажи лучше, что мне делать.

- Наложи мазь на рану, прими димедрол и спи.

Макс был слегка обижен, что я не дослушал его бесценные замечания до конца.

- И это все, чем мне может помочь современная медицина?

- Ладно, если будут проблемы, звони.

Он повесил трубку. С Макса взятки гладки. Он, разумеется, классный спец, но, как и все медики, обучавшиеся делать операции на трупах, он воспринимает живого человека как двигающийся труп, не подверженный разложению - функционирующую систему клапанов, рычагов, канатов и гибких трубок.

Значит, вся надежда на собственный интеллект, о котором Макс такого высокого мнения.

Я не помню, как уснул в тот день. Выпитый кофе оказался куда действеннее димедрола. Наутро рана уже затянулась и болела только когда я активно двигал кожей лица. Я умылся, побрился, одел новую белую рубашку, выпил чаю, облачился в деловой костюм и, схватив кейс, уже в девять вышел из дому. Подземный гараж находился в моем дворе. Несмотря на вчерашнее происшествие, чувствовал я себя превосходно.

Я приветливо поздоровался с охранником, кстати, тоже голубоглазым брюнетом, и в 9-15 уже выезжал за ворота.

Вроде бы обычный день. Надо позаботиться, чтобы вовремя подвезли товар в десятый киоск, выгнать с работы проворовавшуюся Зою, подписать бумаги, необходимые бухгалтеру...

До полудня я с упоением занимался повседневными делами, совершенно забыв о своей истории. Но она сама напомнила о себе: в час дня позвонил Макс.

- Знаешь, я должен тебе сказать... Словом, двое твоих собратьев по несчастью сегодня скончались. Внезапная остановка сердца.