- Я собираюсь пойти за Орлом вместе с Верусом и  Тарионом. Не пускай стрелы без надобности, но если вдруг  нужно будет начать стрелять, пускай стрелу в любую  гребаную движущуюся цель, которую ты увидишь.

Разведчик кивнул своему центуриону, спустившись по стене, чтобы освободить место Дресту, следовавшему за ним,  оставив Луго и близнецов сарматов внизу наблюдать. Марк похлопал Веруса по плечу, указывая на темную внутреннюю часть крепости.

- Вроде бы полдела сделано, а теперь просто быстро и тихо отведи нас к святилищу Орла.

Легионер повел их вдоль изогнутого парапета стены, а затем вниз по каменным ступеням внутрь  крепости а  Дрест  занял место  вора, маскируясь под убитого часового. С каждым шагом, который он делал в затемненной крепости, и пока они осторожно продвигались на цыпочках во мрак форта, Марк чувствовал, как будто он все глубже погружается в темную, стоячую воду. Когда Верус остановился и осторожно стал оглядывать  низ лестничного пролета, римлянин наклонил голову и тоже прислушался, нет ли признаков того, что гарнизон проснулся и заметил их вторжение. Тишина была почти осязаемой, как будто само время на мгновение остановилось, и через некоторое время он понял, что Верус застыл в нерешительности. Он протянул руку и коснулся плеча легионера, почувствовав дрожь, пробежавшую по телу солдата сквозь грубую шерстяную тунику.

Прежде чем смог что-то сказать, Верус рванул во тьму  тени южной стены, Марк и Тарион последовали за ним, осторожно продвигаясь вперед, пока они не оказались недалеко от дверного проема башни, которая дала крепости ее имя, и до которой оставалось около тридцати шагов открытого пространства.  Медленно отойдя от стены, Верус вытянул шею, и увидел часового, стоящего на страже у южной стены. Варвар прислонился к стене, подперев голову руками, а его копье упиралось в каменную кладку парапета. Легионер быстро махнул рукой, подзывая Марка и Тариона, затем повернулся и перебежал через открытое пространство, его топот был приглушены толстыми тряпками, перевязавшими его ботинки. Марк последовал за ним с замиранием сердца, украдкой оглянувшись через плечо на стену и увидев, что часовой все еще неподвижно стоит у парапета и, очевидно, все еще смотрит на долину Грязной реки. Тарион прошептал ему на ухо, пока двое мужчин следовали  за  Верусом к огромной деревянной двери башни.

- Он спит!

Когда они присоединились к Верусу у дверей башни, солдат ухмыльнулся почти маниакальной улыбкой, и резким от гнева голосом прошептал в дремлющей тишине крепости.

- Подождите, пока они не узнают, что Орел ушел от них, а он ничего не видел! Этот ублюдок сейчас же будет забит до смерти!

Несмотря на то, что его голос был почти не слышан, Марк задался вопросом, не  уловил ли он в его легком дрожании  голоса нотку истерии, но прежде чем он успел сделать что-нибудь, кроме как сузить глаза, Верус прошел через бесшумно открывшуюся дверь. в высокий центральный редут. Приказав вору следовать за ним, Марк еще раз огляделся вокруг, прежде чем проскользнуть в здание и вытащить  свой гладиус легата  из ножен мягким скрежетом полированного железа по креплениям ножен.  Первый этаж башни был по большей части пуст: зал шириной в пятьдесят шагов освещался факелами, подвешенными в тяжелых железных подсвечниках, а в конце комнаты стоял массивный деревянный трон на приподнятой платформе. Деревянная лестница вилась вокруг стен комнаты и поднималась на второй этаж башни,  к открытой центральной платформе под тяжелой балочной крышей башни. Верус уже поднимался по лестнице, и пока он держался сбоку от ступеней, чтобы избежать неизбежного скрипа, который возникнет, если наступить на центральную часть ступеней, у Марка возникло неприятное ощущение, что ситуация все больше выходит из-под его контроля при каждом шаге солдата.

Обменявшись взглядами с Тарионом и обнаружив, что выражение лица вора  тоже отражает беспокойство, молодой центурион побежал по лестнице вслед за Верусом с такой скоростью, на которую, по его мнению, он мог рискнуть, учитывая тишину, которая тяжело царила в здании. Легионер над ними явно был чем-то озабочен, и когда он посмотрел вверх и через зал, Марк понял, что тот сильно вспотел, его губы шевелились в безмолвном бормотании слов, но даже когда он увеличил темп, пытаясь его догнать, он понял, что Верус бежит даже быстрее, чем раньше, его шаги больше не были бесшумными, а ступени скрипели под его ногами. Достигнув вершины лестницы, солдат с полной уверенностью двинулся к одному из четырех дверных проемов, которые манили его, подняв одной рукой меч, готовый нанести удар, а другой рукой в это время он поднял засов и отодвинул тяжелую деревянную дверь в сторону.

Достигнув дверного проема после солдата, с Тарионом, следовавшим за ним по пятам, Марк посмотрел через плечо легионера и понял, что именно заставило того подняться по лестнице с такой неудержимой силой. Интерьер комнаты, тускло освещенный еще одной парой факелов, торчащих из стен с обеих сторон, представлял собой гротескное сочетание святилища и камеры пыток. Стены были увешаны обезглавленными головами десятков мужчин, со странно сморщенной и деформированной  кожей вокруг их  черепов, а воздух здесь был пропитан ароматом горевшего дерева, под которым чувствовался тонкий, но безошибочный привкус разложения. Верус повернулся к нему спиной, его лицо было бледным от напряжения, и он прошептал,  объясняя странное зрелище, представшее перед ними.

- Головы сушат так же, как консервируют рыбу: сжигают щепу и опилки, чтобы получить дым, необходимый для сохранения плоти мертвецов.

Марк кивнул в ответ на слова, произнесенные Верусом, втолкнул солдата с широко раскрытыми глазами в комнату и подал знак Тариону войти следом. Вор бесшумно закрыл за собой дверь, обернувшись с мрачным выражением лица, его внимание было сосредоточено на дальнем конце комнаты. с видом человека, увидевшего свою цель. Там, за каменным алтарем, , поверхность которого была прорезана желобами для стоков крови, лившейся на его гладкую поверхность, стоял высокий деревянный ящик с плотно закрытыми дверцами.. По обе стороны от алтаря виднелись стойки с железными прутьями, каждая из которых была разной длины и толщины, а в одном углу стояла тяжелая жаровня, рядом с которой была аккуратно сложена стопка деревянных поленьев. Марк шагнул вперед, чтобы взять факел из подставки, провел светом по стене и осмотрел ряды голов, выставленных на плоских деревянных платформах по обе стороны от алтаря.

- Эти люди были римлянами.

Головы безошибочно принадлежали солдатам, по крайней мере, по большей части их волосы были коротко подстрижены, у некоторых были зажившие шрамы на лице, а у других были свежие, а в некоторых случаях ужасные раны, которым так и не дали времени зажить. Молодой центурион осмотрел ряд мертвецов, расставленных перед ним, и его взгляд остановился на одной голове. Он протянул руку и снял ее с пьедестала, глядя в мертвые глаза человека, который, как он узнал только после смерти легата, был его истинным отцом, защищавшим Орла своего легиона.

Вор обошел алтарь и остановился перед деревянным ящиком, который явно был главной достопримечательностью центра комнаты.  Протянув руку, он отодвинул железную защелку, запиравшим ящик, и распахнул дверцы, облегченно вздохнув от удовольствия, когда заглянул внутрь.  Тускло сияя в свете факела, Орел Шестого легиона предстал перед ним на уровне глаз на деревянном шесте, на котором были вырезаны символы бога, которому племя вениконов поклонялось со многими местными племенами, обитавшими вокруг римской стены: бога охотников  Коцидия.  Позолоченная поверхность Орла была грубо окрашена  чем-то темным, которое, казалось, было нанесено на нее случайным образом так, что из-под нее выглядывали пятна некогда блестящей поверхности металла. Поскоблив ногтем поверхность, он осторожно обнюхал штандарт, затем снова повернулся к Верусу с вопросительным взглядом.

- Да. Это засохшая кровь тех людей, чьи головы здесь выставлены. Жрецы вениконов  выносят Орла на  свои церемонии, и опрыскивают его горячей кровью людей, которых они приносят в жертву своему богу, чтобы подчинить  себе его дух и укрепить свое господство над всем, что он представляет.

Марк мрачно кивнул словам солдата, поставил факел в подставку,  подошел к Тариону, вынул из ящика   Орла, и проверил, насколько надежно он прикреплен к богато украшенному деревянному шесту.

- Он слишком крепко закреплен, чтобы я мог его оторвать, и нам нельзя шуметь. Так что, нам придется  принять все как есть. Он заглянул в футляр, из которого был извлечен Орел. – А, это что такое?

Тарион с улыбкой протянул руку и достал тяжелую металлическую чашу, с почтительной осторожностью поставив ее на алтарь. Размером с выпуклое навершие щита, она была сделана из чистого золота и богато украшена теми же витиеватыми узорами, которые тянулись вверх и вниз по всей длине шеста, на котором восседал Орел.

- Это церемониальное блюдо, которое они используют для сбора крови жертв, чтобы опозорить дух  Орла.  - Марк поднял бровь, глядя на солдата, который  сказал это, пожав плечами без каких-либо признаков эмоций. - Меня заставили присутствовать на этих ритуалов. Я думаю, они считали, что того, как они  издеваются над нашим Орлом, будет достаточно, чтобы сломить мою волю…

- И потери столь драгоценного предмета будет достаточно, чтобы выставить Кальга в очень уязвимом положении.

Он многозначительно посмотрел на Тариона, и вор понимающе кивнул, сунув чашу под плащ и опустив ее в глубокий карман, вшитый в одежду. Увидев, что такой расклад оставляет обе руки вора свободными, Марк протянул руку и взял шест с  Орлом с места, где тот лежал на алтаре, поднял голову легата с полки и тоже передал ее вору.