Вождь быстро успокоился и уставился на дочь правителя со смесью веселья и ненависти. - Я так не думаю, женщина.

- Я твой правитель!  - рявкнул Тренагас, его щеки вспыхнули румянцем, и Фигул почувствовал, что теряет терпение.  - Я пользуюсь поддержкой императорской власти Его Величества Императора Клавдия. А, кто у тебя есть, Кенатак?  Несколько невежественных сторонников!

Кенатак ухмыльнулся правителю, но ничего не ответил. В этот момент из здания резиденции вышла темная фигура и направилась к вождю туземцев. Этот человек был одет в длинную темную мантию, у него была густая спутанная борода, а растрепанные волосы собраны в хвост позади головы.  Фигул ощутил неприятный трепет, когда понял, что этот человек был друидом. Он остановился рядом с туземным вождем и посмотрел на Фигула своими каменно-серыми глазами. Друид резко повернулся и прошептал несколько слов вождю. Кенатак кивнул, затем обнажил свой меч и вскинул его в небо, выкрикивая боевой клич дуротригов во весь голос.

Рулл нахмурился:  -  Кому, химеры его побери, он подает сигнал?

Прежде чем Фигул успел ответить, огромная толпа туземцев хлынула с обеих сторон улицы и бросилась на солдат, отвечая на сигнал их вождя. Фигул повернулся лицом к наступающему врагу. Дуротриги были вооружены оружием вперемежку с сельским инвентарем, и они безумно кричали в унисон, когда атаковали ошеломленные вспомогательные войска, и тут Фигул с ужасом понял, что солдаты попали в смертельную ловушку.

- Стать строем! - взревел Коскониан. - Поднять щиты и сомкнуть ряды!

Батавцы поспешно разделились на две линии, создав  стены из щитов по обеим сторонам улицы, чтобы противостоять наступающим туземцам. Один человек бросился на Тренагаса, пытаясь вонзить меч в правителя. Телохранитель встал на его пути, приняв этот удар своей грудью, спасая человека, которого он поклялся защищать до последнего издыхания. Тренагас в ужасе уставился на своего телохранителя, прежде чем Коскониан оттащил его назад между двумя защищенными линиями ауксилариев. В то же время другой туземец, бешено размахивая мечем, набросился на безоружную Анкасту, которая ловко уклонялась от его атак. Фигул рванулся  вперед и ударом щита сбил туземца с ног. Затем он схватил Анкасту за руку и потащил ее к рядам вспомогательных войск. Она остановилась на мгновение и наклонилась, чтобы подобрать меч лежащего без сознания туземца.

Казалось, бесконечный поток атакующих туземцев хлынул из ниоткуда, бросившись на ауксилариев. Люди Коскониана низко сгорбились за своими щитами, сдерживая дуротригов редкими ударами или уколами. Воздух наполнился ломким лязгом грубого оружия туземцев, ударяющегося о крепкие римские щиты. Сквозь шум Фигул услышал, как друид скандирует странные слова, умоляя дуротригов не останавливаться, пока все римляне, находящиеся здесь, не будут мертвы. Стены  из щитов ауксилариев держались стойко, но из-за того, что на них давило огромное количество людей, они не могли выпутаться из атаки. Фигул видел, как один британец вырвал щит у раненого батава. Несколько туземцев протянули руки и оттащили отчаявшегося солдата от его товарищей, человек кричал о помощи, прежде чем исчез под шквалом ударов.

- Вот дерьмо!  -  закричал Блез Фигулу, указывая на улицу. - Господин, ворота!

Фигул обернулся. Мышцы его сжались от ужаса, когда он увидел, как банда туземцев закрывает ворота и ставит засов на место, запирая солдат внутри поселения. Коскониан и его люди не заметили расставленной для них ловушки: они были заняты атакующими, бросавшимися на их позиции. Фигул стиснул зубы. С закрытыми воротами подкрепление из гарнизона не сможет добраться до своих товарищей внутри поселения. Тем временем туземцы могли по своему желанию обстреливать зажатые вспомогательные войска. Если ворота будут закрыты, вся их группа солдат будет отрезана и захвачена. Он повернулся к Руллу.

- Мы должны открыть эти ворота, - сказал он как можно спокойнее. - В противном случае подкрепление не сможет добраться до нас. Если мы останемся здесь, нас быстро перережут.

Рулл кивнул. Оба мужчины знали, что подкрепление уже в пути. Часовым в форте было приказано наблюдать за происходящим в поселении, и они должны были предупредить остальную часть гарнизона, как только ворота захлопнутся. Рулл мрачно улыбнулся. - Пришло время преподать этим ублюдкам урок.

Фигул собрал своих людей. Убедившись, что Тренагас и Анкаста защищены вспомогательными шеренгами, он повернулся и побежал назад по проезжей части, мчась по улице так быстро, как только могли нести его усталые ноги , его пальцы крепко сжимали рукоятку меча. Он был полон решимости добраться до ворот до того, как основная толпа туземцев сообразит, что происходит. От этого зависели жизни его товарищей и судьба провинции.

Крупный туземец, покрытый татуировками, заметил оптион и преградил ему путь. Он сжимал дубинку, усеянную железными шипами, и собирался замахнуться ею на Фигула. Нечетким движением оптион прыгнул вперед и ударил щитом в лицо мужчине, разбив ему нос. Туземец взвыл от боли и упал, дубина с грохотом упала на землю, когда он вцепился лапой в свое окровавленное лицо. Фигул ткнул его в шею, прежде чем он смог подняться с земли.

Один из британцев у ворот услышал мучительный крик своего соотечественника и поднял голову. Заметив Фигула и других солдат, он предупредил своих товарищей. Они повернулись лицом к приближающимся к ним римлянам. Те, у кого были мечи, подняли их. Остальные схватились за косы, серпы и дубинки.

- Ко мне! - загремел галл, мчась к воротам.

Люди Шестой центурии последовали его примеру и бросились на дуротригов, подняв щиты, пронзая обнаженную плоть остриями своих легионерских мечей. Враг был зажат между воротами и римлянами, но  ответил на атаку с еще большим рвением, чем обычно, несмотря на свое слабое вооружение. Фигул услышал справа от себя крик боли и, оглянувшись через плечо, увидел, как бритт, подпрыгнув,  вонзил свой длинный меч за щит легионера и пронзил шею сгорбившегося за ним человека.  Солдат дико содрогнулся, когда острие клинка пронзило его горло, и упал на колени, безмолвно ругая британца, когда кровь хлынула из глубокой раны на его шее и забрызгала его нагрудник и тунику.

Фигул продолжал наступление, пробиваясь сквозь туземцев, стоящих на страже перед воротами. Британец, вооруженный косой, стоял перед тяжелой скобой, фиксирующей запорную планку. Мужчина оскалил зубы на Фигула, а затем взмахнул длинным изогнутым лезвием перед собой во внезапном яростном взмахе. Галл увидел, как лезвие сверкнуло в синеве зимних сумерек, и опустил щит, отражая удар. Его щит содрогнулся, когда лезвие ударилось о металлический край. Британец хмыкнул и снова замахнулся, нацелив клинок на шею. Фигул присел на корточки и уклонился от удара. Лезвие едва не задело его голову,  пролетев в паре дюймов, металл со звоном  врезался в его шлем.  Затем Фигул прыгнул вперед, ударив туземца своим щитом и сбив его с ног. Оптион вскочил на ноги и ткнул своим мечем в живот британца. Мужчина издал глубокий стон боли, когда острие лезвия глубоко вонзилось в его кишки, пронзив их. Фигул огляделся и увидел, что его товарищи-солдаты быстро одолели других туземцев, потеряв двух человек.

- Откройте эти проклятые ворота! - прокричал он.

Слева от него Хельва бросил  свой щит и помчался к засову. Раздалось натужное кряхтение, когда молодой легионер вытаскивал тяжелый  засов из скобы. Затем Блез и Рулл ухватились за ворота, и массивные  бревна издали громкий ворчащий звук, когда ворота начали открываться вовнутрь. Фигул услышал голоса батавов по ту сторону ворот, призывавших своих товарищей внутри немедленно открыть ворота, чтобы они могли ворваться в поселение. Как только у края ворот появилась узкая щель, через нее хлынуло первое подкрепление, устремившись вниз по улице к Коскониану. Центурии вспомогательных войск безжалостно рубили первых встречных туземцев. Те, кто атаковал людей Коскониана, внезапно оказались зажатыми между двумя отрядами ауксилариев, и у них оставалось мало шансов противостоять батавам, стремящихся отомстить за своих убитых товарищей.

Когда ход битвы изменился в их пользу, Фигул заметил Кенатака, наблюдавшего со своей позиции перед высокими дубовыми дверями, охранявшими вход  в здание резиденции. Его телохранители пытались оттащить его назад, уговаривая  уйти. Но Кенатак отмахнулся от их попыток увести его и демонстративно встал рядом со своим союзником-друидом.

- Это их вожди!  - Фигул указал на них своим однополчанам. -  За мной!

Набрав полную грудь воздуха, Фигул помчался вперед, направляясь к зданию резиденции К этому времени британцы пришли  в смятение, сражаясь за свою жизнь отчаянными группами по всему поселению, а он пронесся мимо них и двинулся вперед мимо лабиринта туземных  хижин, его сердце колотилось в груди. Он мельком увидел Анкасту рядом со своим отцом, вонзающую клинок в раненого британца, когда битва уже превратилась в беспорядочное  бегство. Капли пота выступили на лбу Фигула, пропитав войлочную подкладку его шлема. Позади себя он слышал прерывистое дыхание выживших легионеров шестой центурии, стук их подбитых гвоздями сапог по грязной улице, лязг ножен о снаряжение.

Телохранители мгновенно развернулись на месте и бросились на легионеров в последней отчаянной попытке защитить своего вождя. Квенатак рванулся на Фигула,  так, что  вены на толстых мышцах его  предплечья вздулись, а его тело задрожало от негодования, и свет от факелов перед входом в резиденцию слабо высветил хмурое выражение на его покрытом шрамами лице. Кенатак издал дикий рев. Затем он направил свой длинный меч в горло оптиона, сочетая жестокую силу и скорость. Фигул парировал удар, взмахнув щитом вверх, отразив выпад в самый последний момент, а затем спрятавшись за щитом. Вождь безумно заревел, когда телохранители вступили в схватку с другими солдатами, размахивая своими копьями перед легионерами,  удерживая их вне досягаемости мечей. Кенатак сорвал с себя плащ, обнажив мускулистую, и покрытую шрамами грудь. Затем он зарычал и сплюнул на землю перед Фигулом.