Глава 10

Мейзи

Я заберу его у тебя.

Мои глаза распахнулись, но в остальном я не пошевелилась. Я лежала неподвижно, уставившись на прикроватный столик, а мое сердце бешено колотилось, а угроза Эверетта эхом отдавалась в моей голове. Ясность его голоса напугала меня больше, чем его слова. Это было так, словно он стоял прямо надо мной, наклонившись, чтобы что-то сказать мне на ухо, а не просто воображаемый плод моего сна.

Несколько минут я оставалась неподвижной, пытаясь не обращать внимания на его голос, и когда шок от кошмара медленно прошел, я сбросила одеяло и села на край кровати. Закрыв глаза, я сделала несколько глубоких вдохов и прислушалась к тишине в комнате.

Эверетт мертв.

Я убила его, и он никогда, ни за что не заберет моего сына.

Это был всего лишь сон.

Когда мой пульс пришел в норму, я встала и потерла лицо руками.

— Ну… это было что-то новенькое, — пробормотала я в свою темную комнату. Между моими вспышками, когда я бодрствовала, и голосом Эверетта, который теперь посещал мой сон, я действительно сходила с ума.

Потянувшись за своим телефоном, я отключила его и проверила время: 1:46 утра.

Я ни за что не смогла бы снова заснуть, только не после этого сна, а это означало, что завтра я буду измотана.

Я разблокировала экран и увидела, что у меня появилось два новых уведомления на Фейсбук и одно предупреждение о пропущенном звонке три часа назад от неизвестного. Я нахмурилась и удалила пропущенный вызов со своего телефона.

С момента первого звонка неизвестный номер звонил мне по крайней мере раз в день, и я стала экспертом по отклонению звонков еще до того, как они начали поступать более одного раза.

Пофиг. Эта взбалмошная репортерша может звонить сколько угодно, потому что я не сдамся.

Положив телефон обратно, я подошла к шкафу за свитером, чтобы натянуть его поверх майки и шорт для сна. Затем я пошла на кухню, включив свет, чтобы сварить кофе. С дымящейся кружкой в руке я стояла в гостиной и оценивала свою мансарду.

Бессонные ночи означали ремонт, но, завершив свои проекты в мотеле, я наконец-то могла приступить к обустройству собственного дома. Идеи, которые я набрасывала и о которых мечтала годами, должны были воплотиться в жизнь.

И комната Коби была первой.

Мама с папой попросили оставить внука у них с ночевкой после маминого ужина в среду вечером, так что сегодня вечером Коби был у них дома. Прошло две недели со свадьбы Бо и Сабрины, и теперь, когда все это безумие закончилось, они хотели как следует провести время с Коби. Пикл тоже был там, так что он мог начать дрессировку своего щенка с папой первым делом с утра.

Имея в своем распоряжении мансарду и немного свободного времени, я могла бы застелить комнату Коби брезентом и покрасить потолок до того, как мне нужно будет приниматься за работу. Тогда завтра я могла бы немного изменить свое расписание, чтобы покрасить стены, пока он будет в детском саду.

Он будет так взволнован. Я не могла дождаться, когда увижу лицо Коби, когда он вернется домой, а стены его комнаты будут синими, и одна мысль о его улыбке вызвала мою.

Комната Коби должна была быть оформлена в стиле старинных автомобилей. Поскольку папа любил антикварные автомобили, он и Коби приобщил к ним. Мой сын ничего так не хотел, как быть похожим на своего дедушку, и в последнее время они вдвоем начали коллекционировать старые номерные знаки. Я прятала их в своем шкафу, чтобы повесить на стены в качестве украшения. Они, наряду с двухъярусной кроватью, которую Бо собирался соорудить для Коби, сделали бы это место маленьким убежищем моего сына. У него были бы ступеньки вместо лестницы к кровати и игровое пространство под кроватью с полками для книг и игрушек.

Это обещало быть потрясающим, и перспектива окунуться в это дала мне второе дыхание. Кому был нужен сон? Точно не этой девушке. Она собиралась красить.

Отхлебнув еще кофе, я поставила чашку и спустилась в свой кабинет за расходными материалами. Поскольку Хантер жил в комнате экономки, мой кабинет теперь превратился в кладовку.

Взяв в руки салфетки, валики и краску для потолка, я отнесла все это наверх. Затем я вернулась вниз за стремянкой. Кровать и комод Коби были отодвинуты на середину комнаты. Его корзины с игрушками и кресло-мешок были брошены поверх. Затем я накрыла всю эту кучу брезентом.

Я вернулась на кухню и сделала несколько больших глотков остывшего кофе, прежде чем подпереть наружную дверь и распахнуть все окна. Сняв свитер, я вернулась в комнату Коби и наполнила лоток краской. Я установила стремянку так близко к середине комнаты, как только смогла, и забралась наверх. Удерживая лоток с краской в одной руке и валик в другой, я позволила движениям взад-вперед снять напряжение.

Покраска стала моим любимым средством преодоления трудностей.

Я настолько отдалась ремонту этого здания, что это позволило мне похоронить свои проблемы. Как я собиралась справляться со вспышками, странными снами и бессонными ночами, когда мои проекты по ремонту будут завершены? Как только мансарда будет реконструирована, у меня не останется стен, чтобы красить их.

Мне нужно было найти новое развлечение.

Может быть, я начну читать. Все мои друзья были заядлыми читателями — Сабрина даже была писательницей, — но у меня никогда не было страсти к такому времяпрепровождению. Однако идея была привлекательной. Я смогла бы сбежать от Эверетта, растворившись в книге.

Я бы хотела попробовать, но, к счастью, прямо сейчас у меня все еще были дела.

Я снова окунула свой валик и поднялась еще на одну ступеньку лестницы, чтобы потянуться и попасть в пространство над застеленной брезентом кроватью Коби. Я была близка к критической точке, когда комнату наполнил глубокий голос.

— Что ты делаешь? — прогремел Хантер.

— А-а-а! — Я закричала, когда мои мышцы сильно дернулись. Внезапное движение заставило мою стремянку покачнуться на двух ножках и опрокинуться в сторону, отчего я полетела назад с поддоном для краски и валиком в руках. Но прежде чем я успела рухнуть на пол, Хантер схватил меня за талию.

Он также поймал мою краску.

Мой поддон взлетел вверх, наклоняясь в замедленной съемке, переворачиваясь и покрывая нас обоих липкой белизной.

— Черт, — выругался Хантер, поддерживая меня.

Мое сердце все еще бешено колотилось, я развернулась и направила валик ему в лицо, разбрызгивая краску во все стороны.

— Ты напугал меня! Снова! Что ты вообще здесь делаешь?

Его глаза сузились.

— Я здесь, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Я услышал какой-то шум из своей комнаты. Забыла? Из той, что прямо там, внизу? — Он указал на пол. — Потом я поднялся сюда и обнаружил, что твоя дверь широко открыта. Какого черта? Сюда мог войти кто угодно. Ты запираешься, черт возьми, на ночь, Мейзи. Мне насрать, красишь ты или нет. Дверь остается закрытой!

— О, нет, ты этого не сделаешь! Ты не имеешь права злиться на меня. Это все из-за тебя. — Я использовала свой ролик, чтобы дико продемонстрировать катастрофу, в которую превратился наш бардак. — Хвати. Пугать. Меня!

Мы пристально смотрели друг на друга, в то время как наши груди вздымались и опускались. Постепенно хмурое выражение на красивом лице Хантера сменилось улыбкой. Белизна его зубов соответствовала цвету краски на его груди. Я все еще свирепо смотрела на него снизу вверх, когда он опустил взгляд на свою испорченную рубашку, покачал головой, а затем разразился хохотом.

От раскрепощенного смеха Хантера в его мягком теноровом голосе по моей коже побежали мурашки. Его адамово яблоко выступало сильнее, когда он смеялся. Сексуально. Чертовски сексуально. Я была так же одержима желанием прикоснуться языком к этому бугорку, как и всегда.

Я не могла отвести взгляд, когда его великолепная улыбка была так близко. Смешки клокотали у меня в груди, и через мою мансарду, эхом отражаясь от стен крошечной комнаты Коби.

Я так сильно смеялась, что ролик выскользнул у меня из руки и упал на босые пальцы ног, что заставило меня смеяться еще сильнее. Впервые за несколько месяцев я смеялся так, словно у меня не было никаких забот на свете, совсем как Коби, когда я его щекотала.

Я смеялась, как счастливая женщина.

Счастливая женщина, вся в краске.

Наконец взяв себя в руки, я вытерла слезы в уголках глаз.

— Цель твоей жизни — напугать меня до смерти?

— Нет. — Он большим пальцем стер каплю краски с моей щеки. — Цель моей жизни — сохранить эту улыбку на твоем лице.

Я открыла рот, но закрыла его, прежде чем заговорить.

Небеса небесные.

Он еще даже не поцеловал меня, а я уже по уши влюблялась в этого мужчину. Я влюблялась в то, как он заставлял меня чувствовать себя драгоценной. В то, что он видел во мне лучшее, особенно когда я сама этого не видела. В то, какой красивой я чувствовала себя, когда он был рядом, даже с растрепанными волосами, в мятой старой пижаме и в краске.

— Ты краснеешь, Блондиночка, — прошептал он и подошел ближе.

У меня перехватило дыхание, а румянец на щеках стал еще жарче. Мой подбородок приподнялся, чтобы я могла смотреть ему в глаза. Коричневый цвет сегодня был темнее, не их обычная карамель, а больше похожий на молочный шоколад. Даже в тусклом свете я могла разглядеть крупинки корицы в центре.

— Насколько ты полна решимости закончить покраску сегодня? — спросил он.

— Я не… эм… а?

Его рука поднялась и заправила прядь волос мне за ухо.

— Я действительно хочу поцеловать тебя, но это займет некоторое время. Если ты настроена красить, тогда мы займемся этим вместо поцелуя.

Я с трудом сглотнула.

— Поцелуй.

В ту секунду, когда это слово слетело с моих губ, его губы обрушились на меня. Их мягкое тепло растопило мои, и его язык проник внутрь. Руки Хантера обвились вокруг моей спины, притягивая меня крепче, и краска на нашей одежде склеила нас вместе. Сжимая в кулаке ткань его футболки у него на спине, я держалась, пока он вторгался в мой рот.