– Такая сладкая, – говорю я ей, точно так же обводя другой сосок, обводя его языком, снова пробуя её на вкус. Луна сглатывает.

– Иди сюда, – шепчет она, её щеки краснеют, когда она тянется ко мне, её руки скользят вверх по моей спине и вниз, пока она не обхватывает одной рукой мой член.

У меня вырывается прерывистый вздох. Луна целует меня, пробуя себя на вкус моим языком. Она что-то бормочет между небрежными, влажными поцелуями. Её рука движется вверх и вниз, и я дрожу.

– Генри. Генри…пожалуйста.

Я знаю, чего она хочет. Я хочу того же.

– Терпение, – поддразниваю я, повторяя то, что она сказала ранее, но я тоже не хочу ждать.

Откидываясь назад, я натягиваю презерватив так быстро, что она смеется надо мной. Я тоже улыбаюсь. Но стоит мне погладить себя, как весь юмор улетучивается.

В её глазах вспыхивает желание.

– Сделай это снова, – шепчет Луна.

Снова обхватывая член рукой, я глажу себя от основания к кончику и обратно. Она издает сдавленный звук и двигает бедрами.

Восторг разливается по моим венам, когда я забираюсь на неё сверху. Нервное возбуждение отражается на наших лицах, когда я устраиваюсь между её ног.

Луна медленно поднимает на меня взгляд, пока наши взгляды не встречаются. Моё сердце бешено колотится в груди. И тут меня осеняет. Кое-что, что я знал в глубине своего сердца, но мой мозг и остальная часть меня должны были наверстать упущенное.

– Я...

Я почти говорю это. Что я чувствую. Что она заставляет меня чувствовать.

Затем она тянется, чтобы поцеловать меня, долго и глубоко. Я стону ей в рот, начиная скользить в блаженные глубины её тела. Это пример абсолютной эйфории.

Но мне приходится остановиться, чтобы перевести дыхание. Чтобы дать ей время привыкнуть ко мне. Я провожу губами по её подбородку, носом по шее, вдыхая её запах.

Каждая клеточка моего тела горит, а сердце бешено колотится. Я открываю глаза и вижу, что у Луны они всё ещё закрыты. Её темные ресницы касаются розовых щек, а губы кажутся более полными, припухшими от моих поцелуев. Она прекрасна. Такая мягкая, теплая и податливая подо мной. Нет другого места, где я бы предпочел быть, и нет никого, с кем я бы предпочел быть.

Словно услышав мои мысли, Луна внезапно поднимает на меня взгляд. На её лице появляется мечтательное выражение, глаза полны удивления.

– Ты в порядке? – спрашивает она меня, касаясь моей бородатой челюсти.

Эти три слова вертятся у меня на кончике языка, но я проглатываю их обратно и киваю, прежде чем вместо этого прижимаюсь губами к её губам.

Ещё слишком рано, напоминаю я себе.

И поэтому я пытаюсь дать ей понять, что я чувствую, своими действиями – нежными поцелуями, нетерпеливыми руками и очень податливым телом.

Когда я толкаю бедра вперед, Луна всхлипывает, на её лице отражается боль.

– Подожди... помедленнее... – выдыхает она.

Она стонет мне в рот, когда я двигаюсь, как она просила. Медленно. Осторожно. Но она такая чертовски горячая, такая тугая. Когда я погружаюсь ещё немного, она ругается.

– С тобой так хорошо, – скрипит мой голос ей в ухо, и она хнычет в ответ.

Я хочу наполнить её. Опустошить её.

Вместо этого я дышу. Сосредоточен на звуках, которые она издает, хриплых вздохах, произнесении моего имени. Мне это нравится. Когда я наклоняю голову, чтобы поцеловать её в затылок, нежно посасывая чувствительную кожу, Луна сжимает мои плечи, шире раздвигая для меня бедра. Её пальцы перемещаются, чтобы погладить мой затылок и зарыться в волосы, в то время как её левая нога высоко обхватывает мою талию, приглашая меня погрузиться глубже, где я растягиваю её самым восхитительным образом. Луне трудно дышать ровно, а я вот-вот сойду с ума.

Когда я оказываюсь глубоко внутри и мы оба тяжело дышим, её бедра двигаются подо мной раз, потом другой, и это пытка. Опасная, сводящая с ума пытка.

Однако я не тороплю её. Я целую её шею и плечи, массирую талию и бедра, давая ей время и пространство привыкнуть, насладиться и сдаться.

Крепко зажмурившись, я стону ей в шею. Я так близок к мольбе.

– Мне жаль, но это твоя вина, – шепчет она.

Я поднимаю голову. Она не выглядит сожалеющей. Озорная улыбка, которой она одаривает меня, и лукавый блеск в её глазах говорят о том, что она совсем не жалеет.

– В чём? – спрашиваю я, посмеиваясь.

– Ты огромный, – признается она, краснея.

То, как расширяются её глаза, когда она говорит это, вызывает у меня желание рассмеяться. Меня возбуждает и это. Я облизываю губы, проглатывая набухающую гордость, прежде чем поцеловать её. Не торопясь, я немного отстраняюсь. Сладкие звуки, которые она издает, то, как она извивается подо мной...

Когда я вхожу в неё, она такая влажная для меня, такая готовая. Я не могу удержаться и ругаюсь ей в плечо. Я толкнулся снова, мой разум опустел, затем полностью заполнился мыслями о ней. Мягкость её кожи, округлость бедер, её горячий, скользкий центр ...

Когда я толкаюсь снова, наши бедра соприкасаются, и я знаю, что долго не протяну.

Луна хватает меня за лицо и завладевает моим ртом. Она целует меня жадно, страстно, прикасаясь ко мне везде, где ей хочется, словно пытаясь укротить бушующий огонь, горящий и внутри неё самой. Её руки скользят вверх по моей спине, вниз по груди, одна рука опускается на моё сердце.

Мы движемся. Вместе. Я похоронен глубоко внутри. Черт.

С дразнящей улыбкой она придерживает меня за бедра, быстро шлепает по боку, затем скользит руками, чтобы схватить меня за задницу. Я стону громче, когда она делает это, толкаясь в неё снова и снова. Луна перекатывает свои бедра под моими, принимая меня ещё глубже, заставляя меня рычать её имя.

Входя и выходя, быстро получая удовольствие, я наблюдаю за ней с вожделением и любовью – пьянящее сочетание, захватывающее моё сердце, мою душу. Она выгибается мне навстречу, её бедра плотно обхватывают мою талию, и я слышу, как её дыхание сбивается.

– Быстрее, – умоляет она, и я двигаюсь быстрее.

Она так близко. Я чувствую, как она крепко сжимает меня, уговаривая сдаться. Ещё нет. Я хочу снова услышать, как она снова выкрикивает моё имя, как она снова ругается по-испански, умоляет меня не останавливаться.

Её глаза закрываются, и Луна прижимается ко мне, прикусив губу, чтобы, возможно, не закричать. Её ногти впиваются мне в спину, когда она на грани. Моя хватка на её бедрах может оставить синяки, но ни один из нас не может забыть о восхитительном чувстве, которое мы создаем вместе. Мы наслаждаемся каждым ощущением, вызванным соприкосновением обнаженной кожи к обнаженной коже, и наш темп становится бешеным.

– О черт. О черт. Генри...

Я чувствую, как она кончает. Именно тогда я хватаю её сзади за шею и приближаю её губы к своим. Другой рукой нащупываю её клитор, увеличивая её удовольствие. Луна вскрикивает от наслаждения мне в рот. Её тело крепко сжимается вокруг меня.

– Луна…Я должен...

Прежде чем я успеваю сказать что-то ещё, волна интенсивного удовольствия накрывает меня, пробегая по всему телу. Мир исчезает. Я практически ничего не соображаю. Существует только Луна. Она повсюду. Её губы на моей щеке, её груди прижимаются к моей груди, её ноги обвиваются вокруг моих бедер.

Мощная реакция почти ошеломляет. Я стону, низко и гортанно, абсолютно удовлетворенный. Вдыхая её, я хочу ещё немного насладиться её опьяняющим ароматом. Когда мои мышцы начинают расслабляться, биение моего сердца наполняется безошибочным счастьем.

Пребывая в этом блаженном состоянии, крошечные волны удовольствия всё ещё прокатываются по ней, Луна дрожит подо мной. Её дыхание замедляется, всё медленнее и медленнее по мере того, как она спускается с того фантастического кайфа, который мы создали вместе.

Когда она открывает глаза, то обнаруживает, что я жду её. Она растворяется в моем взгляде с той же преданностью, что и я. Я могу только улыбнуться, когда она это делает, и в уголках моих глаз появляются морщинки.

– Лондон только что стал моим самым любимым городом, – ухмыляется она.

– Моим тоже, – хихикаю я низким горловым смешком. Луна выгибает бровь.

– Тебе он уже нравился, – обвиняет она, затаив дыхание, когда мой язык проводит по её ключице.

Поднимая свой пристальный взгляд, чтобы ещё раз встретиться с ней, я чувствую легкое головокружение и счастье.

– Ничего не могу с собой поделать, Л, теперь нравится больше, – обещаю я, наклоняя голову, чтобы нежно поцеловать её в губы, одновременно высвобождаясь из неё, наши руки и ноги всё ещё переплетены.

Всё, что Луна может сделать, это томно улыбнуться мне.

– Ммм, хорошо, – соглашается она, слишком расслабленная, чтобы спорить.

Схватив с тумбочки салфетку, я избавляюсь от презерватива. Беру ещё горсть салфеток и тщательно вытираю внутреннюю сторону её бедер.

– Генри, ты не обязан...

– Я хочу, – просто говорю я.

Я знаю, что она в этом не нуждается, но я хочу позаботиться о ней. Я хочу заключить её в свои объятия и защитить от всего плохого, через что она когда-либо проходила. Ничто и никогда больше не причинит ей боли.

Закончив, я ложусь на бок и притягиваю её к себе. Её руки обвиваются вокруг моей талии, так что мы лежим лицом к лицу, кожа к коже, между нами ничего нет. Когда я откидываю назад пряди розовых волос, она так мило краснеет.

Потерявшись в этих зеленых самоцветах, я не могу не задаться вопросом, чувствует ли она то же самое. Как мы растворились друг в друге, такие теплые и нежные, переполненные эйфорией, достигая чего-то волшебного, вечного – чего-то, что было очень похоже на любовь.

Внезапно мне так много хочется сказать, но я достаточно умен, чтобы понимать, что всё ещё не могу мыслить здраво, и поэтому я просто прижимаю Луну к себе, наслаждаясь тем, как она прижимается ко мне всем телом. Энергия между нами замедляется, успокаивается, мы становимся сонными и довольными. Спокойно, с комфортом мы засыпаем с нашими сердцами, бьющимися в одном ритме.