Очаровательно. Вот оно и видение, одновременно подробное и расплывчатое. Какие решения были правильными, а какие — неправильными?

— Как я пойму, что оно то самое? — спросил Рот мягким голосом. Я не знала его хорошо, точнее вообще не знала, но подозревала, что он любил огрызаться и кричать.

— Твое сердце поймет, — ответил Ноэль. — Прислушайся к нему. Слушай хорошо. Сердце хочет того, чего хочет, и ничто другое не поможет.

Все ждали, что она скажет что-то еще, но пелена в ее глазах рассеялась, и она улыбнулась.

— Что я пропустила?

Офелия погладила ее по голове.

— Я расскажу позже.

— Я отправлюсь вместе с тобой, — решительно сказала Фарра Роту. — Я помогу тебе найти яблоко.

Принц покачал головой, прядь темных волос упала ему на лоб.

— Нет, сестра. Ты нужна, чтобы остаться дома с отцом. В безопасности. — Посмотрев на Ноэль, он сказал: — Что ты можешь рассказать мне о моих переговорах с Флер? Нам нужен их урожай. Что я могу предложить? — Он напрягся и вынул меч, его взгляд метался влево, вправо. — Кто-то следит за нами.

О-о-о. Он почувствовал меня. А что насчет остальных?

— Убери меч, пока она не ушла. — Ноэль подмигнула мне. — Здравствуйте, Ваше Величество. Мы станем лучшими подругами. Ну, может быть, и не лучшими. Ты будешь ненавидеть меня, но только некоторое время. Но после этого… Нет, все же мы не будем лучшими подругами. — Она нахмурилась и постучала себя по подбородку, затем просветлела. — Мы будем посредственными друзьями! Bonum et malum, объединенные навеки жизнью и смертью!

Я открыла и закрыла рот. Как это было возможно?

Bonum et malum… добро и зло. Объединенные. Ее мать тоже съела запретное яблоко? Была ли она сильнейшим оракулом в стране, так же как мы с Хартли были сильнейшими… принцессами? Смертные, владеющие магией? Еще одна разновидность ведьм?

Взгляд Рота прошел мимо меня, затем вернулся. Я отпрянула назад, охваченная завораживающей дымкой этих зеленых, зеленых глаз. Он смотрел пристально, осознание буравило мою душу.

Его изображение начало мигать и исчезать, словно оборвался провод. Я стукнула по зеркалу, не желая терять связь. Мне нужно было знать больше, все.

Но мои действия не возымели никакого эффекта. Рот и Трули исчезли, а на меня снова уставилось мое раскрасневшееся, влажное от пота отражение. Мои глаза светились серебристым металлом, и это выглядело жутко.

Мое внимание переключилось на маму. Через зеркало, в замедленной съемке, я видела, как она падает на меня и тянет меня вниз. Падая, я попыталась ухватиться за раковину. Не повезло. Я оказалась на полу, а весь остальной мир снова обрел четкость.

Хартли кричала. Тор лаял.

Мама лежала рядом со мной, без сознания, ее лицо было в крови. Она была похожа на ту женщину из вчерашнего видения. Худая, больная, с пожелтевшей кожей, безжизненными волосами и посиневшими губами.

— Мама! — Я встала на колени. — Что с ней? — Я нащупала пульс. Да! Он был слабый, но был.

— Я не знаю, не знаю, — плакала Хартли. — Перед тем как упасть, она схватилась за сердце. Ты должна помочь ей!

— Звони в 9-1-1.

— Уже сделала. Они в пути, — сказала она между всхлипами, а затем села рядом.

Борясь с истерикой, я погладила маму по щеке.

— Мама! Обри! — Слезы обожгли мне глаза, затуманивая зрение. Я похлопала ее по щеке с большей силой.

Наконец, она пришла в себя, застонала и моргнула, открывая глаза. Когда ей удалось сфокусировать взгляд, она посмотрела между мной и Хартли, и ее осенило понимание.

— Послушайте. Я должна кое-что сказать. — Ее прекрасные голубые глаза с каждой секундой становились все тусклее. — Мать, тетя… отец, колдун… сестра, кузина. Любовь, ненависть. Будет… все, что сердце… пожелает.

— Ш-ш-ш-ш, — сказала я, слезы текли по моим щекам. Я сжала ее руку. Такую холодную, такую слабую. — Береги силы, хорошо? Помощь уже в пути.

— Любовь… — Тяжелый вздох вырвался из ее приоткрытых губ, и ее тело ослабло.

— Нет! — Закричали я и Хартли и в унисон.

Я снова нащупала пульс. На этот раз не смогла его найти.

Обезумев и не зная, что еще делать, я обхватил мамину талию, положила руки на ее сердце и надавила. Раз, два. Десять. Двадцать.

— Я не дам тебе умереть. Не дам, не дам.

Я любила ее, нуждалась в ней, она должна была проснуться. Приедут врачи и увезут ее в больницу, где окажут квалифицированную медицинскую помощь. Она поправится. Мы проживем долгую, счастливую жизнь вместе. Мы вернемся в Энчантию, семья станет целой, и мама вернет себе все, что потеряла. Но проходила минута за минутой, а улучшений не было.

Пот лил с меня ручьями, мышцы дрожали. «Не останавливайся, не останавливайся».

— Сильнее, — умоляла Хартли. — Оживи ее.

Я нажала так сильно, что почувствовала, как треснули ее ребра. Я плакала, мои слезы капали ей на лоб, собирались в уголке ее глаза, как будто она тоже плакала.

Наконец, приехали врачи. Кто-то силой оттащил меня в сторону. Хартли подхватила Тора и прижала меня к себе. Мы стояли и дрожали.

Маму переложили на каталку, на ее лицо надели прозрачную маску. Кто-то обхватил ее за талию и стал делать искусственное дыхание. Один, два, три…

Несмотря на то, что группа работала слаженно, мама так и не открыла глаза, не сделала ни одного вдоха. Обри Морроу умерла, и часть моего сердца умерла вместе с ней.