Глава девятая

Битва продолжала бушевать на дамбе, пока Фигул вел центуриона Веспилло и его людей за собой к скрытой тропе,  вдоль края болота. Они двигались с удвоенной скоростью, и вскоре звуки боя стали едва слышны из-за мягкого стука их сапог и слабого звяканья снаряжения. Время от времени Фигул поглядывал за линию деревьев на свой фланг, чтобы проверить продвижение Восьмой когорты. Солдаты все еще старались пробиться к воротам под потоком падающих на них снарядов, а в самых последних рядах он мог видеть горстку легионеров, пытающихся вывести вперед таран. Фигул спешил впереди вспомогательных войск, его мускулы напряглись, а сердце забилось быстрее. У него было странное ощущение, что боги поставили на его пути это последнее испытание, что он не будет достоин звания центуриона, если не спасет своих товарищей от верной смерти. Оптион вознес безмолвную молитву Юпитеру, лучшему и величайшему, и пообещал ему приношение по обету, если ему удастся выжить в этой битве.

Фигул замедлил ход и быстро обозрел путь, ища то место, которое он видел, когда мятежники переходили к островку. Подводный маршрут казался ему достаточно ясным с его точки обзора изнутри загона для животных, но теперь, когда он пробирался сквозь густые заросли деревьев и боярышника, найти его оказалось гораздо труднее. Через пятьдесят шагов след совсем исчез, и Фигул начал беспокоиться, не сбился ли он с батавами с пути. Ужасное чувство охватило его, что он вообще не найдет переправы.

- Вот, господин! - сказал он с облегчением, указывая на группу поваленных пней недалеко от густого леса к северу.

Веспилло вскинул руку, призывая людям позади него остановиться.  Центурион двинулся вперед и подозрительно посмотрел на воду. - Ты уверен, что это то самое место?

Фигул кивнул. - Я перейду первым, господин. Просто чтобы убедиться. Как только я перейду на тот берег, вы можете начать переправлять людей.

Быстро собравшись с силами, он шагнул в стоячую воду, пробираясь сквозь скользкие корни и камыши, растущие вдоль берега.  Вода казалась темной и глубокой, и Фигул нервно шарил  ногой по дну,  нащупывая скрытый проход. Почувствовав  твердую почву, он начал осторожно продвигаться по ледяной воде к маленькому островку. Небольшая куча камней на берегу отмечала то место, которое  Фигул видел, когда мятежники вышли из озера. Его продвижение было болезненно медленным, поскольку он проверял каждый шаг перед собой, чувствуя мякоть торфа и травы, скрывающихся под поверхностью, и он застывал от в ужаса, что британцы на главном острове заметят его прежде, чем он доберется до дальнего берега. Но их внимание было полностью приковано к основной атакующей силе у главных ворот, и вскоре он уже стоял на берегу островка, весь мокрый под туникой.

Фигул присел на корточки и окинул взглядом открытую перед ним землю. На островке не было никаких признаков жизни, и он догадался, что защитники присоединились к остальным туземцам у главных ворот. Он повернулся к озеру, и  дал знак центуриону Веспилло и его людям переправляться. Батавы разу же нырнули в ледяную воду и двинулись по скрытой дамбе гуськом, отряд лучников сопровождался примерно сотней вспомогательных солдат. Они шли тем же путем, что и Фигул, двигаясь настолько быстро, насколько позволяли условия, их тяжелая броня и оружие.  Петракс переправился последним. Как только вспомогательные войска начали собираться на дальнем берегу,  Веспилло  дал сигнал своим людям построиться. Затем центурион указал на лагерь повстанцев и усмехнулся.

- Они все будут наши, ребята. Как только  мы доберемся до главного острова.

Ауксиларии  одобрительно хмыкнули. Не было времени на цветистые, воодушевляющие речи, которые так любили старшие офицеры Второго легиона, но батавы понимали, что им предстоит сыграть жизненно важную роль в решении исхода битвы.  Фигул почувствовал их решимость и желание расправиться с противником.

- Оптион, ты тоже присоединишься к атаке, - добавил Веспилло, кивнув Фигулу, прежде чем повернуться к своим людям. - Как только наши лучники привлекут к себе внимание, мы начнем атаковать. Жди моей команды и не останавливайся, пока все эти повстанческие отбросы не будут мертвы. Понятно?

Фигул мрачно кивнул.

- Хорошо, - добавил Веспилло. - Пошли.

Они двинулись к дамбе, соединяющей оба острова, стараясь не шуметь. Накануне Фигул заметил пару часовых, расставленных по обеим сторонам дамбы, но сейчас их не было видно. Сердце оптиона заколотилось от волнения, когда он повел батавов по короткой дамбе, и он ощутил знакомый трепет в желудке и сухость во рту при предвкушении схватки. Через несколько минут они достигнут главного лагеря повстанцев. Главное, надо было нанести ощутимый и быстрый удар, подумал Фигул, и уничтожить как можно больше врагов. Элемент неожиданности продлится недолго, но им придется отвлекать врага достаточно долго, чтобы позволить бойцам Восьмой когорты прорваться через ворота. Только тогда у них будет шанс переломить ход битвы в свою пользу.

Они пересекли дамбу быстрой рысью, рев и крики битвы становились все громче по мере того, как они проносились через внешний частокол. К этому времени пожар внутри лагеря поглотил несколько хижин, а клубы черного дыма заволокли небо. Справа от себя Фигул мог видеть горстку простых британцев, мужчин и женщин, пытавшихся сдержать пламя. Остальные мятежники  собрались вокруг главных ворот, стреляя ракетами по римлянам на дальней стороне частокола и совершенно не замечая батавов на фланге. Один из британцев отвернулся от костра при звуке приближающихся людей, и его лицо вспыхнуло тревогой при виде ауксилариев, входящих в лагерь. Он повернулся, чтобы предупредить своих товарищей вдоль частокола. В то же время лучники натянули тетивы,  готовясь к стрельбе, и  Веспилло отдал им приказ стрелять.

Лучники обрушили на повстанцев залп  стрел. Темные стрелы пронеслись по небу, на мгновение исчезнув за клубами дыма, прежде чем обрушиться  в густую орду дуротриовг вдоль частокола. Несколько стрел вонзились в крепкие бревна, но большинство нашло свои цели, и крики и вопли рассекли воздух, когда десятки британцев попадали, как листья. Фигул увидел, как один мятежник, пошатываясь, сошел с частокола, испустив гортанный крик, когда он дергал оперенное древко, торчащее из его глаза. Батавы выстрелили снова, выпуская стрелы так быстро, как только могли, прежде чем дуротриги  смогли найти укрытие. Некоторые из бриттов бросили ворота и побежали укрываться за ближайшими хижинами. Люди кричали в агонии, когда наконечники стрел, время от времени отскакивая от овальных щитов немногих мятежников, которым удалось вовремя поднять их, вонзались глубоко в плоть.

Непрекращающийся ливень стрел произвел ожидаемый эффект и отвлек многих британцев от частокола, оставив лишь несколько решительных душ, которые были слишком поглощены атакой на главной дамбе, чтобы осознать новую угрозу на своем фланге. Паника охватила ряды туземцев, когда лучники продолжали выпускать стрелу за стрелой в яростном потоке. У большинства британцев не было никакой брони, и стрелы наносили сокрушительный удар, пробивая открытые туловища и конечности. К этому времени многие мятежники  были вынуждены оставить свои позиции, оставив частокол незащищенным, за исключением горстки не дрогнувших  воинов, вызвав бурный восторг батавов.

Среди хаоса Фигул мельком увидел Калума.  Жрец-друид стоял перед воротами, защищенный от стрел своими личными телохранителями. Он яростно указывал на  батавов, яростно призывая свои войска атаковать, когда стрелы летели вокруг его единомышленников. Большинство мятежных воинов были рассеяны по всему лагерю, и лишь немногим удалось откликнуться на отчаянный призыв своего жреца. Веспилло смотрел, ожидая, пока лучники дадут последний залп. Затем он наполнил легкие, выхватил меч и заорал своим людям.

- В атаку, ребята! Оттрахаем ублюдков!

Батавы повторили непристойный крик своего центуриона, когда они извлекли свои мечи и бросились вперед  на врага. Калум  накричал на своих людей, и те, кто оставался рядом с ним, теперь слезли с частокола и повернулись, чтобы противостоять наступающим ауксилариям.  Фигул стиснул зубы и бросился вперед, немного сбавив скорость, чтобы не отставать от закованных в латы  солдат в первых рядах.  Петракс сражался рядом с ним, сжимая меч. Сердце оптиона колотилось так сильно, что он слышал его стук в своих ушах сквозь боевые крики врагов, приближавшихся к ним от ворот. Перед Фигулом вытянулась длинная вереница бриттов, по меньшей мере человек двести воинов-ветеранов. Галл направился к ближайшему британцу, уже не заботясь о том, останется он жив или умрет,  его беспокоило только то, что как бы ему помочь своим товарищам-легионерам пробить ворота.  Батавы были в меньшинстве, и люди Веспилло больше не могли использовать элемент неожиданности. Но ауксиларии вокруг Фигула не выказывали признаков страха, полагаясь на свою превосходную подготовку и снаряжение и молясь своим богам.

Две стороны встретились в мерцающем безумии наконечников мечей и ударов копий, глухого стука щитов и резкого лязга сталкивающихся клинков,  перекрывавших гортанные крики мужчин. Огромный воин бросился на Фигула, направив свой длинный меч в горло оптиона с поразительной скоростью и силой. Галл инстинктивно вскинул щит и с грохотом отразил удар. Его противник издал рычание, отдернул руку и на одном дыхании ударил ногой по нижней части щита оптиона.  Фигул почувствовал, как ослабла его хватка на рукояти, когда его щит наклонился вперед, и он споткнулся на полшага к массивному  дуротригу.  Фигул увидел блеск лезвия, поймавшего свет, когда мятежник ударил его в лицо.  Он быстро уклонился от удара, и раздался резкий скрежещущий звук, когда острие меча бритта ударило на дюйм или два правее Фигула, но лезвие  царапнуло край его щита. Галл тут же ударил мятежного воина своим щитом  в бок и оглушил  противника. Затем он вонзил свой меч  дуротригу в живот. После чего мужчина издал взрывной стон, согнувшись в талии.  Оптион  отшвырнул британца, и раздался громкий хлюпающий звук, когда лезвие выскользнуло из разорванных внутренностей мужчины.