Глава 3

Ужин прошел без происшествий, жизнь вернулась в нормальное русло. Ну, во всяком случае, в нашу версию нормальности.

В перерывах между оживленной беседой о том, как бы мы назвали молоко, если бы не могли назвать его молоком… я назвала его соком вымени… и о том, какие вымышленные персонажи нам нравятся в книгах, но не нравятся в реальной жизни, Хартли пыталась убедить маму, что мне нужно пойти на вечеринку КБ по снукболлу. К счастью, вердикт еще не был вынесен.

После ужина мама и Николас удалились в свою спальню… я не хотела знать, зачем… а мне пришлось мыть посуду.

Хартли помогала, вытирая ее.

— Может, ты пойдешь на вечеринку без меня? — взмолилась я, когда мы закончили. — Там будет Питер, а я не хочу его видеть. — Хотя было бы неплохо появиться и испортить ему вечер.

Я улыбнулась. «Приятная мелочь в жизни».

Нет, нет. Мне нужно остаться сегодня дома.

— Кроме того, все в школе меня ненавидят. — Я догадалась, что люди ненавидели то, чего боялись.

— Они не ненавидят тебя, — сказала она, и Тор запрыгал у ее ног. — Они просто не знают тебя. Если бы ты убрала свое силовое поле, хотя бы на секунду, они бы полюбили тебя.

— Сомневаюсь. Под слоем безрассудности скрывается еще большая безумность. — Может быть, люди чувствовали мой негатив, и поэтому изначально боялись меня?

— Что ж, приятно знать, что у тебя есть слои!

— Ха! Если мои слои — это капля дождя, то твои — океан. — Под ее улыбкой и миловидностью скрывалась дикая свирепость, которой я восхищалась. Если кто-то обижал животное или ребенка, она выпускала на волю кракена.

— Пожалуйста, Эверли. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Она сложила руки вместе в умоляющем жесте. — Пошли на вечеринку. Я буду у тебя в долгу. Даже поиграю с тобой в снукболл и не буду дразнить тебя, когда ты проиграешь. По крайней мере, поначалу. А ты точно проиграешь.

И как ей сопротивляться?

— Ладно. Если мама разрешит, то я пойду на эту дурацкую вечеринку. Но только для того, чтобы надрать тебе задницу.

Взвизгнув, она обняла меня.

— Спасибо, спасибо! Ты самая лучшая!

Я решила не рассказывать ей о том, что увидела в зеркальце, пока не узнаю, что произошло. Были ли у меня галлюцинации? Неужели так сыграло мое воображение? Может быть, я больна? Или потеряла связь с реальностью? В глубине души я все еще чувствовала себя собой.

Мама была больна? А я? Я чувствовала себя нормально.

Нормально…

«Я дала тебе нормальное детство. Настолько нормальное, насколько это возможно».

Что мама считала ненормальным детством? Она знала о болезни?

Дурное предчувствие овеяло меня холодом. Я хотела узнать о ней больше. Откуда она родом, кто ее родители, кто мой отец или есть в нашей семье какое-либо заболевание, которое передавалось по наследству.

— Тебе будет весело. — Хартли подпрыгивала и хлопала в ладоши. — Уж я позабочусь об этом.

— Почему тебе нравится Королева Бала и ее стая антилоп? Они же хулиганы, которые ненавидят всех, кого считают недостойными.

— Ты видела, как раненые животные рычат и огрызаются на любого, кто приближается к ним? Я заметила такое же поведение у людей. Люди, которым больно глубоко внутри, часто огрызаются на других, тем самым создавая замкнутый круг. Я просто хочу помочь им исцелиться.

Или, может быть, они использовали свои внутренние обиды в качестве оправдания?

— Это очень мило с твоей стороны. И вот он еще один слой.

Хартли поцеловал меня в щеку.

— Я поговорю с мамой, переоденусь, и мы поедем.

— Ты так уверена, что она согласится?

— Назовите хоть один пример, когда она сказала мне «нет», — бросила она, ее глаза блестели от веселья.

Хорошее замечание.

Хартли побежала в нашу спальню, наше святилище. Потолок украшала фреска с солнцем и облаками. Мы даже наклеили светящиеся в темноте звезды. Стены были выкрашены в разные оттенки зеленого и коричневого, напоминающие лес. Несколько маленьких лимонных деревьев в горшках источали цитрусовый аромат, усиливая запах леса.

Послышались шаги. Мама вошла в кухню, завязывая халат. О, Боже правый, у нее были растрепаны волосы.

— Я приняла решение, — сказала она. — Ты можешь пойти на вечеринку, но ты должна присматривать за Хартли. В качестве наказания отказать себе в веселье. Это приказ.

Ах. Вот она, настоящая причина, по которой мама согласилась. Чтобы я присматривала за сестрой.

Я приложила руку к виску.

— Я никому не позволю меня смешить, мама. Даже Хартли, которая обещал мне много веселья. Даю тебе слово.

К нам присоединилась Хартли. На ней была розовая футболка с кружевной отделкой, шорты и теннисные туфли, украшенные сердечками. На шее у нее висело маленькое яблоко на серебряной цепочке. Единственное украшение, которое у нее было.

Мама часто говорила: «Жадность — это сердце зла. Не кормите его, и оно не будет расти».

— Будьте осторожны, девочки, — сказала мама, уже сжимая руки от беспокойства.

Мы заверили ее и поцеловали на прощание. Когда я уходила, она до последней секунды цеплялась за мою руку.

Мы с Хартли сели в наш полностью загруженный внедорожник, причем Хартли села за руль. Я никогда не водила машину, боялась, что увижу Ангела в одном из зеркал и потеряю управление. Не то чтобы моя сестра знала причину моего отказа.

Я должна была рассказать ей, хотя и не понимала, что происходит, но не хотела, чтобы единственный человек, который любил меня, который никогда не боялся меня, который видел во мне только лучшее, начал сомневаться в моей вменяемости.

— Почему мальчик плакал? — спросила Хартли, пока мы ехали по дороге. — Потому что вода вытекала из его глаз

Неплохо.

— Как называется муха без крыльев? Муха без крыльев.

Она усмехнулась, сворачивая на улицу КБ, где уже стояло много машин. К счастью, между домами было много места, поэтому мы быстро нашли, где припарковаться.

Мы вышли в прохладный ночной воздух, благоухающий магнолиями и автомобильными выхлопами. Я посмотрела на звезды, драгоценности неба. Точечки света рассыпались в темноте; от этой красоты у меня перехватило дыхание. Я нахмурилась. А может, тоска по дому была причиной моего поведения? Я чувствовала это где-то глубоко внутри. Странно!

— Пойдем. — Сестра подтолкнула меня вперед.

Небольшая давка образовалась возле дома КБ.

Хартли улыбалась и здоровалась с каждым, в то время как вынужденное общение действовало мне на нервы. Я ускорила шаг, почти втащив ее на задний двор.

Аплодисменты раздались вокруг надутого бильярдного стола, где Питер и еще один парень играли в снукболл. Как я и думала, увидев его, мой пульс начал бешено колотиться.

— Хартли! — КБ и еще трое девушек бросились обнимать мою сестру, от каждой девушки исходил резкий запах алкоголя. — Я так рада, что ты пришла.

Она ответила на объятия, сделав каждой девушке комплимент.

— О, вы такие красивые! — Затем, — Твои волосы великолепны. Ты должна научить меня делать такие кудри. — И, — У тебя вообще есть морщины? Твоя кожа безупречна!

Она обняла меня за талию и добавила:

— Девчонки, вы знаете мою близняшку, Эверли. Самого удивительного человека на свете. Я провела опрос. Это подтверждено.

Счастье КБ померкло, и все монотонно поздоровались со мной.

— Вау, от вас так и веет любовью. — Я поцеловала Хартли в щеку и сказала ей: — Ты посулила мне веселье, но мама заставила меня пообещать, что я не буду радоваться. Так что я пойду выпью чего-нибудь и посмотрю, получится ли у меня найти неприятности. — На самом деле, я не хотела, чтобы она беспокоилась о моем мрачном настроении. И хоть я уже подумывала о том, чтобы сорвать вечеринку, решила, что буду веселиться как-нибудь иначе. Мне бы не хотелось портить веселье Хартли.

— Ты не хочешь поиграть со мной в снукболл? — спросила Хартли, надувшись.

— И опозорить тебя перед друзьями? Неа.

КБ покачала головой. Сказав невнятно:

— Напитки сзади. — Рискну предположить, что ее родителей здесь не было.

Я встретила ее пристальный взгляд.

— Как тебя зовут? Ах. Неважно. Мне все равно.

Пока она кипела от злости, я прошла через двор, где на складном столике стояли банки с пивом, а также бутылки с текилой и водкой. Я услышала, как Хартли сказала КБ:

— Будешь с ней повежливее, и она проявит вежливость к тебе. Но если ты будешь с ней груба, думаю, мы не сможем быть друзьями. Все просто.

Нет, нет, нет. Я не хотела, чтобы она отказывалась от своих друзей ради меня.

И, да, я действительно не хотела быть здесь. Все надо мной насмехались, косо смотрели и перешептывались за спиной. Почему ни с кем больше так не обращались? Почему я видела внутренний мир каждого?

Обычно застенчивый парень шагнул ко мне и схватился за свою промежность.

— Ну же. Покричи в мой микрофон.

Его друзья рассмеялись.

Я поморщилась, делая вид, что смущаюсь, и сказала:

— Прости, но, похоже, ты прихватил с собой маленький диктофон. — По крайней мере, я смогу забыть об этих клоунах, когда окончу школу. Тогда отучусь в колледже и, наконец, открою свой бизнес.

Я представила, как купаюсь в куче денег, и рассмеялась.

Раздались новые аплодисменты, кто-то скандировал имя Питера. Оставалось надеяться, что у него лопнул кий!

Взяв бутылку клюквенного сока, я нашла пустой темный уголок, и встала, присматривая за Хартли. Когда кролик отважился подойти к ней через толпу, она взяла на руки маленький пушистый самородок и потрепала его по шерстке. Я улыбнулась, и сердце мое растаяло. КБ и остальные умилялись.

Кто-то схватил меня за запястье и потянул дальше в темноту. Я ахнула, сжав руку в кулак.

Питер шагнул в свет фонаря, и мое удивление переросло в ярость.

— Что ты делаешь? — потребовала я.

— Мне нужно поговорить с тобой. — Он обхватил мое лицо руками. — Я скучаю по тебе. Скучаю по тем чувствам, которые испытываю к тебе. Я совершил ошибку, когда отпустил тебя.

«Да ты, наверное, шутишь».